Частные уроки рунографии

– Я должна найти своего компаньона, – с предельной вежливостью сказала она, – Хозяйка не может покинуть гостей просто так.

– Компаньона? – негромко повторил Рейк таким уничижительным тоном, что у Фо сильно зачесалась рука дать ему пощечину. Но она удержалась. Она не позволит ему вывести ее из себя. Не сейчас. Она отомстит на своих условиях. Просто он еще не понял, какое оружие дает ей в руки своей просьбой сделать на него расклад.

Дира нигде не было. Если бы Рейк не бродил за ней следом, как тень, Фо заглянула бы во все углы левого крыла особняка, о которых гостям знать не положено, а так она просто нашла дворецкого и попросила его предупредить господина Дира да присмотреть за всем. Обычно такого не случалось, чтобы никто из распорядителей приема не присутствовал среди гостей, но для Броксби не было в новинку следить за порядком, а Фо прекрасно знала, что на своего преданного старого слугу вполне может положиться.

– Я буду в Бархатном будуаре, Броксби. Как обычно, меня не беспокоить.

Дворецкий не выказал никакого удивления – о том, что происходит в Бархатном будуаре, он знал хорошо, однако же не смог удержаться от любопытного взгляда на Рейка Орсета: мужчины, а тем более столь решительные и волевые, редко обращались к его хозяйке оказать ее специфическую услугу.

В том, о чем просил гость, ничего необычного не было, однако на деле Фо не каждый раз соглашалась предсказывать на рунах, ибо к этому делу относилась очень серьезно и ответственно. Она никогда не мошенничала, но однажды столкнувшись с тем, что правду о самом себе не каждый способен выдержать, стала весьма осмотрительна в оценках и выводах. Почему она сделала исключение для Рейка? Не могла не поддаться искушению осадить наглеца, мстительно говорила Фо сама себе, проходя слабо освещенными коридорами к дальним покоям верхнего этажа левого крыла, обычно запираемым во время приемов, и чувствуя за своей спиной тяжелые шаги мужчины и его сдержанное дыхание.

Стены Бархатного будуара, вопреки его названию, были обтянуты черным шелком. Бархатными были тяжелые вишневого цвета портьеры, подушки и обивка мебели: роскошных диванов, софы, кресел. Сочетание темно-красного и черного придавало комнате, которую почему-то звали будуаром, мрачность, золото и светлые тона инкрустированных деревянных панелей – торжественность. Для целей, в которых чаще всего эту комнату использовали, такой интерьер вполне подходил.

Фо неторопливо зажгла висевшие на стене газовые фонари – недавнее модное новшество лилиенцев, и указала своему гостю на одно из кресел, стоявшее рядом с небольшим столиком черного дерева.

Рейк шагнул в будуар и на какой-то миг хозяйка содрогнулась от ощущения, что ей катастрофически не хватает воздуха: мужчина словно заполнил все пространство своей мощной фигурой… Но вот он сел, она взяла себя в руки и выровняла сбившееся дыхание.

Фо принесла из комода, стоявшего в углу, черную резную шкатулку и поставила ее на столик. Инкрустация более светлыми породами дерева делила лакированную круглую столешницу на двенадцать частей-клиньев, но очень немногие люди знали, зачем это нужно. Женщина открыла шкатулку, в ней на черных бархатных ложах в два ряда лежали небольшие прямоугольные пластинки с изображенными на них рунами: двенадцать Дневных рун – на поверхности белого цвета, двенадцать Ночных – черного. Обратная сторона всех без исключения пластинок была кроваво-красной и украшенной позолоченными виньетками.

Фо собиралась уже вытряхнуть броские пластинки на стол, как Рейк сварливо заметил:

– Вы купили их блошином рынке? У вас нет рун получше?

Фо готова была зло ответить, но просто стиснула челюсти и пререкаться не стала, решив, что вернее отомстит этому наглецу и хаму, если прочтет его Судьбу. Тем более, что у нее было нечто, способное посрамить привередливого гостя. Она встала, подошла к стене, немного поколебавшись и незаметно покосившись на скучающе развалившегося в кресле Орсета, провела рукой над скрытым в панели магическим замком, открыла крохотный тайник и достала лучшее, что у нее было – резную белую шкатулочку из кости левиафана. Которой Фо ни разу не пользовалась, поскольку вещь ей не принадлежала, а была взята на время – но Орсету не следовало об этом знать. Хозяйка достала драгоценный артефакт не для того, чтобы угодить несносному гостю. А утереть ему нос: вряд ли даже он, признанный коллекционер, видал такое редкостное великолепие. Пусть завидует.

Рунные пластинки размером не больше ширины ладони имели двойную печать. Внешняя их поверхность была костяной, с тонкой искусной резьбой, изображающей раскидистое дерево, усыпанное цветами и плодами. Внутренняя поверхность, в зависимости от типа рун, была белоснежно-перламутровой для Дневных или черно-агатовой для Ночных рун. Сами же руны были выложены крошкой из драгоценных камней – свет, преломляясь на их мелких гранях, заставлял магические фигуры искриться и сверкать. Изумительное, великолепное произведение искусств.

Фо присела на краешек кресла напротив Орсета, достала из белой костяной шкатулки одну пластинку, лежавшую в гнезде белого шелка, и любовно провела подушечкой пальца по шероховатому контуру руны, ощущая легкое щекочущее покалывание магии. И только подняв глаза на сидевшего напротив нее мужчину, она поняла, что его молчание не имеет ничего общего с благоговением и восхищением. В первый момент Фо решила, что в нерезком свете ламп ее подводит зрение, но тут Рейк заговорил и женщине оставалось лишь ошеломленно хлопать ресницами.

– Да, это именно они, – хрипло произнес гость, с трудом сдерживая прущий наружу гнев и вцепившись руками в подлокотники кресла так, что костяшки его пальцев побелели, – Именно эти руны хитрая интриганка, стерва из игорного дома, шантажом выманила у моего сына!

У Фо из горла неожиданно вырвался странный звук – то ли бульканье, то ли сдавленный хрип. Но гость не обратил на это ни малейшего внимания.

– Он признался мне, – Рейк пальцем оттянул кружевной ворот шелковой сорочки и нервно повертел шеей, словно ткань душила его, – Он все мне рассказал. Бедный мальчик, я ему сначала не поверил! Его соблазнила женщина на десять лет его старше, а потом шантажировала его! Она и ее любовник, так называемый компаньон, подбивали моего сына на игру, а когда он проигрывал, убеждали его играть в долг, пока этот долг не стал огромным. Но и тогда она была себе на уме: деньги ее не интересовали. Ей нужны были вот эти руны. И она заставила моего сына украсть их у меня, обещая, что иначе расскажет в обществе о том, что он не выплатил долг чести. О, вы очень умелая интриганка и обольстительница, госпожа Торвиль, но теперь я знаю все, сын мне во всем признался! А я не он! Далеко не он! Вам не удастся обвести вокруг пальца меня!

Ошеломленная таким заявлением, Фо нервно хихикнула, но сказать ничего не смогла – слова просто застревали у нее в горле.

– Ах, так вам смешно? – Рейк резко подался вперед и перехватил женщину за запястье. Оказавшись в его жесткой хватке, Фо болезненно охнула и попыталась было вырваться, но с таким же успехом можно было бороться с захлопнувшимся железным капканом, – Я заставлю вас пожалеть о том, что вы вообще коснулись моего сына! Вы зальете горькими слезами каждый дукат, что выманили у него! Вы с вашим любовником Диром Спапалерой будете побираться на улице! Я вас разорю и втопчу в грязь, чтобы всю оставшуюся жизнь помнили, как глумиться над людьми!

Фо замерла, больше не пытаясь вырваться. Мужчина настолько превосходил ее в размерах и мощи, что мог бы справиться с ней играючи: одно неловкое движение – и он сломает ей запястье! Но куда хуже было другое: его гнев то ли непроизвольно, то ли намеренно вызвал прилив магических сил – через его пальцы, клещами сжимавшие ее руку, Фо чувствовала характерное электризующее покалывание, причем какой мощи! Если Рейк не возьмет себя в руки, он способен походя снести половину ее особняка. Убеждать его в своей невиновности Фо не собиралась – в таком состоянии он просто не способен слышать кого-то, кроме себя. Нет, она не самоубийца, она вполне трезво оценивала грозившую ей опасность, она очень испугалась, а потому покорно слушала и не возражала. Кровь бешено стучала в висках, в горле пересохло… интересно, а мог бы он ее убить? И как будет смотреться ее изломанное, изуродованное мощным ударом тело на этом ковре?