Осторожней с желаниями

— Нет тут никакого Египта. Здесь мой дом — ответил паренек.

— Ага, это уже лучше. По крайней мере, с этим разобрались. А где твой дом? И кто ты такой? Как звать величать по батюшке? А как я тут очутилась? И…

— СТОП, СТОП! У меня от тебя голова кругом идёт. Вчера еле языком ворочала, я по — началу думал больная бедолага, а сегодня столько вопросов.

— Так, а как ты думал!? Я просыпаюсь с больной головой незнамо, где и как попала сюда. Здесь ни одного маломальского выхода наружу. Что это за место такое бесовское?!

— Ну во- первых не бесовское, а во — вторых ты сама суда приказала доставить.

— Как это доставить? Как это приказала? Ты что несешь?

«Блин я точно в психушку загремела. И здесь просто богатенький мальчик от папиных деньжат свихнулся. М — да вот я влипла! И как мне теперь доказывать, что я не верблюд»? — Прям так и приказала, мол, моё последнее желание таково, что хочу у тебя дома жить.

Уууууу, как меня угораздило же! Так я помню из передач по телику, что с психами нужно вести себя вежливо и всегда соглашается с ними. Меня несказанно радовало, что этот молодой человек не из буйных. По крайней мере бешенства или безумства в его взгляде не наблюдалось… Пока! Я решила продолжить нашу задушевную беседу и хотя бы попытаться выяснить свое местоположение.

— И так мой друг, расскажи мне всю историю с самого начала, но пожалуйста, для начала назови мне своё имя. Если тебя это не затруднит, конечно. Ладно? Будь хорошим мальчиком. — ох, надеюсь не перебарщиваю.

— Меня зовут Альмир, я джин этой лампы, в которой мы сейчас находимся.

— А, джин значит. Лампа говоришь. Хорошо. А скажи — ка мне Альмир, как ты сюда попал? Лично я двери не нашла ни одной?

— А мне двери ни к чему. Я и так перемещаюсь неплохо.

По-моему меня где-то обманывают, а я не пойму где. Что-то не сходится. Даже если этот «джин» стоит тут, а минут несколько назад его здесь не было. Как-то ведь он сюда попал? Нет, я понимаю голова болит и все такое. Но это просто не поддается всякому объяснению. Мне необходимо присесть на диванчик.

— Водички бы мне с анпипохмелином, вот это дело было бы. Сразу ум прояснится — как только последнее слово соскочило у меня с языка, так тут же, у меня на глазах. Точнее перед ними, буквально в воздухе, повис хрустальный кубок с водой и растворяющейся в ней таблеткой. Сказать, что я обалдела, вообще ничего не сказать. Для начала, чтоб убедится (в сохранности умишка), я провела рукой над кубком и под ним. Ниточек или лески вроде нет. Не ну я даже не знаю, собственным глазам не верить, это еще куда ни шло, но рукам то поверишь сразу. Чес слово, не было там ни одной веревочки. Да и в воздухе появляющийся кубок я не каждый день видела. Вообще ни разу! И тут меня немного передернуло.

— Я чего-то не догоняю. Это шоу иллюзионистов?

— Нет, ты же просила воды с анти…

— Да — да я помню, я не поняла, как ты это делаешь? — Я по двадцать раз объяснять не буду. Ты пить будешь или мне его убрать?

— Буду — честно говоря, при виде этого кубка с водой у меня, как у собаки Павлова начался рефлекс. Даже если там отрава, мне все равно. Дайте мне его. Умираю, как хочу пить. При такой жажде все инстинкты самосохранения просто исчезали. Я аккуратно, что бы не расплескать драгоценную жидкость, взяла бокал.

Он и в правду оказался настоящим (в чем я, почему то сомневалась) и выпила одним залпом. Стою не моргаю. Жду неминуемой расплаты за свое малодушие. Перед моим лицом помахали рукой раза два.

— Ты что застыла? Тебе нехорошо? Может, приляжешь, а то вдруг в обморок упадешь?

— Тише, я проверяю через, сколько минут у меня начнут холоднеть конечности.

— А с какой стати они должны холоднеть? Тебе хуже стало?

— Да вроде бы нет. Даже голова приходит в норму. Какая чудная таблеточка! Обычно атнтипохмелин не так скоро действует — не то чтобы я частенько его принимала, но убежденность в этом была.

— Это не то средство, а намного лучше. Поверь мне, по молодости я часто им пользовался.

— По молодости, ха, а сейчас ты в глубокой старости?

Мне показалось это забавным. Я тоже сейчас, когда мне двадцать пять, говорю про свою студенческую жизнь, как о далеком прошлом.

— По вашим, человеческим меркам, мне уже прогулы на кладбище ставят лет так тысячу двадцать одну.

«Гммм. СКОЛЬКО! Эй, мальчик ты ври, но не завирайся. Я, конечно, может и похожа на наивную чукотскую девочку, но не нужно мне так откровенно врать».

— Я вижу, что ты мне не веришь. Надоело мне тебя уговаривать — смотри сама.

Я не знаю, чтоб со мной было, если бы не мраморная колонна, стоявшая рядом со мной. Я даже дышать перестала. Вокруг меня только что были зеленые бархатные стены с мягкой кушеткой и все такое. Как вдруг я оказалась на полуоткрытой веранде. Она была сделана из мрамора с такими же колоннами обвитыми плющом. Огромная лестница вела в роскошный фруктовый сад с фонтанами и статуями. Светило ласково солнышко и пели птицы. Которых, кстати, я не наблюдала.

— Ааааааа! Что это? То есть, как это я тут оказалась? Что вообще происходит? — кажется, я превращаюсь в истеричку. Хотя меня даже Ирина Афанасьевна так не доводила своими вечными выдумками со стрижкой.

— Это выход из твоей комнаты, где мы только что были, на балкон и в сад.

— Так там не было ни единого выхода. Я все обшарила. Или ты думаешь, у меня со зрением все так печально, что я не заметила дверь размером с два этажа!? — на которую я сейчас уставилась, как баран на новые ворота.

Она действительно была огромная, белоснежная, с витражными вставками. Короче, не заметить ее не удалось бы даже слепому.

— Всё позовите мне доктора.

— Тебе не доктор нужен, а хорошая еда. Сядь и поешь, а то остынет.

— Что остынет?

Я повернула голову в сторону сада, где секунду назад даже намека на еду не было, вдруг появился стол и два резных стула. И на нем было наставлено просто ужасающее количество пищи. Плов стоял посреди стола и от него исходил просто божественный аромат. Рядом были блюда с различными фруктами, сырами, какими — то пирожками что — ли. Большая тарелка с множеством видов орех. Кувшинов с напитками было только штук пять. Короче глаза разбежались, а руки потянулись. Ну и естественно ноги пошли сами собой в сторону вожделенных яств. Оказывается я и не думала, что так хочу есть, пока не увидела этот «праздник жизни» на столе.

Но тут мозг решил сумничать. Прям перед тем, как я поднесла руку с пирожком ко рту, он решил, что вдруг еда-то отравлена! Ну, посудите сами. Я нахожусь не пойми где и какой — то сумасшедший старикашка, в виде офигенно симпотного парня, предлагает такие лакомства. С чего вдруг?

— Почему ты не ешь? Тебе что-то не нравится?

— Да почему же, все нравится, даже странно как — то. Ты случайно не собираешься меня травить?

Ага, так он мне и сказал, мол, конечно, собираюсь Эля, у меня нет от тебя секретов. Такого откровенного ржача над собой я давненько не слышала. Даже от моих подруг Инки и Аньки. — А что спросить нельзя, что ты ржешь как конь? — мне даже обидно стало. Ну, хочешь отравить, так и скажи, что сразу издеваться.

— Элла, я никого не могу убить. Поверь это не в моих интересах.

— Да, а что в твоих интересах? — Ну! Если ты уж здесь, то мне ведь нужно с тобой подружится.

— Зачем? Я с парнями принципиально не дружу, а с недавних пор вообще презираю. ВОТ! И вообще давай лучше ты мне дорогу домой покажешь, и мы разойдемся миром. А то что-то я загостилась тут.

— Это невозможно. У меня нет таких сил, чтобы отменить твое последнее желание.

— Да блин, какое ещё желание? Всё хватит, пошутили и будет. Если это Инка с Аней я им покажу «кузькину мать». Им мало места будет. Тоже мне подружки. Издеваются, как могут.

— Это не твои подружки виноваты. Пойми, когда ты нашла мою лампу и с криком: «я щаз, как в Алладине, джина вызывать буду», потерла её.

— Так что-то припоминаю я грязную жестянку в виде кувшина с пробкой вроде бы. А может и нет. Даже если мне иглы под ногти загонять начнут, никогда точно не вспомню, как та выглядела.