Другой дом

Спустя несколько часов, уже закончив смену и переодевшись, я попрощалась с ребятами и, воткнув в уши наушники-капельки, отправилась домой. Поскольку жила я всего в паре кварталов, то предпочитала любому транспорту пешие прогулки. Пугал ли меня ночной незнакомый город? Нет, потому что даже после полуночи жизнь в Нью-Йорке не затихала. Скорее, наоборот – чем ниже солнце опускалось над горизонтом, тем больше людей высыпало на улицы. И это было еще одной причиной, почему я так влюбилась в это место.

Остановившись перед одной из стеклянных витрин, я посмотрела в свое отражение, пытаясь понять, как много изменилось за эти недели и что за человек завтра перевернет очередную страницу истории своей жизни и начнет учебу в одном из престижнейших вузов мира.

На меня смотрела чуть загорелая девушка с оливкового цвета кожей. И если раньше цвет собственного эпидермиса казался мне болезненным, то здешнее солнце смогло сотворить чудеса. Медленно, но верно, загар прилип ко мне, поэтому я уже давно позабыла, что такое тональный крем и пудра. В светло-карих глазах появился блеск предвкушения – от каждого дня я ждала чего-то нового. Часы работы подтянули мое тело, так что я, которая раньше никогда не могла похвастать особыми формами, теперь с гордостью могла позволить себе носить короткие шорты и даже топы. По случаю довольно теплой ночи джинсовую рубашку я повязала на пояс, а маленький кожаный рюкзак оставила болтаться на одной лямке. Но самая большая метаморфоза произошла с моими волосами.

Дотронувшись до одной из пары сотен косичек золотисто-медного цвета, я только хмыкнула. Идея заплести афро пришла в голову неожиданно. Я просто прогуливалась по городу и набрела на салон красоты, который специализировался именно на таких прическах. Не знаю, какой черт меня дернул толкнуть дверь и оказаться внутри, но это было именно тем, что я сделала. Заплетали меня в шесть рук около трех часов. В итоге мои роскошные волосы, которые спускались почти до пояса, стали чуть тяжелее из-за пшеничных нитей, которые умелые девушки вплели в косы. Первое время было непривычно и странно – на шею свалилась дополнительная нагрузка, но постепенно я привыкла и влюбилась в свою новую прическу. На работе я закручивала косы в пучок, либо заплетала в хвост, а в свободное время давала косам полную свободу.

Нравилась ли я себе? Что же, впервые в жизни я могу твердо ответить – да. Я научилась любить себя, принимать целиком и полностью. Осталось лишь узнать – полюбит ли меня университет. Волнение по этому поводу было понятным – я никогда не вписывалась в свою старую среду обитания. И дело здесь было всё же больше во внутренней составляющей. По натуре я была мечтательницей, постоянно витала в облаках, либо что-то записывала. Везде – в блокноте, на обрывках бумаги и даже чеках из магазина. Если мысль появлялась в моей голове – я послушно следовала за ней. Как-то раз мне сказали, что в такие моменты у меня становится очень глупое лицо – отстраненное выражение лица, остекленевший взгляд и только рука что-то судорожно записывает. Меня считали чудачкой, которая была способна на разного рода глупости и никуда не вписывалась. Ну, может не так уж эти люди и ошибались.

Но ведь Нью-Йорк был местом, где даже самым странным и не от мира сего может найтись место. Разве нет? На работе меня приняли довольно тепло. Видимо, потому что там обитали такие же, как я - люди, которые следовали за своей мечтой. Повезет ли мне также с университетом?

- Ладно, - вслух сказала я, тряхнув волосами и улыбаясь своему отражению, - Мы это проверим.