Страница 100 из 112
- Как ты не понимаешь – я ведь тебя люблю, - негромко, но отчетливо произнес Майк.
Ох, это был явно запрещенный прием. Нельзя так. Нужно же иметь хоть какие-то рамки приличия. Неужели Аарон и Сабрина не объяснили сыну, что бить лежачего – плохо и некрасиво? Потому что он сейчас поступал именно так – играл, грязно и непрофессионально. Подставлял мне подножку, чтобы после посмеяться над тем, как я буду пытаться встать на ноги.
Не в силах больше слушать всё это, я, цепляясь за стену, поднялась на ноги и побрела на кухню. Внутри не было ничего – ни эмоций, ни чувств, ни внутренних органов. Лишь один фарш – противный, несъедобный. Вот что могут сделать всего лишь несколько слов – не просто убить, а отбить всякое желание на простое существование.
Оказавшись на кухне – там, где до меня не могли донестись губительные слова – я застыла на пороге, растерянно оглядывая столь привычный интерьер. Всё здесь было привычно и знакомо, каждая вещь знала свое место и была мила моему сердцу. Свой дом я строила по крупицам, по кусочкам, вкладывая во всё душу, любовь, всю себя. И если днем в мою голову закралась предательская мысль всё росить и уехать, то теперь я, наоборот, была полна решимости остаться и доказать всем – и себе самой – что я смогу. Выдержу, переболею, сломаю саму себя, но стану сильней. Да, сейчас я хочу умереть, но всё в моих руках. Я не позволю ничему и никому сбить меня.
На глаза снова попалась банка – единственная вещь, появление которой стало для меня не неожиданностью, но, скорее, фактом. И если раньше, когда я смотрела на нее, теребила клетчатый шарф – внутри словно загорался маленький, но очень теплый огонек, то сейчас…о, я чувствовала, но это было не то тепло – это было холодное пламя ярости, обиды и унижения.
Прежде чем я смогла себя остановить и напомнить, что лишние звуки дадут парню за дверью убедиться, что дома всё же кто-то есть, мои руки сами схватили банку со сладостями – и, размахнувшись, швырнули её на пол. Грохот и звон стекла, должно быть, слышали все соседи, но мне было плевать. С чувством мрачного удовлетворения я смотрела на осколки и зефир, усыпавшие чуть потертый паркет, и понимала, что вот она – точка.