Страница 8 из 57
Этим неосторожным вопросом он всё испортил. Хлопенков понял, что его собеседник не участвует в игре, и сразу насторожился.
— Что ты, кореш, — пробормотал он, кинув на Андрея внимательный взгляд. — Откуда я чего могу знать…
Старая лагерная заповедь «не болтай», глубоко въевшаяся в душу каждого бывалого зека, заставила его снова замкнуться в себе.
— Ты за что на зону попал? — продолжал спрашивать Андрей.
Но ответ последовал уклончивый. Разговор расстроился. На вопросы Андрея зек стал отвечать неохотно, надолго умолкал.
Он исподволь поглядывал на своего конвоира, а Андрей смотрел на тёмную, поливаемую дождём ленту шоссе, видневшуюся в разрыве неплотно задёрнутого дерюжного занавеса. Оттуда в кузов врывались волны холодного ветра. Временами показывались проезжавшие машины. Их фары на несколько мгновений вспарывали дождевую мглу и пропадали.
Судя по тому, что таких промахивающих фар стало больше, «Газель» выехала на оживлённый участок дороги. Чаще показывались огни посёлков.
Хлопенков попросил ещё сигарету. Он взял её руками, скованными наручниками, и поднёс ко рту.
«А ведь не случайно Костя не стал снимать с него браслеты, — мелькнуло в голове у Игнатова. — Значит, этот уголовник для них с Михалычем опасен…»
Тут его мысли приняли другое направление. Вся эта история с освобождением зэка выглядит слишком странно, подумал он. Если предположить, что полковнику освобождение Хлопенкова заказали бандиты, то их машина должна была караулить поблизости от отдела железнодорожной милиции. Со стороны братков это было бы самым разумным. Освободив зека, Андрей с Константином сразу бы передали его им с рук на руки, и дело с концом. Но Хлопенкова после побега никто из его криминальных дружков почему-то не встретил.
И потом, если всё это было организовано по заказу бандитов, то для чего Михалычу понадобилось привлекать к делу своих ближайших родственников — его и Константина? Вместо них братва могла бы послать на дело двух своих «быков», имеющих за плечами Чечню и службу в спецназе. Они бы провернули операцию по освобождению Хлопенкова уж куда как лучше, чем они с Костей. Но Михалыч послал именно их. Зачем? Какой смысл?
Похоже, Хлопенков нужен не бандитам, а самому Михалычу. И ещё Константину, который наверняка с ним в доле. А от Андрея хотят откупиться полусотней «штук» баксов. Наверняка у Хлопенкова и в самом деле припрятана немалая заначка, и полковнику стало об этом известно. Бабла там должно быть немерено, иначе с чего бы брательнику так стараться. Даже на убийство пошёл…
Грузовик остановился. К кузову подбежал Константин в лоснящемся от дождя плаще, одолженном у шофера.
— Сейчас подъедем к заправке, — крикнул он. — Из кузова не высовывайтесь. Лучше не светиться лишний раз.
После недолгой остановки у заправочной станции поездка по разбитым дорогам под проливным дождём продолжалась. Хлопенков задремал, устроившись на мешках. Андрей, которого тоже потянуло в сон, высунул руку за борт, набрал в горсть дождевой воды и плеснул себе на лицо. «Брательник с Михалычем играют со мной в нечестную игру, — думал он. — Я из-за них по уши в дерьме, поэтому пусть берут меня в долю. Надо будет поговорить с Константином начистоту… Скажу ему, что знаю о спрятанных бабках, что Хлопенков мне всё выложил…»
Он всё же не был до конца уверен, что правильно понял обмолвку Хлопенкова насчёт поиска денег. Может, уголовник просто соврал и никакой заначки у него нет, а полковнику он нужен для каких-то других целей. Может, и правда, дядюшка выполняет заказ бандитов. Всё может быть. Но поговорить с Константином надо. Пусть прояснит ситуацию.
В кузов то и дело залетал ветер, а Андрею было жарко. Жарко не от духоты, а от сознания того, что с этого вечера он преступник. Его физиономию размножат. Возможно, покажут по телевизору. Тысячи людей будут его искать. Он не сможет вернуться домой, не сможет встречаться с Мариной…
Он вдруг представил себе, что у неё и в самом деле установились серьёзные отношения с тем солистом. Какой отличный повод у неё появится, чтоб порвать с Андреем! От одной мысли об этом его прошиб пот. Он почти воочию видел, как она презрительно морщит носик, узнав, что он арестован и посажен в тюрьму, как смеётся, а потом поворачивается и уходит в сторону залитой светом эстрады, на которой дёргаются музыканты во главе с тощим вертлявым певцом. Андрей провожает глазами её уходящую фигуру. Его кулаки сжимаются в бессильной тоске…
«Стой! — вдруг опомнившись, кричит он ей вслед. — Не уходи! Стой!..»
Крича, он дёрнулся и разлепил ресницы, высвобождаясь из липкого омута сна. В глаза бросилось бледное пятно. Через секунду оно стало широкой щелью в дерюжном занавесе, через которую в темноту кузова заглядывал бледно-синий сверкающий ливнем вечер.
Андрей вздрогнул от изумления, просыпаясь окончательно. Хлопенков висел на борту грузовика, цепляясь за него ногами и скованными наручниками руками. Одну ногу он закинул за борт и уже готовился выпрыгнуть. Слово «стой», которое во сне крикнул Андрей, заставило его замереть в этом положении.
Игнатов стремительно бросился к нему, схватил за шиворот и втащил обратно в кузов.
— Приятель, мы же так не договаривались, — и он наградил беглеца увесистой затрещиной. — Мы из-за тебя, гада, таких неприятностей натерпелись, а ты ещё хочешь смыться. Сиди уж теперь.
— Я ничего… — Хлопенков отполз в тёмный угол. — Я только воздухом подышать хотел…
— Я тебе не только руки, но и ноги свяжу! — пообещал Андрей.
Глава 7
Дождь утих. Небо понемногу прояснялось, но с него ещё продолжало сыпаться что-то мелкое, колючее. Отгремевший ливень развёз дороги, и грузовик двигался с черепашьей скоростью, иногда пробуксовывая в грязи. Андрею с водителем и Константином приходилось вылезать и толкать его.
До окрестностей Бронниц добрались в первом часу ночи. Оба «омоновца» и закованный в наручники зек вылезли у окраины рощи и сразу вошли под деревья. Грузовик тут же отъехал. Какое-то время слышалось его удаляющееся урчание, потом всё смолкло.
— Так где живет твоя баба? — спросил у Хлопенкова Константин. — Ты говорил, у неё свой дом.
— Туда, — и зек уверенно двинулся вперёд, навстречу огням, рассыпанным в темноте за деревьями. — Это недалеко, сейчас придём.
— Только учти, задерживаться у неё не будем.
Шли молча, лишь изредка Константин с зеком перекидывались несколькими словами. Андрей почти не вслушивался в их голоса. Ремень автомата натёр ему плечо. И очень хотелось спать. Он шёл, борясь со сном и усталостью, и ему уже было всё равно, куда идти, лишь бы выйти поскорее из этого промозглого леса и устроиться где-нибудь в тепле под крышей.
Огни приближались. Из мглистого тумана выплыли тёмные приземистые дома.
— Слушай, Костя, а если напоремся на ментов? — спросил Андрей. — Что тогда?
— Дай сюда автомат, — Константин требовательно протянул руку.
Андрей после секундного колебания снял с себя автомат и отдал брату. В глазах Константина сверкнула мрачная решимость. Взглянув на него, Андрей понял, что произойдёт, встреться им милицейский патруль. После двух трупов, оставленных на станции, брат готов был идти до конца.
Константин проверил патроны в магазине.
— Чего вылупился? — кинул он Хлопенкову. — Пошли. И не вздумай выкинуть какой-нибудь номер, замочу сразу! Мне теперь терять нечего.
Они брели, шлёпая по грязи, ещё добрых три четверти часа. Одноэтажный деревянный дом, в котором жила Оксана, находился в деревне поблизости от Бронниц. Единственная улица освещалась фонарём с разбитым стеклом. Смутные пятна желтоватого света лежали на покосившихся заборах и влажной, поникшей после ливня листве яблонь. Конец улицы, до которого не добирался свет фонаря, тонул в непроглядной темени.
— Ну так где? — спросил Константин, когда они прошли всю деревню.
— Да уже, считай, пришли, — Хлопенков показал куда-то в темноту. — Вон её дом.