Страница 22 из 23
– А мне что делать? – спросил Железнов потухшим голосом, когда всё закончилось.
– Радоваться, что живы остались, – ответил Чернов и вместе с Прошиным выкатился в коридор.
17
В каюте Андрей рвал и метал. Выключил плеер Прошина, и теперь вместо лёгкой джазовой музыки слышен только его крик и топот ног. Ходил круг за кругом от стены к стене и ругал всех на свете. Начальство, за то, что послали на Марс неопытных салаг. Прошина и Чернова за то, что они влезли в это дело с Чановым. Чанова за то, что умудрился заблудиться и помереть в неудобное время. Странника за то, что тот прилетел сюда. Беглеца за то, что тот не выдумка эмпата, а вполне реальная угроза. Себя за то, что в юности выбрал эту проклятую профессию.
– И что теперь прикажете делать? Заварили тут кашу. Человек же погиб из-за вас. А мне теперь сообщить придётся об этом.
– Ну так сообщай! – сказал Женя. – Ты уже давно должен это сделать. Этот человек, между прочим, уже и не человек вовсе! И Серёга предупреждал нас всех. И ты к нему не прислушался.
Глыба остановился посреди каюты и по-клоунски развёл руками:
– Ну извините. У меня чёткий приказ – найти и уничтожить Странника. Ни слова, знаешь ли, ни о каком Беглеце, ни о каком Чанове, ни о каких зомби! Это вы всё начали. Один в детектива играет, второй в инженера душ человеческих.
И снова стал нервно ходить туда-сюда.
– Если бы мне тогда эта долбаная книжка не попалась, то мы бы, наверное, сейчас так и не знали бы ничего о Беглеце, – заметил Чернов. – Искали бы себе спокойно Странника, в то время как какое-то чучело прямо под боком у нас готовило бы вселенский армагеддон.
Глыба остановился у иллюминатора, приподнял жалюзи и посмотрел в серовато-жёлтую муть урагана.
– Ладно, чёрт с вами. Вы готовы? К вечеру идём на Олимп.
– Андрей, какой Олимп? – взвился Чернов. – Нам нужно на станции разобраться. В любую минуту может ещё кто-нибудь погибнуть. Кстати, ты ведь ещё не сообщил нашим о том, что здесь произошло? Знаешь, мне это не нравится. Ты, конечно, командир и всё такое, но это нарушение всех правил. Ты обязан сообщить командованию о том, что мы обнаружили и как погиб техник.
– Обязательно займусь этим, но немного погодя. – Глыба отстранился от окна. – Сначала доведу до конца начатое дело и выполню приказ.
Женя поднялся с кровати и приблизился к майору.
– Извини, Андрей, мы с тобой старые друзья, и ты мой командир…. Я тебя не узнаю, честное слово. Ты хочешь въехать в Берлин на белом коне? Нет, я тебя решительно не узнаю!
– Ну сообщу я сейчас об этом, и что? – обозлился Глыба. – Человека уже не вернёшь, а работе этот факт может помешать. Не дай бог ещё комиссию сюда пришлют. Будут они тут под ногами путаться, мешать.
Андрей резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Чернов постоял в раздумье с полминуты и сказал, не то самому себе, не то обращаясь к лейтенанту:
– Десять негритят отправились обедать, один поперхнулся, их осталось девять. Убийство в закрытой комнате. Странное поведение майора. Очень странное. Я теперь, наверное, всех подряд буду подозревать.
Эмпат покачал головой:
– Да нет, майор наш человек. По крайней мере, мне так хочется думать. А если мне так хочется думать, то так оно и есть. А поведение… У кого из тех, кто находится здесь, на станции, адекватное поведение? У Железнова разве только. Железный, одним словом.
– После смерти напарника, наряд ли. Хотя держится молодцом.
Дальше стали говорить о том, где искать Беглеца. Прошин уверен, что тот обосновался на станции. Судя по всему, думал эмпат, архива тот ещё не нашёл. В нём запакована сила, которая может устроить апокалипсис, а раз армагеддон пока ещё не наступил, то он всё ещё где-то лежит, надёжно припрятанный.
Женя предложил пойти за белым кроликом – отследить по записям, куда направился этот летающий шар, жучок, как они его назвали. Камеры стоят во всех коридорах, так что сделать это будет несложно.
– А кто у них следит за камерами? – спросил Прошин. – Где пульт находится, куда они все подключены?
– У нашего на всю голову радиста Игоря.
К пулемёту Чернов добавил пистолет, армейскую «штуку», пистолет «ШК», подвесив кобуру под мышкой, и они направились к радиостанции. Прошин от оружия отказался, мотивировав это тем, что он не солдат, а всего лишь эмпат.
Они всё не приходили к единому мнению, что такое этот летающий шар – сам Беглец или приспособление для того, чтобы превращать людей в зомби. И ведь этому шару нет никакой разницы – жив человек или мёртв. Она и мёртвого из могилы поднимет. Судя по рассказу Лафайета – когда Чанов вернулся, он был уже мёртвым. И если Беглец снова кого-нибудь оседлал, то всё, что они сделают – это убьют ещё одного человека. Застрелят его, а эта штуковина вылетит и найдёт новую жертву.
Игорь находился в радиостанции. Всё такой же неопрятный и небритый. Он был очень недоволен появлением капитана с пулемётом, но всё-таки впустил обоих и даже доверил пульт слежения за камерами. И предупредил – никаких вопросов про детство или про юность, или про первую любовь.
Они уселись за пульт, – Женя отложил пулемёт, приставив его к стенке за спиной, – и стали отслеживать «белого кролика». Они ещё раз просмотрели, как погиб Иван Строгин, нашли тот момент, где вылетает шар, определили, в какой коридор улетел, и переключились на другую камеру. Дальше всё пошло легко и просто – они знали время и место, остальное дело техники. В коридоре шар летел намного медленнее, и его можно было отследить без замедленного воспроизведения. Сначала подлетел к каюте астрофизика, остановился, покрутился рядом, как пчела у цветка, и полетел дальше. Илья Юрьевич его чем-то не устроил. Жучок повернул в другой коридор, и направился к солдатским каютам. Чернов чертыхнухся, понимая, что если Беглец выберет кого из солдат, то это всё усложнит. Летел жучок под самым потолком, стал почти прозрачным. Не зная, что искать, его можно просто не заметить.
У кают надолго не задержался, пробыл несколько секунд у каждой двери и отправился дальше. Пролетел мимо каюты техников, не задерживаясь, и порхнул дальше. Выбрался в центральный коридор, самый длинный на станции, и теперь летел как бы на финишной прямой. Впереди виднелась дверь в радиостанцию.
Товарищи переглянулись.
– Я чего-то не понимаю? – спросил Сергей.
– А теперь поздно чего-то понимать, – ответил капитан. – Смотри, эта штука летит прямо на дверь… Беглец здесь…
За их спинами раздался хрипловатый голос Игоря. И как это лейтенант не угадал в нём какие-то чужие нотки, которых раньше не слышал:
– Это ты верно сказал!
Затем затылок взорвался болью, и на паранорма навалилась вязкая тьма.
18
Чернов открыл глаза. Голова жутко болела. Казалось, что череп расколот на две части. Руки не повинуются. Не сразу скумекал, где находится, но вскоре вспомнил всё. И всё понял. Он лежал на полу радиостанции, уткнувшись носом в пол с завязанными за спиной руками. Игорь дал ему по затылку прикладом его же пулемёта.
– Что за чёрт! Ты что делаешь, Игорь… с ума, что ли, сошёл? Развяжи мне руки!
– Помолчи, – услышал капитан голос оператора радиостанции. – Не мешай мне работать!
Игорь склонился на ним так низко, что Женя почувствовал запах немытого тела. Он перевернулся и увидел Прошина. Тот сидел на стуле, его руки тоже связаны за спиной. Без сознания, голова безвольно висела, рыжие волосы всклокочены.
– Сейчас на шум сбегутся люди. Тебе не уйти!
Игорь плотоядно улыбнулся, и от этого оскала Жене стало не по себе.
– Здесь звуконепроницаемые перегородки. А на камеру я поставил зацикленную запись. В записи вы сейчас тихо-мирно сидите за монитором.
Игорь приблизился к эмпату и вколол ему что-то из аптечки. Веки Прошина дрогнули, ресницы затрепетали.
Не оставлял попыток развязаться. Старался растянуть путы, чтобы ослабить узлы.
– Чего тебе от нас надо? – кричал Женя, надеясь, что кто-то всё же услышит.