Страница 13 из 55
А с другой, – голливудские страсти и настоящая повседневная жизнь в США; это, как говорят теперь не только в Одессе, две большие разницы. Не потому что в Америке нет преступности, просто там, при всех демократических свободах, борются с ней эффективнее, чем у нас. Но об этом я узнал, только когда побывал в США.
Поскольку АПН было связано с заграницей, то оно находилось под контролем КГБ. Прямые контакты с этой конторой касались только тех, кто работал за рубежом или собирался туда. Поскольку я не доработал до такого варианта, никаких контактов со штатными представителями КГБ у меня не было.
Зато были контакты с некоторыми знаменитостями. Обычно – мимолётные. Так дважды довелось пожать крепкие руки космонавтов – Германа Титова и Павла Поповича. Они в сопровождении руководителя нашей Главной редакции приходили к нам как почётные гости. И был более долгий контакт с Вольфом Мессингом. Не рукопожатный, не персональный, а массово-публичный.
О фантастических возможностях этого легендарного человека тогда были наслышаны практически все, но подробности его жизни скрывались. Это потом мы узнали, что его жизнь каким-то невообразимым сюжетом была связана и с нацистской Германией, и с самим Гитлером, и с не менее опасным тираном Сталиным. Так, Мессинг якобы предупредил Сталина о катастрофе самолёта, в котором должен был лететь его сын. Заботливый папаша побеспокоился о сыночке. А самолёт действительно разбился, погибла вся футбольная команда ВВС, где командовал тогда генерал Василий Сталин. Но это не спасло Мессинга от преследований и за «неправильное» прошлое, и за то, что он знал лишнее, и за то, что вёл «антинаучную» деятельность. Ему запретили выступать официально, и всё, что ему оставалось, – бывать в трудовых коллективах по приглашению. За профсоюзные копейки…
Зал АПН был заполнен до отказа. А помещалось там не менее трёхсот человек. Экстрасенс демонстрировал свои обычные способности: Мессингу завязывали глаза, что-то прятали в кармане у одного из зрителей, сидевшего в середине зала, он, конечно, находил – под всеобщий вздох удивления и одобрения. Потом на сцену вызывали добровольцев, которые под влиянием Мессинга застывали, будто от внезапно охватившего их сильного мороза. Потом он «оживлял» их.
На провокационный вопрос, а может ли он усыпить весь зал, Мессинг решительно заявил, что может, но это ему запрещено. Его упорно уговаривали. Тогда он согласился на частичное усыпление. Он стал посылать невидимые сигналы нервическими движениями своих старческих рук. Зал постепенно затихал. Я увидел, что многие из моих соседей уже склонили обессиленные головки на грудь. Что-то давило и на меня, но я не поддался. А потом Мессинг освободил зал от своего гипнотического влияния, и все зашумели, стали делиться впечатлениями от пребывания в насильственном сне.
Позже я ещё раз убедился, что с трудом поддаюсь демонстрационному гипнозу. Была ещё одна встреча с экстрасенсом, в другой редакции. Зал «уснул», а я просто почувствовал себя плохо и вышел, так и не уснув. Некоторые специалисты утверждают, что нет людей, не поддающихся гипнозу. Возможно. Но, вероятно, это зависит от человека и конкретной ситуации: если ты сознательно сопротивляешься воздействию, тебя одолеть не так-то просто, а если ты расслаблен, потерял контроль над реальностью, то ты можешь и сам себя загипнотизировать. Иначе чем объяснить глупейшее, неподконтрольное поведение даже разумного, добропорядочного человека в некоторых ситуациях?!
Из творческих будней в АПН запомнилось не многое. Первой моей успешной акцией стала серия материалов под рубрикой «Первый экспонат». Идея не моя, но она действительно интересна. Так, ленинградский собкор сообщил, что кунсткамера была заложена Петром Первым на месте и по поводу находки сосны, которая сама себя закольцевала. Бывает такое в растительном мире. Почему-то сук, совершив кольцевой поворот, слился в экстазе со стволом.
Информация из Магадана всех рассмешила. Самым первым тамошним экспонатом оказался суслик, или по-местному евражка. В музей он попал как очень древнее и оригинальное животное, сумевшее приспособиться к исключительно суровым местным условиям, в зоне вечной мерзлоты.
Неожиданными даже для самих журналистов оказались материалы о собаке с двумя головами и о терменвоксе. Собачку нашли в Биологическом музее Москвы. Естественно, уже чучело. Вторую голову ей пришил знаменитый советский учёный Владимир Демихов. Он одним из первых в мире занялся трансплантологией. Собакам пересаживал сердце, печень и дважды пришивал вторую голову. Его достижения признавались во всём мире. Вот только в нашей стране он не нашёл достаточной поддержки своим выдающимся экспериментам. Учёный тяжело переживал травлю и довольно рано получил инсульт.
Электромузыкальный инструмент терменвокс был создан ещё в 1919 году. Его изобрёл Лев Термен. Ему удалось продемонстрировать этот оригинальный инструмент Ленину. Изобретатель сам исполнял на нём классические произведения – Глинки, Сен-Санса, Скрябина… Терменвокс дожил до нашего времени, активно используется для извлечения оригинальных звуков. Мелодия возникает не от нажатия каких-либо клавиш, а от движений рук в электромагнитном пространстве.
Готовил я материалы и на более серьёзные темы. Например, на модную тогда в нашей стране тему о дискуссионных клубах. По сути, я продолжил то, что начинал освещать ещё в «МК». Статье я дал неплохой, на мой взгляд, заголовок – «О брюках клёш и смысле жизни». Он, так сказать, показывал диапазон дискуссионных тем в нашей стране. Однако смелая в определённой степени для советской действительности тема (мало ли куда заведут эти дискуссии и дискуссионные клубы?!) даже для «социалистической» Польши, например, где дискуссионность была частью общественной жизни, не была откровением. Что уж говорить о дискуссиях, если члены Польской объединённой рабочей партии после своих собраний, не боясь быть исключёнными, ходили в костёлы. Об этом мне рассказал высокопоставленный член ПОРП, приезжавший в СССР как турист.
Да, уровень общественного сознания в СССР и «странах народной демократии» сильно отличался. Несмотря на притеснения инакомыслящих и в Восточной Европе тоже, там ситуация была несравнима с нашей закупоренной тоталитарной системой. Там люди ещё помнили довоенное время, когда жили в относительно демократических условиях, по крайней мере, при частной собственности и многопартийности. Свежи были и воспоминания о кровавом подавлении восстаний против советской деспотии в этих «странах народной демократии» в 1950-е годы. Плюс ещё не выветрившийся европейский менталитет. Всё это не могло не сказаться и на правящих коммунистических партиях. И случилась «Пражская весна». Я оказался свидетелем советской пропаганды на чехословацкой земле, по сути, вмешательства во внутренние дела другого государства.
Одного из наших опытных сотрудников по фамилии Чернов откомандировали на спецзадание. Он занялся выпуском газеты на чешском языке «Тыгодник актуалити». С кем он его готовил, не знаю. Это происходило вне стен нашей редакции. Но в наших комнатах вдруг появились кипы этого издания, которого до августа 1968 года у нас не было. Газета, естественно, пропагандистская, рассказывающая «правду» о чехословацких руководителях, их «предательстве» – ревизионизме и прочих грехах. Как будто сами чехословаки не знали, кто такой новый генеральный секретарь Компартии Александр Дубчек и его соратники, что они предлагают, от каких коммунистических идей (тоталитарного толка!) они хотят отказаться, какие меры по демократизации предлагают. Как видно из кинохроники тех лет, чехословацкий народ поддерживал перемены нового руководства страны и враждебно встретил войска «освободителей» – из стран Варшавского договора.
Чернов, одетый в офицерскую форму, отправился в норовистую страну с пачками свежеиспечённой газеты. По возвращению он не очень охотно делился впечатлениями, потому что радости от этой командировки не испытывал. Вероятно, понял, что наше вмешательство во внутренние дела страны, которая хотела гуманистических перемен, но вовсе не выхода из «лагеря социализма», оказалось чрезмерным, а приезд незваного «московского гостя» с пачками никому там не нужных газет оказался пустопорожним.