Линейный корабль

– Она пожелала мне счастья, – ответила Мария, – и просила тебя поздравить.

Хорнблауэра невыносимо раздосадовало, что Мария обсуждала с леди Барбарой свою беременность. Он не позволял себе думать почему. Значит, леди Барбара знает. У него и до того голова шла кругом – теперь за короткую прогулку до дома ему уже точно не привести мысли в порядок.

– Ох, – сказала Мария уже в спальне, – какие же тесные туфли!

Сидя на низком стуле, она поводила ступнями в белых нитяных чулках, ее тень, отбрасываемая свечой на туалетном столике, плясала на стене. Тень балдахина над кроватью мрачным черным прямоугольником лежала на потолке.

– Аккуратно вешай парадный мундир, – сказала Мария, вынимая из волос шпильки.

– Я спать не хочу, – в отчаянии произнес Хорнблауэр. Сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы улизнуть, укрыться в одиночестве кормовой галереи. Но это было невозможно – слишком поздний час для побега, да и наряд несоответственный.

– Спать не хочет! – (Что за дурацкая привычка повторять его слова.) – Очень странно! Вечер был такой утомительный. Может, ты жареной утки переел?

– Нет.

Невозможно объяснить Марии, что творится у него в голове, невозможно сбежать. Заговорив об этом, он бы смертельно ее обидел. Нет, на такое он не способен. Он вздохнул и начал отстегивать шпагу.

– Ты только ляг – и сразу заснешь, – сказала Мария – она говорила по собственному опыту. – Нам так недолго осталось быть вместе.

Это было правдой. Адмирал сообщил, что «Плутону», «Калигуле» и «Сатерленду» назначено сопровождать до Тахо Ост-Индский конвой, который уже формируется. Опять встает проклятый вопрос о команде – как, черт возьми, к сроку набрать матросов? С выездной сессии в Бодмине, возможно, пришлют еще нескольких осужденных. Лейтенанты вернутся со дня на день, хоть нескольких добровольцев да привезут. Но ему нужны марсовые, а марсовых не сыщешь ни в тюрьмах, ни на ярмарочных площадях.

– Суровая у нас жизнь, – проговорила Мария, размышляя о предстоящей разлуке.

– Лучше, чем обучать счету за восемь пенсов в неделю, – с натужной веселостью ответил Хорнблауэр.

До замужества Мария преподавала в школе – за обучение чтению родители платили четыре пенса, письму – шесть, счету – восемь.

– Да, конечно, – сказала Мария. – Я стольким обязана тебе, Горацио. Вот твоя ночная рубашка. Помню, мисс Уэнтворт разнюхала, что я учу с Алисой Стоун таблицу умножения, хотя ее родители платят только четыре пенса. Как меня тогда ругали! А потом та же неблагодарная девчонка подговорила маленького Хопера выпустить в классной мышей. Но я бы стерпела все, милый, если бы могла этим тебя удержать.

– Долг неумолим, дорогая, – сказал Хорнблауэр, ныряя в ночную рубашку. – Но не пройдет и двух лет, я вернусь с мешком золотых гиней. Попомни мои слова!

– Два года! – жалобно повторила Мария.

Хорнблауэр делано зевнул. Мария клюнула на искусно брошенную наживку – Хорнблауэр наверняка знал, что так оно и будет.

– А говорил, что спать не хочешь! – воскликнула она.

– Что-то меня и впрямь сморило, – сказал Хорнблауэр. – Может, подействовал адмиральский портвейн? Глаза слипаются. Спокойной ночи, любовь моя.

Он поцеловал ее, еще сидящую за туалетным столиком, и быстро забрался в постель. Здесь, лежа на самом краю, он стойко не шевелился, пока Мария задувала свечу, устраивалась рядом с ним, пока ее дыхание не сделалось тихим и размеренным. Только тогда он расслабился, перелег по-другому и дал волю проносящимся в голове мыслям.

Сегодня вечером они с Болтоном ненадолго оказались рядом, остальные были далеко и слышать их не могли. Болтон подмигнул и, кивнув в сторону адмирала, заметил:

– За ним шесть голосов в правительстве.

Болтон туп, как и пристало хорошему моряку, но он недавно из Лондона, там поприсутствовал на утренних королевских приемах и поднабрался слухов. Бедный король снова помешался, надвигается регентство, значит, власть может от вигов перейти к тори. Шесть принадлежащих Лейтону голосов – вещь немаловажная. Маркиз Уэлсли – министр иностранных дел, Генри Уэлсли – посол в Испании, сэр Артур Уэлсли – как его новый титул? Ах да, конечно, герцог Веллингтон, – командует британскими силами на Пиренейском полуострове. Нечего удивляться, что леди Барбара Уэлсли выходит за сэра Перси Лейтона, а сэру Перси немедленно дают эскадру в Средиземном море. Влияние оппозиции день ото дня растет, и судьба мира висит на волоске.

Хорнблауэр беспокойно заворочался в постели и тут же замер – это пошевелилась Мария. Лишь немногие – и в первую очередь Уэлсли – готовы и дальше противостоять всевластному корсиканцу. Малейший просчет – на суше, на море или в парламенте – и они полетят с высоких постов, рискуя лишиться головы, а Европа падет.

В конце вечера леди Барбара разливала чай, Хорнблауэр ждал с чашкой в руке, рядом никого не было.

– Мне было приятно услышать от мужа, – сказала она тихо, – что вас назначили на «Сатерленд». Сегодня, как никогда, Англия нуждается в своих лучших капитанах.

Возможно, она подразумевала больше, чем произнесла вслух. Возможно, она намекала, что Лейтона надо поддержать. Из этого, впрочем, никак не следовало, что она способствовала его назначению на «Сатерленд». Но приятно думать, что она вышла за Лейтона не по любви. Она не должна никого любить! Хорнблауэр припоминал каждое ее слово, каждый обращенный на мужа взгляд. Да, она не походила на счастливую новобрачную. И все же – все же она жена Лейтона, в эту самую минуту она с ним в постели. От этой мысли у Хорнблауэра передернуло.

Так не пойдет. Он рассудочно убеждал себя, что на этом пути его ждут лишь муки и безумие, и, ухватившись за первую пришедшую в голову мысль, принялся разбирать заключительную партию в вист. Не прорежь он так неудачно на заход Эллиота, он бы спас роббер. Сыграл он правильно – вероятность была три к двум, – но азартный картежник не стал бы об этом задумываться. Он бы взял свою взятку и в данном случае оказался прав. Но только азартный картежник понадеялся бы, что король окажется бланковым. Хорнблауэр всегда гордился научной выверенностью своей игры. Так-то оно так, но сегодня вечером он расстался с двумя гинеями, а в его теперешнем положении это большая потеря.

Прежде чем «Сатерленд» снимется с якоря, надо купить пяток поросят, две дюжины кур да и пару барашков, кстати. Без вина тоже не обойтись. В Средиземноморье он купит дешевле, но на первую пору надо иметь на борту хотя бы пять-шесть дюжин. Капитан ни в чем не должен иметь нужды, иначе это может дурно сказаться на дисциплине. Кроме того, путешествие предстоит долгое, надо будет принимать других капитанов – да и адмирала, вероятно. Те будут неприятно удивлены, если он угостит их корабельной провизией, которой обыкновенно довольствуется сам. Список необходимых покупок все удлинялся. Портвейн, херес, мадера. Яблоки и сигары. Не меньше дюжины рубашек. Еще четыре пары шелковых чулок – судя по всему, предстоит много официальных поездок на берег. Ящичек чаю. Перец, корица, гвоздика. Инжир и чернослив. Восковые свечи. Все, что необходимо капитану для поддержания достоинства – и самоуважения. Он не желал выглядеть нищим.

Можно потратить жалованье за следующие три месяца, и все равно не хватит. Марии придется поэкономить эти три месяца, но ей, по счастью, не привыкать к бедности и назойливым кредиторам. Бедная Мария! Если он когда-нибудь станет адмиралом, то вознаградит ее за все лишения. Еще хорошо бы купить книг – не для развлечения, таких у него целый ящик, все старые друзья, включая «Упадок и разрушение Римской империи», – но чтобы подготовиться к предстоящей кампании. Вчерашняя «Морнинг кроникл» сообщила, что вышли «Очерки современной войны в Испании», – очень бы хотелось приобрести этот труд и еще книг шесть. Чем больше он узнает про полуостров, у берегов которого ему предстоит сражаться, про видных представителей народа, который ему предстоит защищать, тем лучше. Но книги стоят недешево, а денег взять неоткуда.