Третье желание - Сценарий

Трускиновская Далия

Третье желание - Сценарий

Далия Трускиновская

Третье желание. Сценарий

В фойе некого Дома культуры галдела публика. Кто-то долговязый норовил проскочить мимо билетерши, но был ухвачен за плечо охранником.

- Куда?! - гаркнул охранник.

- Так Дикий же сказал, чтобы меня пропустили!

- Какой еще Дикий?

- Вон тот! Ди-кий! Да вон же он! Ди-кий!

Голос перекрыл общий гул. Невысокий, худощавый, вконец замотанный парень обернулся. Взгляд у него был совсем затравленный. Солидный мужчина, с которым он только что объяснялся, и его спутница посмотрели на вопящего с большим неудовольствием.

- Извините, Евгений Романович, - сказал Дикий. - Вот ваши пригласительные, идите в зал, вас посадят! Я пойду разберусь. Мне еще Харитонова встречать, еще Марченко...

- Никогда никому не говори "вас посадят", - хмуро посоветовал мужчина и взял билеты. Его юная спутница посмотрела на часы.

- Уже десять минут как должны были начать, - возмущенно сообщила она.

- Так это же Джоанна. Ты что, не знаешь, она всегда на полчаса опаздывает. Пошли.

* * *

В зале, как ни странно, было довольно много пустых мест. Евгений Романович со спутницей уселись, где положено.

- Я думала, будет битком набито, - удивилась девушка.

- По-твоему, эта Джоанна - звезда мировой величины?

- А, скажешь, нет?

- Старая мартышка.

Девушка фыркнула и отвернулась.

* * *

Перед сценой скакали подростки, вскидывая вверх кулачки, и выкликали:

- Джо-ан-на! Джо-ан-на!

* * *

У дверей служебного входа толпились еще какие-то любители халявы, и среди них метался Дикий.

- Отойдите! Отойдите, вам говорят! - безуспешно требовал он, пытаясь растолкать народ. - Машина же сейчас подойдет!

Ему на помощь вышли два охранника, и втроем они кое-как оттеснили халявщиков.

- Дикий, ты чего? Ну, Дикий! - окликали обиженные халявщики. - Ну, в проходе постоять!

- Шел бы ты в зал, Дикий, - сказал охранник. - Народ уже буянит. Выйди на сцену, скажи, что через десять минут...

- Едет! - воскликнул Дикий, и его лицо, бледненькое личико шустрого вечного мальчика, просияло. - Вон! Сворачивают!

- Слава Аллаху, - заметил второй охранник. - Назад, назад!

Подкатил длинный лимузин, первым из передней дверцы появился крепкий парень, сказал "хай! " и открыл заднюю дверцу. Нагнувшись, протянул вовнутрь машины руки и помог выбраться высокой, тонкой, по-модному взъерошенной женщине, которая откровенно не держалась на ногах.

- Куда тут идти? - со всей деловитостью пьяного человека, желающего казаться трезвым, осведомилась женщина.

- Вот, вот сюда! - закричал Дикий. - Для вас уже все готово! Гримуборная! Минералка! Публика ждет!

- Идиот, какая минералка? - спросил охранник певицы. - Ей еще добавить нужно, чтобы взбодрилась. А то до сцены не дойдет.

И повел Джоанну к дверям.

- Где это она? - растерянно спросил Дикий шофера, который тоже вышел из машины.

- А я знаю? Обычно она, когда в гостинице, с горничными договоравается, горничных за бутылкой гоняет.

- Ну, все, провал... - Дикий совершенно скис.

- Какой провал? Сто раз уже так было - приезжает совсем никакая, в лоскуты, потом как распоется - народ со сцены не отпускает. Пошли.

* * *

Очевидно, сто первый раз был для Джоанны роковым.

Она исполняла один из своих хитов, и публика аплодировала в такт, но вдруг что-то случилось у звукооператора, музыки и голоса не стало.

На аплодисментах Джоанна, приплясывая, продержалась еще секунд пятнадцать, не сообразив, что стряслась беда, и наконец стало слышно, что она выкрикивает в микрофон вовсе даже не слова хита, а нечто непотребное.

- Раз, два, три, четыре! Мать вашу за ногу! Раз, раз, еще раз! Мать, мать, мать...

Тут Джоанна поняла наконец, что аплодисментов больше нет, "фанеры" тоже нет, и окаменела.

Раздался свист.

* * *

За кулисами Дикий стоял, как монумент. Приятель-охранник тряс его за плечо.

- Нужно свет убрать, нужно скорее эту дуру увести! - вдолбливал охранник. - Выйдешь, скажешь, что по техническим причинам!

Дикий замотал головой и устремился прочь.

- Леша, дай осветителям отмашку, - охранник взял власть в свои руки. Ты, как тебя! Уведи эту свою с глаз долой. Скорее, пока не побили.

- Сам уводи! - вдруг вызверился телохранитель Джоанны. - Хрен ее теперь со сцены сгонишь!

- Чего так?

- А того, что она у нас умная! Будет стоять и ждать, пока запись по новой пустят!

- Леша, Леша, что там на пульте? - закричал охранник. Прислушался к ответу - и обреченно махнул рукой...

* * *

За кулисами, чуть ли не расшвыривая подчиненных, шагал администратор ДК Эдик - огромный и злобный, похожий на почуявшего соперника самца гориллы..

- Где эта тварь смердящая? - спрашивал он у ошарашенных рабочих сцены. Где этот Пиздюк Иванович? Продюсер хренов! Убью к чертям собачьим!

Ему молча показывали руками направление бегства Дикого, и всякий раз иное...

* * *

По ночному городу несся Дикий.

То есть, не шел и не бежал, а именно несся огромными шагами.

Увидел вывеску, притормозил, зашел.

* * *

Бармен налил ему полтораста грамм прозрачного и достал из витрины бутерброд с лососиной.

Дикий молча выпил.

- Что, все так плохо? - спросил бармен.

- Все еще хуже, - ответил Дикий.

* * *

И опять его понесло по ночному городу - вдаль, вдаль, подальше от зала, где теперь наверняка шла крутая разборка.

Его занесло на окраину, где даже не светились окна киосков, а был пустырь, вдали - многоэтажки, вдруг какие-то бараки, а за ними железнодорожный мост.

Дикий как раз проходил под этим мостом, когда его ударила по ушам чистая и сильная, как струя наилучшего, медово-золотистого, ароматного коньяка, нота "ля диез".

Он даже остановился и замотал головой.

Впечатление было, будто нота, подобно таблице Менделеева и законам Ньютона, в одно ухо влетела, а из другого - вылетела, образовав маленький тоннель. Тем более, что под мостом оказалась потрясающая акустика.

- Ля-а-а-а! - повторил незримый голос, хотя это был уже "си бемоль". Ла-ла-ла-ла-ла! Ла... ла... ла...

Голос пробовал себя, искал какую-то исходную точку - и вот нашел.

- Сердце красавицы склонно к измене! - пропел он торжественно. - И к перемене, как ветер мая!

Дикий сперва окаменел, потом невольно улыбнулся.

Он не разбирался в музыке, это - да, но отличить проговаривание текста от мощного потока, льющегося естественно и прекрасно, мог даже под двумя стаканами виски.

- С нежной улыбкою в страсти клянутся! Плачут, смеются, вас увлекая! продолжал голос.

Дикий завертел головой, определяя источник звука.

- Плачут, смеются, вас увлекая... - голос сделал паузу и продолжал победно: - И изменяют так же, шутя! Ла-ла-а, ла-ла-а, ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-а!

Сколько торжества было в этой дерзкой музыкальной фразе!

После чего наступило длительное молчание. Пока Дикий крался на звук, незримый голос то ли отдыхал, а то ли замышлял новую музыкальную проказу. И измыслил-таки!

- Соловей, соловей, пташечка, канареечка жалобно поет! - лихо прозвенел он на высочайших нотах. - Раз поет, два поет, три поет, прыгнет, пер-вер-нется, поет наоборот!

Конструкция старого моста напоминала монастырь раннего средневековья. Его подпирали две стены, прорезанные высокими и узкими арками, а между стен пролегала улица. Пройти под мостом можно было только между глухой стеной и рядом этих нелепых арок. Дикий был по одну сторону улицы, голос - по другую.

Хотя его и на простейшей перестановке ног заносило, Дикий принялся метаться между арками, выглядывая незнакомку по ту сторону улицы. Будь он трезв - перебежал бы. Но проклятые узкие проемы начинались на высоте сантиметров в семьдесят. Дикий бился о них коленями и не понимал, что это такое. В конце концов он выразился, как умел, и это получилось вполне разборчиво.