Зверь (сборник)

Не единожды случалось так, что, разрыв логово, охотники ничего не находили. Старые волки, а может, и сами щенки часто выкапывают маленькие боковые карманы и ходы и прячутся в них в случае нападения. Осыпающаяся земля скрывает небольшие ходы, и так волчатам удается спастись. Уходя прочь со свежими скальпами, охотник не знал, что самый большой из щенков остался в логове, более того, просидел там, спрятавшись, еще около двух часов – нельзя было поступить мудрее. Три часа спустя солнце село, и в глубине норы послышался шорох; сначала из мягкой песчаной кучи у одной из стен логова показались две маленькие серые лапы, а затем крошечный черный нос. Наконец волчонок выбрался из своего укрытия. Нападение на логово напугало его, теперь же он был озадачен тем, как оно выглядело.

Логово стало раза в три больше, чем раньше, и открытым сверху. Лежащие вокруг штуки пахли как его братья и сестры, но теперь в них было что-то отталкивающее. Страх переполнил щенка, стоило ему принюхаться к ним, и он бросился в заросли травы, когда сова пронеслась над его головой. Щенок просидел в траве всю ночь, сжавшись в комок. Он не осмеливался приблизиться к логову и не знал, куда еще можно пойти. На следующее утро, когда два стервятника набросились на лежащие у логова тела, щенок помчался прочь, ища лучшего убежища среди зарослей травы, и ущелье привело его к широкой равнине. Большая старая волчица, такая же, как его мать, но все же другая, незнакомая, неожиданно возникла из зарослей, и, повинуясь инстинктам, щенок упал навзничь, когда она прыгнула на него. Без сомнения, она приняла щенка за свою законную добычу, но запах расставил все по своим местам. Волчица на мгновение застыла над щенком. Он лежал кверху брюхом у ее ног. Порыв убить его или хотя бы задать ему трепку прошел. Волчица чувствовала запах маленького существа. Ее собственные детеныши были такого же возраста, ее сердце дрогнуло, и, когда щенок, набравшись храбрости, поднял нос и обнюхал ее, волчица не стала демонстрировать злость, если не считать короткого равнодушного рычания. Щенок же, в свою очередь, учуял то, в чем так отчаянно нуждался. Он не ел со вчерашнего дня, и когда волчица развернулась, чтобы уйти, щенок поспешил за ней, неуклюже перебирая лапками. Будь волчица далеко от дома, он быстро отстал бы, но ее логово находилось в ближайшей низине, и щенок добрался туда вскоре после нее.

Незнакомец – это враг, и волчица бросилась на защиту, вновь столкнулась со щенком и вновь остановилась, реагируя на то, что пробуждалось внутри нее в ответ на его запах. Щенок упал на спину, приняв позу полного подчинения, но это не помешало его носу почувствовать, что вкусная еда совсем рядом. Волчица возвратилась в логово и свернулась вокруг своего выводка, а щенок упорно последовал за ней. Она зарычала, когда он приблизился к ее детенышам, но его покорность и младенческий запах, как и прежде, обезоружили ее. Вскоре он очутился среди ее собственных щенков, добиваясь столь желанной пищи, и таким образом сам сделал себя частью ее семьи. Спустя несколько дней щенок полностью сроднился с остальными, и волчица забыла о том, что он чужак. И все же он во многом отличался от остальных щенков: старше на две недели, сильнее и с пятнами на плечах и шее, которые впоследствии превратились в темную гриву.

Темногривый малыш не мог удачнее выбрать приемную мать: Желтая Волчица была не только хорошей охотницей, с хитроумными уловками в запасе, но и не чуждалась современных веяний. Старые трюки – как заманить в ловушку луговую собачку, загнать антилопу, подрезать поджилки дикой лошади и атаковать быка – она выучила отчасти благодаря инстинктам, отчасти по примеру старших сородичей, когда они на зиму сбивались в стаи. Но новое время требует новых знаний, так что волчица усвоила, что у людей есть ружья, от которых нет спасения, и единственный способ избежать опасности – держаться подальше, пока не сядет солнце, пока в темноте они не станут безвредными. Она прекрасно знала, что такое капканы, без сомнения, ей пришлось побывать в одном из них, и хотя, освобождаясь, она потеряла палец, ей повезло: это был тот палец, без которого легко можно обойтись. С тех пор, даже не понимая устройства капканов, она прониклась ужасом перед ними и самой идеей опасности железа, необходимости избегать его любой ценой.

Однажды, когда она и пятеро других волков собирались напасть на овчарню, волчица остановилась в последнюю минуту, заметив натянутую проволоку. Остальные же бросились вперед, стремясь добраться до овец, и попали в смертельную западню.

Так волчица узнала новую опасность и, хотя у нее вряд ли было четкое представление о ней, приобрела разумное недоверие ко всем странным вещам в целом и страх перед теми конкретными, от которых ее уберегла постоянная осторожность. Каждый год волчица успешно выращивала щенков, увеличивая в округе число волков желтой масти. Она хорошо изучила ружья, капканы, людей и тех новых животных, которых они привели, но впереди волчицу ждал еще один урок – самый ужасный.

Когда братьям Темногривого сравнялось около месяца, их мать вернулась в логово в странном состоянии. Ее ноги дрожали, изо рта шла пена, и, охваченная судорогой, она упала у входа, но, оправившись, все же вошла внутрь. Челюсти волчицы мелко тряслись, а зубы слегка стучали, когда она пыталась облизать малышей. Чтобы не укусить их, она вцепилась в свою переднюю лапу, но постепенно успокоилась и затихла. Щенки, от страха забившиеся в дальний карман пещеры, вновь подошли к ней и столпились вокруг, ища привычной еды. Волчица поправилась, но два или три дня она была очень больна, и эти дни, пока яд находился в ее организме, стали катастрофой для выводка. Щенки ужасно страдали, лишь сильнейшему удалось выжить, и когда это испытание закончилось, в логове остался только один, самый старший щенок с темными отметинами – тот, которого она усыновила. Так малыш Темногривый стал единственным, о ком заботилась волчица, все ее силы были направлены на его выкармливание, и он рос как на дрожжах.

Волки быстро учатся определенным вещам. Обоняние развито у них лучше всего, и с тех пор обоих, мать и щенка, мгновенно охватывало необъяснимое чувство страха и ненависти, стоило им вдохнуть запах стрихнина.

IV. Основы воспитания волка

Питаясь за семерых, волчонок не мог не расти и, когда начал осенью выходить вместе с матерью на охоту, был уже одного с ней роста. В это время им пришлось сменить место обитания, поскольку в округе подросло много волчат. Гору Сентинел, скалистый оплот среди равнин, заняли большие и сильные, а слабым пришлось уйти, и вместе с ними ушли Желтая Волчица и щенок Темногривый.

У волков нет такого же языка, как у людей. Их словарь, вероятно, ограничивается дюжиной видов воя, лая и рычания, передающих простейшие эмоции, но у них есть другие возможности доносить свои мысли и один особенный способ распространения информации – волчий телефон. По всему ареалу их обитания разбросан ряд общепризнанных «телефонных станций». Иногда это камни, иногда угол на пересечении троп, иногда череп бизона – подойдет любой заметный объект на главном охотничьем пути. Волк «звонит» здесь так же, как собака у телеграфного столба или мускусная крыса у отдельных кочек, – оставляя свой запах и выясняя, кто недавно был здесь и делал то же самое. Он узнает, откуда и куда они шли, охотились или нет, в каком они состоянии – голодные, или сытые, или же больные. Благодаря этой системе волк знает, где найти друзей, а где врагов. И, следуя за Желтой Волчицей, Темногривый запоминал места и использовал многие сигнальные станции, хотя приемная мать не учила его этому специально. Личный пример и врожденные инстинкты были основой его обучения, но как минимум однажды волчица повела себя так же, как человеческие родители, стремящиеся защитить ребенка от опасности.

Темногривый щенок усваивал основы волчьей жизни: чтобы победить собак, надо бежать и сражаться на бегу, не вцепляться в них мертвой хваткой, но кусать, кусать, кусать, не прерывая движения, и уводить на изрезанную оврагами землю, где не смогут пройти лошади со своими всадниками.