Страница 4 из 15
Увезли ее из родительского дома девочкой «сорвиголовой», каким-то гусаром в юбке, а вернулась она приличной, благовоспитанной девушкой.
Но как только возвратилась Надя домой, в ней опять проснулись гусарские наклонности и манеры. Все, что она усвоила у богатых родственников, было ею забыто. Поле, луга, лес – вот где проводила Надя летом время.
Наде исполнилось восемнадцать лет. Отец и мать стали подумывать о ее замужестве. Андрей Васильевич подыскал для дочери жениха, молодого чиновника Василия Чернова, который был влюблен в Надю. Но та не питала к нему никакого расположения.
Отец и мать настаивали, чтоб она вышла за Чернова. Волей-неволей пришлось молодой девушке стать невестой, а там и женой нелюбимого человека.
Дня за два-три до свадьбы Надя решилась серьезно потолковать с женихом.
– Василий Николаевич, вы меня любите? – спросила она Чернова, посматривая на него своими выразительными глазами.
– Даже оченно-с, – отвечает тот.
– А я-то, голубчик, вас ведь не люблю, – откровенно призналась Надя.
– Совсем не любите? – несколько смутившись, произнес жених.
– Совсем не люблю.
– Что же, коли теперь не любите, так полюбите потом.
– Никогда не полюблю.
– Отчего же-с? Кажись, я не урод?
Чернов обиделся. Наде стало его жаль, и чтобы хоть немного утешить его, она проговорила:
– Ни вас, ни кого другого я не полюблю.
– Почему же? Всякая девица в вашем возрасте должна любить.
– А я, повторяю, любить никого не буду.
– Странная вы девица!
– Уж такой уродилась.
– Может, еще время не пришло?
– Чему?
– А любить.
– Вы думаете, это время придет?
– Всенепременно-с.
– Ну и ждите, когда я вас полюблю, – сердито проговорила Надя.
– И буду ждать, – совершенно спокойно ответил ей молодой чиновник.
– Не дождетесь.
– Посмотрим-с.
– А знаете что, откажитесь от меня, Василий Николаевич, право, откажитесь.
– Зачем же? Дело у нас с вашими родителями слажено. Теперь отказываться поздно-с.
– Ну, я вас прошу! Миленький, добренький, откажитесь! Вы другую найдете, лучше и красивее меня – ведь я дурнушка, рябая, некрасивая. Право, откажитесь.
– Полноте шутить.
– Я серьезно говорю вам. Подумайте сами, какой же это будет брак без любви!
Но сколько ни убеждала Надя своего жениха отказаться, он остался непреклонен.
Дуров и его жена тоже не вняли мольбам дочери не выдавать ее замуж.
Свадьба Нади была отпразднована в Сарапуле 25 октября 1801 года.
Пылкая, эксцентричная натура Нади была не способна к тихой семейной жизни; мужа она не любила, и рождение сына нисколько не изменило ее холодного отношения к Василию Николаевичу. Он, напротив, крепко любил свою жену.
Чернова командировали из Сарапула в другой город, волей-неволей пришлось с ним ехать и Надежде Андреевне Но ей не жилось с мужем, хотелось уйти. Только куда? Да хоть опять в Сарапул, только бы не оставаться при муже. Еще с раннего детства известны были ее твердая воля и непреклонный характер – что она задумала, захотела, уж непременно выполняла. И на этот раз она осталась верна себе: бросила мужа и опять явилась в Сарапул, в отцовский дом.
Надю не страшил разлад с матерью. Она знала, что отец ее любит. Но много пришлось ей вытерпеть от матери и родственников: укоры, попреки сыпались на нее градом. Молчал только один отец.
Надю посылали к мужу, грозили ей; Надежда Андреевна осталась тверда и не пошла к мужу.
Сам Дуров был часто в отлучке, а без него было плохое житье для Нади.
В ее мечтательной голове давно созрела мысль бежать скорее из отцовского дома, бежать, пока за ней не приехал муж.
И вот Надя привела в исполнение давно ею задуманное.
Она оставляет мужа, отца, мать и близких ей и бежит искать счастья в трудной военной службе. Разные лишения, трудные походы, кровавые битвы ей не страшны; она ищет приключений и к ним стремится.
V
Неожиданное исчезновение из дома Нади причинило великую скорбь ее отцу, матери и близким. Все были убеждены, что она утопилась, так как платье было найдено на берегу реки.
Особенно же убивалась и голосила Никитишна.
Дали знать Чернову; тот немедленно приехал в дом своего тестя.
– Утопилась, утопилась моя дорогая дочь!
Такими словами, с глазами полными слез, встретил Андрей Васильевич своего зятя.
– Как, неужели? Господи!
Чернов побледнел как смерть. Он не переставал любить свою жену, хотя и предавался кутежам и пьянству.
– В Каму, сердечная, бросилась – платье Надино на берегу нашли!
– Господи, что же это?
Василий Николаевич заплакал горькими непритворными слезами.
– Да с чего это она решилась на такое дело страшное, с чего? – спрашивает он у тестя.
– Про это один Бог знает.
Дуров рассказал своему зятю, как Надя провела свои именины и как на следующее утро на берегу Камы нашли ее платье.
– Только вот что странно, – говорил Андрей Васильевич, – и Надин любимый конь, Алкид, неизвестно куда девался…
– Может, она перед своей смертью пустила его на волю, и он ускакал?
– Куда он ускачет? Да и мундир казацкий, который я ей сшил, и ружье с саблей тоже исчезли.
– Может, она в реку побросала?
– Едва ли! До того ли было Наде?
– А вы искали в реке-то? – сквозь слезы спросил тестя бедный Чернов.
– Как же, с раннего утра до позднего вечера… Кажись, все дно перешарили да перещупали, на самое дно ныряли.
– И не нашли?
– Где найти!
– Может, всплывет где-нибудь.
– Я по берегу-то мужиков послал, смотрят…
– Панихидку бы отслужить.
– Служили.
– Да мне бы хотелось… ведь я, какой ни на есть, а все муж Наденьки.
Бедняга Чернов захлебывался слезами.
– Что же, можно, пошлем за батюшкой.
– Пошлите, тятенька. Господи, какое великое несчастье!
– Да, зятек любезный, великое, страшное несчастье посетило нас.
– Кто бы мог подумать, что Наденька решится на такое дело… У меня и в мыслях никогда не было, что она руки на себя наложит.
– Неожиданно, совсем неожиданно. Одно теперь остается – молиться за Наденьку.
– Да-да, молиться, чтобы Господь простил ее душу грешную.
Чернов отслужил по живой жене несколько панихид, побывал на берегу реки Камы, видел то место, где, по рассказам, нашли платье Нади, поплакал, погоревал и отправился в свой город на службу, вполне убежденный, что его жена утопилась и он теперь остался вдовым.
Да и не он один – многие так решили; только несколько сомневался в этом Андрей Васильевич.
Вспоминая об этом в своих записках, Надежда Андреевна так говорит: «Я не имела варварского намерения заставить отца думать, что я утонула, и была уверена, что он не подумает этого; я хотела только дать ему возможность отвечать без замешательства на затруднительные вопросы наших недальновидных знакомых».
Андрей Васильевич хоть и отыскивал свою любимую дочь Надю… но в ее смерти он не был еще уверен.
VI
Надя решила покинуть гостеприимный дом полковника Смирнова. Она, правда, была уверена, что Галя ничего не скажет про свое открытие, но остаться здесь считала все-таки для себя невозможным.
Она решила уехать тайком, но неожиданный приезд полковника заставил ее отложить на время свой отъезд.
Однажды, выйдя на двор, она заметила там необычайное движете, суету: с полковником приехало несколько офицеров.
Надя направилась в зал и увидала доброго Ивана Григорьевича, окруженного офицерами.
– А, молодой герой, здравствуйте. Ну что, не скучаете? Господа, рекомендую вам этого молодого человека: русский храбрый дворянин! Он будет нашим спутником во время похода, – обратился Смирнов к офицерам, показывая на Надю.
Те радушно стали пожимать маленькую белую ручку Нади своими загрубевшими руками.
– Ну, как вы без меня проводили время? – спросил полковник Александра Дубенского.