Месть принцессы Джеллы

Индус вышел из отверстия подобно сказочным чародеям, остановился перед Казилем и, дотронувшись пальцем до его плеча, откинул широкий рукав, открывший мускулистую руку, и показал мальчику синий знак, вырезанный на его бронзовой коже.

Казиль взглянул на знак и сделал слабое движение, вызванное страхом перед гигантом.

Индус приблизился к англичанину, все еще глубоко спящему, и, став перед ним на колени, начал водить над ним руками подобно гипнотизеру.

Прекрасная женщина опять появилась в отверстии. Она следила за каждым движением индуса.

Вскоре дыхание молодого человека стало порывистее и громче, его тело вздрогнуло. Потом наступило полнейшее спокойствие, скорее похожее на смерть, чем на сон.

Тогда индус вынул из-за складок пояса пузырек с красной как кровь жидкостью и, налив несколько капель на руку, потер ею виски англичанина. Но это было только началом. Индус подошел к лакею и проделал с ним ту же операцию, что и с господином. Затем возвратился к англичанину и, по-видимому уверенный в том, что тот уже не проснется, поднял его на руки с такой легкостью, как поднимают ребенка.

– Неужели сыновья Бовани решили умертвить иностранца? – спросил Казиль дрожащим голосом у проходившего мимо индуса.

Гигант отрицательно покачал головой.

– Какие будут приказания?

– Оставайся здесь.

– До какого времени?

– До моего возвращения.

– Когда же?

– Следующей ночью.

Казиль протянул руку по направлению к Стопу и спросил:

– А что делать, если проснется этот человек?

– Он не проснется.

– Он жив?

– Да, но его сон очень похож на смерть, и он будет спать целые сутки.

– Индусы, несшие паланкин иностранца, не осмелились войти в храм и ждут снаружи.

– Пусть ждут.

– У них нет еды.

– Еду принесут.

– Повинуюсь…

Затем индус направился к отверстию и исчез в нем вместе с англичанином. Плита захлопнулась и скрыла таинственный ход. В ту же минуту исчезла и прекрасная женщина, наблюдавшая за всем происходящим в комнате. Нижний барельеф стал на свое место, и в круглой комнате воцарилось молчание.

Последуем за индусом.

Спустившись по лестнице, он вошел в подземную комнату, слабо освещенную маленькой лампой, стоявшей на большой глыбе гранита. В середине этой глыбы, в углублении, была кровь, как будто еще вчера на ней совершали ужасное жертвоприношение.

Не успел индус спуститься с последней ступеньки лестницы, как перед ним возникла прекрасная женщина, уже укутанная в белое покрывало. Она была среднего роста, прекрасно сложена. Драгоценные перстни украшали ее маленькие обнаженные руки.

– Я исполнил ваше приказание, госпожа, – сказал индус негромким голосом. – Вот иностранец…

– Как он прекрасен, Согор, не так ли? – сказала молодая женщина.

– Не знаю, госпожа.

– Ты разве не смотрел на него?

– Конечно, смотрел, но не нахожу ничего особенного в красоте белого лица и в волосах солнечного цвета. Я не считаю мужчинами тех, которые похожи на женщин.

Молодая женщина улыбнулась под вуалью.

– Согор, – спросила она, – где немые?

– В подземной галерее с паланкином.

– Хорошо, я отопру железную дверь.

– Куда мы пойдем, госпожа?

– Во дворец.

– Должен ли я идти впереди?

– Нет, немые отнесут иностранца в паланкине.

– Но там может поместиться только один человек.

– Я пойду пешком.

– Но…

Молодая женщина прервала индуса повелительным жестом, не терпящим возражений.

Согор поклонился и замолчал.

В одной из стен подземной комнаты виднелась массивная железная дверь, похожая на те, которые обычно закрываются за осужденными на смерть. Женщина, отвязав от пояса ключ, отперла ее. За дверью шла галерея, которая, казалось, служила дорогой к центру Земли. Двенадцать негров, одетых в красное платье, с цветными тюрбанами на головах, стояли возле паланкина. Двое факельщиков находились тут же.

Все эти люди были действительно немы, и ни один из них не умел писать. Поэтому им смело можно было довериться, не опасаясь их излишнего любопытства.

Глава IV

Сцена из индийской сказки

Негры при появлении прекрасной женщины упали на колени лицом к земле, как будто перед ними предстала небожительница.

Индус, которого, как мы уже знаем, звали Согор, открыл занавески паланкина и, положив на мягкие подушки бесчувственное тело англичанина, отдал неграм приказание идти.

Носильщики тотчас же встали и, подняв паланкин на плечи, отправились в дорогу размеренным шагом. Впереди шел высокий факельщик. Согор и молодая женщина следовали за ними.

Галерея, в которую мы ввели наших читателей, по своим гигантским размерам представляла любопытное зрелище. Даже римляне, властители древнего мира, не создали ничего подобного.

Вообразите туннель длиною более чем в целое лье, сначала прорезывающий гранитную гору, потом спускающийся под наклоном и, наконец, оканчивающийся кирпичной лестницей в двести пятьдесят ступеней.

Согор, взяв на руки англичанина, быстро вышел из туннеля и, поднявшись по высокой лестнице, достиг медной двери. За нею находилась большая комната, украшенная с восточной роскошью и, без сомнения, служившая передней подземного дворца.

Индус, все еще обремененный своей ношей, прошел переднюю и, миновав анфиладу богато убранных комнат, остановился в круглом будуаре, освещенном золотой люстрой. Этот будуар, обитый шелковой материей самых ярких цветов, поражал своим великолепием и изысканностью, хоть в нем не было никакой мебели, кроме одного низкого широкого дивана, стоявшего у стены и поддерживаемого ножками из слоновой кости, упиравшимися в богатый персидский ковер. Шелковые занавеси закрывали все двери.

Именно в этой комнате Согор оставил англичанина, положив его на диван. Затем индус низко поклонился и вышел из комнаты.

Молодая женщина сбросила вуаль, и ее лицо, ставшее при свете золотой люстры еще бледнее, открылось во всей своей дивной красоте. Ее глаза принимали странное, постоянно меняющееся выражение.

Женщина опустилась на колени перед диваном и в течение нескольких минут любовалась белокурой головой спящего. Потом нежно поцеловала его в лоб, вынула из-за лифа флакон, как две капли воды похожий на склянку в руках Согора, и дала его понюхать молодому человеку.

Слабое, едва заметное дыхание англичанина в тот же момент стало учащенным, а веки дрогнули.

Увидев, что пробуждение вот-вот наступит, женщина поспешно поднялась и, пройдя по будуару, исчезла за портьерой.

Прошло две или три минуты. Англичанин окончательно проснулся, открыл глаза, приподнялся на диване и осмотрелся.

Легче понять, чем описать охватившее его чувство удивления. Заснув в храме, под мрачным куполом круглой комнаты, он проснулся в восхитительном будуаре…

Но растерянность продолжалась недолго. И он, улыбнувшись, прошептал:

– Сказывается влияние Востока… Индия, страна фантазий и сказок, вскружила мне голову… Я грежу и в своих сновидениях уношусь в какие-то сказочные чудеса. Если со мной произойдет что-либо еще более необыкновенное, я этому не удивлюсь…

Едва он успел окончить свой короткий монолог, как издалека послышалась тихая, приятная музыка. Играли на каких-то неизвестных ему инструментах. Но где находились таинственные музыканты? Англичанин никак не мог установить это. Звуки раздавались всюду – и наверху и внизу, то удаляясь, то приближаясь…

Молодой человек улыбнулся и снова прошептал:

– Мой сон продолжается… он очарователен! Грезить так – значит жить вдвойне… я…

Но он не успел договорить. Часть стены без шума раздвинулась, и он увидел комнату с мраморными стенами. В середине комнаты бил фонтан, вода которого переливалась всеми цветами радуги при свете окружавших его ламп.

– Прекрасно, прекрасно, – бормотал англичанин, – сон усложняется. Лучшего не покажут и в театре Друри-Лейн в нашем славном Лондоне. Не хватает только балета!