Страница 61 из 69
— Вообще очень много всего нужно успеть проверить, — рассказывал Хэнк, подавая мне машинное масло или стальные зажимы. — Состояние пит-стопов, например. Действительно ли они оборудованы, как требуется. От количества запасных шин до бутылок с водой. Эти три дня перед чемпионатом — сумасшедший дом. Сплошные осмотры, выверки, ревизии. Тотальный контроль. И пусть хоть что-то будет не на своем месте — получат все. Кроме пилотов, конечно.
— Ну да, — хмыкнул я. — Наше дело маленькое — сел и поехал. А кто приведет Гранж Пул Драйв в нужное состояние?
Хэнк никогда не понимал моего сарказма, наверное, поэтому мы так хорошо общались — обидеть его было невозможно.
— Вот и я о чем говорю, Гектор. Гонка начинается через, — он приподнят запястье, чтобы взглянуть на часы. — Три с половиной часа, грубо говоря, а работы еще непочатый край, и когда все успеть, когда?
— Так говоришь, будто ты один тут все делаешь.
— Нет, разумеется, так я и не за себя. Еще и трибуны, представь. Все обойти — вдруг взрывное устройство подложили? И нельзя этого не сделать — все строго по протоколу, понимаешь? И никого не волнует, что только идиоту придет в голову взрывать Гранж Пул Драйв. Такие глупости.
Каждый раз одно и то же. Головная боль, нервы, причитания Хэнка. Типовые приготовления, к которым уже можно было бы привыкнуть, но проходит три года, и мы заново обсуждаем их, будто все это происходит с нами в первый раз. Наверное, это часть ритуала, который помогает нам немного отвлечься, избавиться от удушающего волнения.
Подготовительные процессы шли своим чередом, а солнце все поднималось, чтобы достичь зенита и поведать оттуда всем, кто достоин кубка Дарта Хауэлла. Одним из последних на Гранж Пул Драйв явился пилот, более других уверенный в своей победе. Билл коротко посмотрел в нашу сторону — мы тогда уже покончили с болидами и вышли наружу — и направился в гараж, где почти никого не осталось. Не знаю, почему, но мне не понравилась его походка. Я смотрел ему вслед и думал, что Хартингтон ведет себя как-то неестественно. Может быть, от волнения. Все мы люди, в конце концов.
С Биллом мы, кажется, все решили еще в тот вечер, когда он провоцировал меня в музее, на нейтральной территории. Я никогда не рассказывал Саре, каким он бывает ублюдком, и впредь не собираюсь. Просто я хорошо знаю Билла, я видел, каким он бывает, когда забывает о своих родителях, статусе в обществе, материальном положении и так далее. совершенно нормальный становится парень, без комплекса бога, без довлеющего тщеславия. И я слишком хорошо помню Билла адекватным, чтобы выставлять его перед Сарой только с негативной стороны. В глубине души он обычный, в нем всего понемножку, но что происходит с ним сейчас, мне не совсем понятно. Может, действительно старшие Хартингтоны ведут свою игру и сделали из сына марионетку.
В тот вечер, когда я предложил ему выйти наружу, он хотел драться, но я этого не планировал, хотя кулаки чесались, особенно после того, как я увидел, что Хартингтон прикасается к моей Саре. Билл предложил мне пари: тот, кто выиграет чемпионат Дарта Хауэлла, получает не только кубок, но и Фрай. Тот, кто проигрывает, отказывается от девушки навсегда. Он был уверен, что я, с присущими мне азартом и любовью соревноваться, особенно со своим главным конкурентом, без раздумий соглашусь. Но он ошибся.
Пока мы обходили пит-стопы, осматривая, чтобы все было готово для технической остановки болида, заправки топливом, смены шин и быстрого ремонта каких-либо повреждений, я вспомнил, как в первый раз увидел Сару на Гранж Пул Драйв. Я остановился у бокса, воды попить, а она сидела на трибуне прямо напротив, с этим своим дурацким велосипедом. Эпохальная, все-таки, была встреча. И такая насыщенно эмоциональная.
Теперь-то я понимаю, зачем она там сидела. Но в тот день эта девушка со смутно знакомым лицом и совершенно непонятным взглядом была для меня нерешаемым ребусом. Подойдя к ней поближе, я еще раз убедился, насколько же она непохожа на девушек, которые обычно сидят здесь во время тренировок. Подчеркнуто чужая, самодостаточная и немного озлобленная. Такой она мне показалась. И это подстегивало меня разговорить ее. Достаточно было пары фраз, чтобы я понял: она не отсюда. Да и внешность не как у местных, не только говор. Приезжая. Но почему тогда меня не оставляет ощущение, будто я давно ее знаю? И потом я вспомнил.
Нам удалось в ту встречу произвести друг на друга впечатление. И не знаю, кого, кроме Гранж Пул Драйв, за это благодарить. Он дал нам эту судьбоносную возможность. И сейчас дает мне еще одну, щедро предоставляя замысловатые изгибы битумной трассы для проверки моего профессионализма.
Время утекло сквозь пальцы. Я слегка вздрогнул, когда нас подозвали и сообщили, что до начала гонки остается час. Мне не верилось в это. А потом я посмотрел на трибуны. Народ стремительно накапливался, людская масса все сгущалась, заполняя пробелы свободных мест, как размножающиеся микробы. Я взял у Саймона маленький бинокль и посмотрел туда, где было забронировано сидение Сары. Оно пустовало, и на тот момент это меня не удивило.
Однако за полчаса до начала, когда мы уже переоделись в форму и выводили свои болиды на стартовые позиции, я заволновался, вновь не увидев Сару на месте.
— Где же Фрай? — спросил меня Тревор. — Не придет посмотреть на наш триумф? Она же планировала, насколько мне известно.
— Я и сам не знаю. Как-то это странно все.
Гранж Пул Драйв ревел, кричал, гудел — не останавливаясь ни на секунду. Большой день. Важное событие. И Сары — почему-то нет. Я не выдержал и позвонил ей, забившись в угол бокса и закрывая ухо одной рукой. Никто не взял трубку. Я набрал ее номер еще раз — то же самое.
— Саймон, посмотри, есть ли Хартингтоны в паддоке, — попросил я.
Гонщик без вопросов приник к окулярам маленького бинокля, нашел на стадионе вип-ложе, где обычно располагаются высокопоставленные либо просто богатые зрители, и заговорил:
— Есть, оба.
— А Гинзли? — спросил я, предчувствуя неладное, и не ошибся.
— Только женщина. Патрика нет. Это, кстати, странно. Он не из тех, кто станет пропускать подобное событие.
— И Сары нет, — сказал я, но из-за гула толпы никто меня уже не услышал.
— Пятнадцать минут до старта, — объявили нам в громкоговоритель. — Просим пилотов занять свои места и приготовиться.
Саймон похлопал меня по спине и отправился на стартовую решетку, куда из парк-сервиса выводили последние болиды, но я почти не замечал того, что происходит вокруг. Мой мозг отчаянно сопоставлял факты и приходил к пугающим выводам. Вот-вот начнется гонка, которой я так долго ждал. Чемпионат, который я обязан выиграть. Ведь здесь, на треке, в кабине болида, на опасной скорости — здесь мое место, мое счастье.
Рёв двигателей, визг тормозов, оглушительный шум толпы. Запах бензина, жженой резины и машинного масла. Волнение, трепет, азарт, граничащий с безумием, взмах черно-белого флага. Гранж Пул Драйв — место, где сбываются мечты и разрушаются судьбы. Побывавший здесь однажды захочет остаться навсегда. Формула-1 — дело всей моей жизни, и я не должен бросать его сейчас из-за своей паранойи. Но, с другой стороны, что есть моя жизнь, если рядом не будет Сары?
Я с трудом стянул с себя гоночные перчатки, плотные и толстые. Двумя серыми трупиками они упали около моих сапог на темно-синее полотно трассы, словно выбросившиеся на берег киты. Немой протест. И жирная точка на карьере.
— Эй, Гектор, ты куда это собрался? — закричал Хэнк, нагоняя меня. — Гонка вот-вот начнется, не время покидать трэк!
Лицо у него было испуганным, прямо как в тот день, когда Ридли пробил пит-уолл на своем болиде и вылетел за пределы трассы. Я ничего не ответил и сделал так, чтобы никто меня не догнал. Я все решил и никому бы не позволил переубедить себя. Сев в свой обычный автомобиль, я завел двигатель и снова позвонил Саре. Протяжные гудки подстегнули меня не соблюдать скоростной режим. Все равно весь город сейчас на автодроме.