Страница 8 из 42
— Никогда, — сказали мы с ней одновременно и расхохотались.
— Слушай, а может, рискнуть и поставить все деньги в казино? — спросила Лада.
— А если ты проиграешь? — предположил Слава, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору.
— Так мне всё равно ни на что не хватит, — пожаловалась Лада. — Я до сих пор не могу привыкнуть, что должна считать каждую копейку и не могу ходить в магазин.
— Тогда отдай их маме, — предложила я.
— Так и сделаем, — сказала Лада и с сожалением спрятала деньги в кошелёк. — Некоторое время мы сидели молча, а потом она прошептала, когда Слава вышел:
— Представляешь, вчера он пригласил меня в театр!
— А ты? — спросила я, испытав укол ревности.
— Отказалась, конечно, — к моему облегчению сказала Лада. — Зачем мне нужен такой же нищий, как я? А потом мне он не нравится. Мне нужен мужчина солидный, постарше, чтобы я выглядела, как девочка рядом с ним, а он бы заботился обо мне.
Не скрою, я обрадовалась, что Лада не собирается с ним встречаться, но одна мысль, что Славе понравилась Лада, неприятно меня ранила.
— И как он перенёс твой отказ? — допытывалась я.
— По-моему, он и не рассчитывал на успех. А я, ты знаешь, всё не могу своего Витька забыть, — вдруг сказала Лада.
— Позвони ему и скажи об этом.
— Ты что?! — возмутилась Лада и картинно поправила волосы. — Да чтобы я да первой позвонила? Ни за что! Сдав позиции один раз потом трудно их вернуть. Если я приду к нему с повинной, он меня растопчет. Так что, уж лучше останусь в его памяти гордой и недоступной
— Ну и глупо, — возразила я. — Ты была виновата, и если ты первой позвонишь…
— Время ушло, — перебила Лада. — Он уже с девочкой молоденькой встречается. Правда, не любит её, — сказала она с удовлетворением, — мне сосед по секрету рассказал. Витька иногда заходит к нему поболтать.
Ответить я не успела, пришёл Слава и предложил сходить пообедать. Мне показалось, он особенно нежно взглянул на Ладу, и я, почувствовав себя лишней, придумала, что мне надо ехать на просмотр. Они ушли вдвоём, а я долго сидела над газетой «Из рук в руки» и не могла заставить себя двинуться с места. Все стало безразлично.
— Скучаешь, красавица? — раздался голос Александра Ивановича. — Надо съездить квартиру посмотреть. — Иногда вранье превращается в правду, подумала я. — Поедешь или у тебя планы?
С большим удовольствием я послала бы всё к чёрту и поехала домой. По дороге купила бы любимых шоколадных конфет и съела бы их перед телевизором. Но деньги близились к концу и разбрасываться вариантами не годится.
— Поеду, — подняла я глаза на Королькова, решив отложить конфеты и телевизор до лучших времён.
— Дом на улице Машкова. Коммуналка, согласны на разъезд. Посмотришь, оценишь, поговоришь с людьми, доложишь. Поняла?
— Поняла, — вздохнула я. — В коммуналках я ещё не бывала. А доложу завтра, мне дочку надо пораньше из школы забрать.
— Тогда позвонишь!
— Хорошо.
Корольков снисходительно кивнул, благословляя на просмотр, и я впервые заметила, что он обращается ко мне на «ты» и по имени, а я называю его по имени отчеству и на «вы», хотя разница в возрасте у нас около пяти лет. «Но он же начальник, а мне, наверно, на роду написано быть только исполнителем», — мрачно подумала я, заталкивая ненавистную газету в сумку.
Я вышла из метро и, перейдя трамвайные рельсы, оказалась напротив памятника Грибоедову. Бронзовая фигура писателя возвышалась на постаменте, с которого тяжёлыми складками ниспадал театральный занавес, словно приоткрывавший подмостки сцены, представляя героев «Горя от ума». Да и саам драматург, который жил на улице Мясницкая, часто прогуливался по зелёному бульвару. Вспомнила я экскурсию, на которой недавно была с Иркой.
Я не спеша, шла по тенистой аллее, каждая скамейка была занята какой-нибудь компанией или парочкой влюблённых. Было такое впечатление, что все что-то пьют. Некоторые расположились не просто с пивом, а даже с бутылкой водки и закуской. Отдыхают люди после работы, в то время как меня опять куда-то несёт. Хорошо, если бы не зря.
«Вот удивился бы Грибоедов, если бы смог попасть в наше время и увидеть тот же самый бульвар», — подумала я и, чтобы отвлечься стала вспоминать, что рассказывала экскурсовод. Когда-то у Мясницких ворот, каменной стены Белого города, располагалась Мясницкая слобода со скотобойнями, лавками и харчевнями. Прудов здесь было много и до восемнадцатого века они назывались Погаными, а использовались для слива отходов со скотобоен. Я подошла к пруду и остановилась, залюбовавшись белым лебедем. Меньшиков приобрёл здесь усадьбу, на месте которой позже построили Главный московский почтамт, и приказал вычистить пруды, назвав их Чистыми. Я улыбнулась: нельзя сказать, что состояние пруда в настоящее время соответствовало названию. Впрочем, времена Меньшикова давно прошли, а лебедю это не мешало.
Я перешла к театру «Современник», и мне даже удалось вспомнить, его историю. Модный в 1900 годах архитектор Клейн получил заказ от богатого меховщика построить особняк в римском стиле, о чём напоминает лёгкая полукруглая выносная колоннада на главном входе. Позднее здесь был кинематограф «Колизей», потом рабочий театр. И лишь в семидесятых годах помещение отдали театру. Не сюда ли Слава пригласил Ладу? Эх, была бы я на ее месте.
Свернув на улицу Макаренко и потом ещё раз в переулок, я вышла на тихую улицу Машкова. Красивый пятиэтажный особняк, построенный совершенно точно не в нашем веке, возвышался во всей красе. Я перешла на противоположную сторону, чтобы лучше рассмотреть его. Неужели в таком красивом доме ещё осталась коммуналка? Широкая парадная и барельефы на стенах ещё больше очаровали меня. Я бы хотела жить в этом доме и гулять на бульваре с дочкой.
Дверь открыла девушка лет двадцати с хорошей фигуркой в модных джинсах. Попросив не обращать внимания на беспорядок, быстро показала квартиру. Все окна выходили во двор и смотрели на стену слишком близко построенного серого здания. Солнце никогда не заглядывало сюда. В глубокой задумчивости я стояла перед окном. Никогда в жизни по своей воле я не согласилась бы жить в этой квартире.
— Вид, конечно, унылый, зато тихо, — сказала девушка, догадываясь о моих мыслях. Мы пошли в ванную. Я и подумать не могла, что люди в нашем городе до сих пор проживают в таких условиях! Ремонт здесь не делался, с тех пор, как дом отдали в пользование жильцов. Масляная краска серовато грязного цвета висела клочьями на потолке и стенах, кафель отсутствовал, а коричневые трубы подавляли громоздкостью. Мой взгляд упал на ванную, и я едва удержалась, чтобы не выразить свое отвращение. Ванна представляла собой ржавое стоящее на уродливых коричневых ногах корыто. Наступить в неё босыми ногами мне казалось невозможным. Но главный сюрприз ждал мне впереди, когда девушка повела меня в свою комнату. На видавшем виде диване сидел её муж, который дружелюбно поднялся мне на встречу:
— Добро пожаловать в наши хоромы, — сказал он иронично.
Я вошла в маленькую заставленную комнату, в которой казалось не повернуться, такой заставленной она выглядела. Я огляделась: метров семь-восемь, не больше, высокие потолки лишь усугубляли впечатление. Клетка, подумала я. Над половиной комнаты возвышались странные антресоли. Заметив мой взгляд, парень сказал:
— Как вам моё изобретение? Потолки высокие, вот я и придумал построить второй этаж.
На так называемый второй этаж можно было забраться ползком и находится там только лёжа.
— У нас там дети спят, — мило сообщила девушка. — Кровати для них негде поставить, вот и пришлось разместить их наверху. Всё-таки выход из положения.
Я вспомнила большую восемнадцатиметровую комнату, в которой спали мы с Настей, и мне стало стыдно. Но молодая пара держалась бодро, видимо за долгие годы они привыкли. Остальная часть квартиры не произвела на меня впечатления: грязноватые серые комнатки со старой мебелью и пожелтевшими обоями советских времен. Бабушки в халатах, всю жизнь здесь прожившие, пили чай на замызганной кухне. Одна из них сообщила: