Страница 28 из 149
Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.
А.С. Пушкин
Глава 20
Мария Васильевна с дочерью чаёвничали на кухне. Отец ушёл на ночное дежурство, и в доме было непривычно тихо. Время от времени мать бросала любопытные взгляды на задумчивое лицо дочери. «Красивая», — отметила она про себя, — «только больно печальная». Мария Васильевна тяжело вздохнула.
— Мам, ты чего? — мгновенно насторожилась Галя. — Болит что-нибудь?
— Сердце…
Девушка тут же вскочила и засуетилась:
— Подожди, я сейчас таблетку принесу.
— Да, сядь ты, — придержала мать Галю, — я не о физической боли толкую.
— Мама, — укоризненно пробормотала девушка, крепко обняла Марию Васильевну за плечи и уткнулась ей в волосы. — Что ж ты так меня пугаешь.
— Ах, доченька, мы ведь с отцом надеялись, что после того, как станешь свободной, ты найдёшь себе хорошего человека, улыбаться, наконец, начнёшь. А ты как была печальной, так и осталась. Сидишь день-деньской на кухне со стариками, будто ждёшь, что кавалер из духовки выскочит. Пошла бы, погуляла. Может, кого и встретила бы. Под лежачий камень вода не течёт.
Галя усмехнулась, покачала головой и уселась на прежне место.
— Мама, какой кавалер… Я совсем недавно развелась.
— Галь, слышь, что скажу, … — Мария Васильевна наклонилась ближе к дочери и понизила голос, хотя в квартире кроме них никого не было, — ты, когда на развод подала, я грешным делом подумала, что у тебя кто-то появился. Обрадовалась…
— Ну, ты, мам, даёшь.
Женщины немного помолчали и вдруг начали хохотать.
— А что, сколько ж можно было этого увальня терпеть, — сквозь смех пробормотала Мария Васильевна, — чем, думаю, чёрт не шутит… Мне старухе и то, порой, смотреть на него тошно было.
— Тебе не смотреть, тебе слушать его храп тошно было.
— Ну, не без этого, — опять рассмеялась Мария Васильевна. Даже отец и тот твоему терпению удивлялся.
— Знаешь, мам, хорошо, что Александр убрался вместе со своим любимым диванчиком.
— И не говори. Галь, ты только руки не опускай. Мы с отцом за тебя переживаем.
— О чём это ты?
—Ты молодая, красивая, найди себе хорошего парня.
— Ах, мама, если бы всё так просто было.
— А что сложного? Ты ж среди мужиков работаешь, неужели тебе никто не приглянулся?
— На работе я работаю, а не мужчин разглядываю, там не до этих глупостей.
— Дорогая, работа, работой, но женщине для счастья хороший муж нужен, ребёнок, одним словом — семья. Так уж мы бабы устроены, а всё остальное, так — шелуха. Вон, на что твой отец, … порой, все нервы мне вымотает, а люблю я его, ирода. Жить без него не могу.
— Мама, ты же вчера на него ворчала, мол, достал.
— Угу, вот он ушёл на работу, а мне чего-то не хватает. Пусто в доме. Галчонок, я понимаю, что прошло мало времени, но ты присмотрись там на работе. Может, счастье твоё за соседним столом сидит, а ты и не замечаешь.
— Это вряд ли.
— Почему?
— За соседним столом Виктория Аркадьевна сидит. Женщина она видная, специалист отменный, но характер такой, что сам чёрт не сладит. Так, что счастья с ней, мне точно не видать.
— Да ну тебя, — отмахнулась Мария Васильевна, немного обиженно, — ведь понимаешь, о чём я говорю, а сама всё в шутку переводишь.
— Не сердись, мамочка, уговорила, так уж и быть — присмотрюсь. Ой, подожди, вроде мой телефон разоряется…
— Ах ты, Господи, беги, вдруг на работу вызывают, а мы тут языками чешем.
Галя побежала в комнату и выхватила из сумочки сотовый. Глянула на экран и отметила, что номер незнакомый.
— Да, слушаю вас.
— Галя? — спросил красивый мужской баритон.
— Да, это я.
— Меня зовут Глеб. Возможно, вам моё имя ничего и не скажет…
— От чего же, вы друг Бориса.
Мужчина на секунду замолчал, как будто растерялся, а когда снова заговорил, то голос его стал холодным и немного злым:
— Он говорил с вами обо мне?
— Нет, просто вскользь упомянул в разговоре, когда мы познакомились. Я сказала, что у него редкое имя, а он назвал ваше, вот и всё.
— И вы запомнили?
— Да.
— Галя, мне нужно с вами поговорить. Мы могли бы встретиться?
— Нет, не стоит.
— Вы ведь не знаете, что я хочу вам сказать
— Догадаться не трудно.
— Галя, это очень важно. Пожалуйста, выслушайте меня.
— Хорошо, говорите.
— Лучше, если вы будете видеть мои глаза.
— Зачем?
— Чтобы вы поняли, что я не лгу.
— Хорошо, завтра в шесть возле ГУМа, в аллее.
— Спасибо.
— Пока не за что.
Галя положила трубку и несколько минут не могла оторвать взгляд от тёмного дисплея. Она так глубоко задумалась, что не услышала шагов матери.
― Доченька, что-то случилось? Тебя на работу вызывают?
― Да нет, мамочка, ― рассеянно ответила девушка.
― А кто звонил?
― Если бы знать…
― В смысле? Ошиблись номером?
― Почти, ― усмехнулась Галя.
― Ты какая-то странная. Что-то ты мне не договариваешь. Застыла, как статуя посреди комнаты. Я зову, а ты будто не слышишь.