Страница 12 из 15
– Добрый вечер, сэр!
– А, – сказал Сомс. – Я хотел с вами поговорить. В вашем лагере есть изменник.
И без всякого злого умысла он бросил гневный взгляд на Фрэнсиса Уилмота.
– В чем дело, сэр? – спросил Майкл, когда они вошли в его кабинет.
Сомс протянул сложенную газету.
Майкл прочел заметку и скорчил гримасу.
– Тот, кто это написал, бывает на ваших вечерах, – сказал Сомс, – это ясно. Кто он?
– Очень возможно, что это она.
– Неужели они напечатали бы такого рода заметку, написанную женщиной?
Майкл ничего не ответил. Старый Форсайт явно не поспевает за веком.
– Скажут они мне, кто написал, если я пойду в редакцию? – спросил Сомс.
– К счастью, не скажут.
– Почему «к счастью»?
– Видите ли, сэр, пресса – цветок весьма чувствительный. Он может свернуть лепестки, если вы к нему прикоснетесь. А кроме того, они всегда говорят вещи приятные и незаслуженные.
– Но ведь это… – начал было Сомс, но вовремя остановился и добавил: – Так вы хотите сказать, что мы должны это проглотить?
– Боюсь, что так, и заесть сахаром.
– У Флер завтра вечер?
– Да.
– Я приду и буду наблюдать.
Майкл мысленно представил себе своего тестя в виде субъекта в штатском, поставленного на страже у стола со свадебными подарками.
Но, несмотря на напускное равнодушие, Майкл был задет. Он знал, что его жене нравится коллекционировать знаменитостей, что она порхает и своими чарами старается привлечь нужных ей людей. Раньше он только снисходительно ей удивлялся, но сейчас почувствовал в этом нечто большее, чем невинная забава. Быстрота, с которой загоралась и гасла ее улыбка, словно под стрижеными волосами был скрыт выключатель; живые повороты прелестной открытой шеи; искусно, или недостаточно искусно скрытая игра красивых глаз; томность и дрожание белых век; выразительные руки, которыми она легко и изящно лепила себе карьеру, – от всего этого Майклу вдруг стало больно. Правда, она это делает для него и для Кита! Говорят, француженки помогают своим мужьям делать карьеру. В ней есть французская кровь. А может быть, это стремление к идеалу, желание иметь все самое лучшее и быть лучше тех, кто ее окружает? Так размышлял Майкл. Но в среду вечером он тревожно всматривался в лица гостей, стараясь поймать иронические взгляды.
Сомс следовал иному методу. У него в сознании все решалось проще, чем у человека, который критикует днем, а ночью обнимает. Он не видел оснований, почему Флер не собирать у себя аристократов, лейбористских членов палаты, художников, послов, всяких молодых идиотов и даже писателей, если эти люди ее интересуют. Он несколько наивно рассуждал, что чем выше они стоят, тем меньше шансов впутаться из-за них в какую-нибудь неприятную историю; и, пожалуй, денег взаймы они не попросят. Его дочь не хуже, если не лучше, всех этих людей. Он был глубоко оскорблен тем, что кто-то считает, будто она всеми силами старается привлечь их к себе. Нет, не она за ними охотится, а они за ней. Он стоял у стены, под картиной Фрагонара, которую он подарил Флер. Седой, с аккуратно подстриженными волосами и энергичным подбородком, он обводил глазами комнату, ни на ком не задерживаясь взглядом, как человек, который видел в жизни много, но интересного нашел мало. Его можно было принять за какого-нибудь посланника.
Перед ним, повернувшись к нему спиной, остановилась молодая женщина с короткими золотисто-рыжими волосами; она разговаривала с глуповатым на вид человеком, который все время потирал руки. Сомсу слышно было каждое слово.
– Не правда ли, эта маленькая Монт ужасно забавна? Посмотрите на нее, она разговаривает с доном Фернандо; можно подумать, что он для нее – все. А, вот Бэшли! Как она к нему разлетелась! Прирожденная выскочка! Но она ошибается – таким путем «салона» не создашь. Создать «салон» может человек умный, с ярко выраженной индивидуальностью; человек, презирающий общественное мнение. Она для этой роли не годится. Да и кто она, в сущности, такая?
– Деньги? – подсказал собеседник.
– Не так уж много. А Майкл так в нее влюблен, что даже поглупел. Впрочем, и парламент на него действует. Вы слышали их разговоры об этом фоггартизме? Продукты питания, дети, будущее – невероятная скука!
– Новизна, – промурлыкал глуповатый человек, – вот мания нашего века.
– Досадно, когда такое ничтожество старается выдвинуться и пускает в ход такую чепуху, как этот фоггартизм. Вы читали книгу Фоггарта?
– Нет. А вы?
– Конечно, нет! Мне жаль Майкла. Эта маленькая выскочка его эксплуатирует.
Сомс, очутившись словно в западне, не выдержал и засопел. Почувствовав, быть может, ветерок, молодая женщина оглянулась и увидела такие холодные серые глаза и такое хмурое лицо, что поспешила отойти.
– Кто этот мрачный старик? – спросила она своего собеседника. – Я даже испугалась.
Глуповатый джентльмен предположил, что это бедный родственник: видимо, он здесь ни с кем не знаком. А Сомс направился прямо к Майклу.
– Кто эта молодая женщина с рыжими волосами?
– Марджори Феррар.
– Она предательница. Выгоните ее!
Майкл опешил.
– Но мы ее очень хорошо знаем. Она – дочь лорда Чарлза Феррара и…
– Выгоните ее! – повторил Сомс.
– Откуда вы знаете, сэр, что она предательница?
– Я только что слышал, как она повторила то, что было в заметке, и прибавила еще кое-что похуже.
– Но она у нас в гостях…
– Недурна гостья! – сквозь зубы проворчал Сомс.
– Нельзя выгонять гостей. А кроме того, она внучка маркиза. Скандал будет грандиозный.
– Ну, так устройте скандал!
– Приглашать мы ее больше не будем, но, право же, это все, что можно сделать.
– Вот как? – сказал Сомс и, отойдя от зятя, направился к той, на которую только что донес. Майкл, взволнованный, последовал за ним. Ему еще не приходилось видеть тестя приготовившимся к прыжку. Подойдя, он услышал, как Сомс сказал негромко, но очень внятно:
– Сударыня, вы были так любезны, что назвали мою дочь выскочкой – назвали в ее же доме.
Майкл видел, как молодая женщина оглянулась и с видом обиженным и наглым широко раскрыла свои холодные голубые глаза.
Потом она засмеялась, а Сомс сказал:
– Вы предательница. Будьте добры удалиться.
Вокруг стояло человек шесть, и все они слышали! Проклятье! А он, Майкл, хозяин дома! Выступив вперед, он взял под руку Сомса и спокойно сказал:
– Довольно, сэр! Ведь мы не на мирной конференции.
Все притихли; никто не шелохнулся. Только глуповатый джентльмен потирал свои белые руки.
Марджори Феррар сделала шаг по направлению к двери.
– Я не знаю, кто этот человек, – сказала она, – но он – лжец!
– Неправда!
Бросил это слово смуглый молодой человек. Он смотрел на Марджори Феррар; их взгляды встретились.
И вдруг Майкл увидел Флер. Очень бледная, она стояла за его спиной. Конечно, слышала все! Она улыбнулась, подняла руку и сказала:
– Сейчас будет играть мадам Карелли.
Марджори Феррар направилась к двери; глуповатый джентльмен следовал за ней, все еще потирая руки, словно снимая с себя ответственность за инцидент. Сомс, как собака, для верности шел за ними; за Сомсом шагал Майкл. Донеслись слова: «Как забавно!» Послышался заглушенный смех. Парадная дверь захлопнулась. Инцидент был исчерпан.
Майкл вытер пот со лба. Он восхищался своим тестем и в то же время досадовал: «Заварил старик кашу!» Он вернулся в гостиную. Флер стояла у клавикордов с таким видом, словно ничего не случилось. Но Майкл заметил, что ее пальцы вцепились в платье, и сердце у него заныло. Волнуясь, он ждал последней ноты.
Сомс поднялся наверх и там, в кабинете Майкла, перед «Белой обезьяной», проанализировал свой поступок. Он ни о чем не жалел. Рыжая кошка! «Прирожденная выскочка»! «Деньги?» – «Не так уж много». Ха! «…Такое ничтожество…»! Так она – внучка маркиза? Ну что ж, он указал нахалке на дверь. Все, что было в нем сильного и смелого, все, что восставало против покровительства и привилегий, – дух, унаследованный от предков, – все возмутилось в нем. Кто они, эти аристократы? Какое право имеют напускать на себя важность? Нахалы! Многие из них – потомки тех, кто поднялся на высоту только благодаря грабежам и маклерству! И кто-то осмелился назвать его дочь – его дочь – выскочкой! Да он пальцем не шевельнет, шагу лишнего не ступит, хоть бы ему предстояло встретиться с самим королем! Если Флер нравится окружать себя этими людьми, то почему бы ей этого не делать? Неожиданно у него замерло сердце. А вдруг она скажет, что он погубил ее «салон»? Ну что ж! Ничего не поделаешь. Лучше было сразу покончить с этой мерзавкой и уяснить себе положение. «Я не буду ждать Флер, – подумал он. – Буря в стакане воды!»