Страница 9 из 10
В надежде, что эта изящная вещь будет куплена в дом какого-нибудь миллионера или даже для двора, ей назначили баснословно дорогую цену. Между тем в городе стали ходить слухи, что на завод Кокошкина возят по ночам для примеси к глине такой продукт, который до сих пор употреблялся только в иных местах для унавоживания полей, и хотя изделия нашего заводчика не отличались никаким специфическим запахом, но их перестали покупать, и самое название “кокошкинская посуда” сделалось бранным словом».
Помимо продукции Кузнецовых в выставке были представлены изделия Императорского фарфорового завода, завода Гарднера (управляемого Петром Гарднером), малоизвестного сейчас завода Семенова и, наконец, завода «хозяев выставки» братьев Корниловых[36], предприятие которых было на тот момент самым молодым. В состав комиссии, занимающейся оценкой качества и художественного уровня минералов, строительных материалов, гончарных и стеклянных изделий, входил В.С. Корнилов, который и обеспечил успешное продвижение своей продукции, а также получение самых лестных ее оценок. Сидор Терентьевич Кузнецов в Петербурге пока еще не был таким полновластным «хозяином положения», как Корнилов, имевший там оборудованный по последнему слову техники завод. И потому его фирма получила на этой выставке просто почетный отзыв (все равно что не получила ничего). «Обозрение Санкт-Петербургской выставки русской мануфактурной промышленности 1861 года», упоминая продукцию Кузнецова, явно занижало оценку, но реальность была такова, что на тот момент его фарфор действительно еще не мог по художественному уровню и качеству составить серьезную конкуренцию перечисленным выше предприятиям. Следует отметить, что в выставке принимала участие продукция только Рижского завода. Почему же не Дулевского, фарфор которого мог выглядеть более презентабельно? Скорее всего, причиной продвижения продукции именно рижского филиала стала дешевизна ее транспортировки в Петербург по морю. Транспортные затраты на вывоз из дулевской глуши были значительно выше. Да и сама подготовка к выставке стоила недешево. В трезвом купеческом уме Сидора Терентьевича, видимо, отсутствовала идея презентации редких высокохудожественных изделий. Главным тут было просто поучаствовать в престижном и дорогом мероприятии. К заведомо убыточному шикарному показу своей посуды родитель Матвея Кузнецова готов не был. Вот характеристика продукции рижского купца г-на Кузнецова, отраженная в «Обозрении выставки»:
«Завод не из крупных, имеет один горн, 105 человек рабочих и производит товара на 48 500 рублей в год, находится близ Риги. Г-ном Кузнецовым выставлены чайный сервиз, умывальный прибор, вазы для цветов, свечи церковные и пр. Фарфор нам не понравился: он сероват, «фарфорец серенький», как говорят знатоки. А странно: около Риги можно пользоваться отличной глиной; нам говорят, что масса от того не совсем хороша, что завод употребляет частью глуховку, опять странно: да разве доставка глины из Черниговской губернии до Риги дешева и не обойдется ли глуховская дороже иностранного материала? Притом Гарднер употребляет ту же глуховскую глину, а какой у него отличный фарфор! За массой посмотрим внешность фарфора: общие формы недурны, многие со вкусом; но ничего нового в этих формах мы не заметили, а некоторые показались тяжелыми.
В отношении декоративном преобладает золото и давит все остальное, порой чересчур пестрое и мало свидетельствующее о вкусе… Но в выставке изделий г-на Кузнецова есть достоинства, которые стоят далеко выше всех других экспонентов – это безусловная дешевизна. Посмотрите на эти два судка для холодных блюд: одно в четыре, другое в два места – украшены и золотом, и красками, и очень красивые – одно стоит 6 рублей 50 копеек, другое – 4 рубля 50 копеек, а вот умывальный прибор из пяти вещей – 7 рублей – цена, за которую нигде у нас в России не купите. Но примером самого дешевого изделия может служить чайный сервиз с дюжиной чашек, сервиз простенький, без декораций, но весьма недурной по фасону и исполнению, вовсе не подбор брака, и стоящий – как вы полагаете? Всего-навсего три рубля.
Признаемся – нам кажется, разумеется по соображениям условий заводов Центральной России, что одна работа без материалов, обжига и прочих расходов должна стоить дороже. Было весьма интересно, а может быть, и очень назидательно для прочих заводчиков, если бы г-н Кузнецов пояснил обстоятельства, какими обусловлена поразительная дешевизна его изделий, или познакомил с теми средствами, которыми он ее достигает».
Из обзора выставки видно, что Кузнецов-старший привез добротный, дешевый товар, имеющий традиционные формы со старомодной росписью и «богатым» золотым убранством. Такого плана посуда пользовалась большой популярностью в трактирах и в крестьянской среде и прекрасно продавалась на ярмарках. Остальные участники выставки представили дорогой, элитный фарфор.
Однако, как показало время, предприятия, производящие элитный фарфор, или претерпевали множество кризисов и были заведомо убыточными (Императорский фарфоровый завод), или не выдерживали конкуренции с более дешевым производством, интересы которого и представлял единственный из всех участников Сидор Кузнецов. Пока ему нечего было противопоставить своим конкурентам, кроме «бросовой» цены, которая всех поразила и, скорее всего, была занижена (себестоимость фарфора была в то время очень высока, и заводы, производящие продукцию по таким ценам, в недалеком будущем ожидало разорение). Однако фарфор Сидора Кузнецова, даже несмотря на хитроумную «рекламную акцию», первой жертвой которой стали участники выставки, был действительно дешев. Его сын, Матвей Сидорович, продолжил эту установку на недорогой массовый товар, начатую его отцом. Однако на участии в последующих выставках Матвей никогда не экономил. Покоряя высокую (а не ярмарочную) публику дешевыми образцами, он ставку делал и на презентабельный высокохудожественный фарфор, и на передовые технологии производства, являющиеся лицом серьезной фирмы.
Часть 2 Глава 1 Детство Матвея
Несмотря на неустанные хлопоты Сидора Терентьевича по дальнейшему развитию производства, презентацию хрупкого товара на промышленных выставках, расширение рынка сбыта, казалось, что после смерти величественного, наделенного незаурядным ораторским талантом и способностью воздействовать на людей Терентия произошла небольшая пауза, предварившая появление главного лица в российской фарфоровой промышленности, – его внука Матвея Сидоровича Кузнецова.
Он был долгожданным мальчиком в одном из самых богатых семейств купеческой России. Когда родился Матвей, у Сидора Терентьевича уже было три дочери. Матвей Сидорович с младых ногтей усваивал принципы управления фарфоровым государством, в котором ему суждено было появиться на свет 2 августа 1846 года в деревне Ново-Харитоново. Он получил домашнее образование, как и все молодые выходцы из старообрядческих семей. Так, известно, что нижегородский городской голова и волжский пароходчик Д.В. Сироткин[37] начальное образование получил у старой монахини-раскольницы, приживалки в доме его отца. Менее распространенным и более строгим было скитское образование. Домашнее или скитское образование для старообрядцев было обязательным. С детства прививали детям грамоту, чтобы изучать старинные рукописные книги – источники истинной веры, созданные до никоновской реформы. В богатых семьях эти книги переходили из поколения в поколение.
Известны выдающиеся русские собрания рукописных книг, хранившиеся в библиотеках предпринимателей-старообрядцев, а теперь составившие славу российских музеев и библиотек. Не менее известны коллекции древнейших русских икон, также происходящие из старообрядческих собраний.
В государственные школы старообрядцы своих детей не отдавали по причине повсеместного изучения в последних Закона Божьего, который в их кругах толковался по-иному.
В Гжели и Гуслице, как и в других старообрядческих местах, учили следующим способом: «В каждой деревне найдете несколько избенок о двух окон, расположенных с обоих концов деревни или на задворках. В этих избах проживают девицы от 25 до 40 лет, занимающиеся исключительно обучением деревенских детей грамоте и чтению канонов для желающих. У себя в деревне и окрестностях они пользуются уважением как отшельники от мира сего, взыскующие единственно спасения душ своих и за успокоение душ братьев и сестер»[38].