Позолоченный шар

Капитан Квотербалд никогда уже, наверное, не забудет бесконечную, медленную процессию, двигавшуюся за гробом. Звуки оркестра, черное платье вдовы, завороженные и в то же время немного растерянные лица... Казалось, на улицу вышло все население городка - десятки тысяч людей, мужчины, женщины, дети.

Впоследствии так и не выяснилось, кто же отдал приказ перекрыть движение. И как получилось, что вскоре обезумевшая толпа уже разгромила миссию ООН, полицейский комиссариат и несколько магазинов на центральной площади - а потом попыталась прорвать ограждение Зоны.

Во всяком случае, охране пришлось применить оружие.

По официальной версии солдаты стреляли только в воздух, но количество убитых и раненых росло с каждым часом. Мэр города подал в отставку.

Телекомпании всего мира начали прямую трансляцию с места событий: горящее здание Института, патрульный автомобиль с разбитыми стеклами, мертвая школьница, струя водомета, наискосок прочертившая небо...

По национальному радио с обращением к землякам обратился сам Валентин Пильман. Нобелевский лауреат и директор Международного института внеземных культур призвал народ и власти к благоразумию, привычно обрисовал перспективы, которые открывает перед человечеством сам факт Посещения - но в то же время напомнил о катастрофе в Карригановских лабораториях и об опасности, которую несет человечеству бесконтрольный доступ в Зоны. В конце выступления доктор Пильман сдержанно осудил сталкерство, как безответственный и преступный промысел.

Этого ему, разумеется, не простили... Наутро запылала квартира ученого, а сам доктор попал в больницу со множественными переломами и черепно-мозговой травмой.

Президент ввел в районах, примыкающих к Зоне, чрезвычайное положение. Впрочем, как всегда, слишком поздно - новая волна антиправительственных выступлений за считанные часы охватила всю страну и сразу же переросла в погромы и массовые беспорядки.

Программы новостей с охотой поддались всеобщей истерии теперь чаще всего по телевизору показывали трупы во всевозможных ракурсах, а также лозунги вроде "Отдайте народу свободную Зону!", "Счастье для всех!", "Даром!" и даже "Дело Рэдрика Шухарта живет и побеждает!".

Пользуясь подходящим моментом, парламентская оппозиция вывалила перед публикой несколько чемоданов с грязным бельем: коррупция в правительстве, перерасход бюджета на науку, измена национальным интересам в угоду космополитам из ООН.

Озвучить накопленный компромат через средства массовой информации, было поручено восходящей звезде политического небосклона - Креону Мальтийцу. А через месяц, на внеочередных президентских выборах, этот смышленый красавчик, авантюрист с манерами и внешностью опереточного героя, стал главой государства.

Новый президент особо не церемонился - ни со своими врагами, ни с теми, кто считал себя вправе требовать благодарности. Аресты начались буквально сразу же, "независимой" прессе быстро заткнули рот, поэтому первые показательные судебные процессы прошли как по нотам. Потом уже в них не было нужды - появилось так называемое "упрощенное производство по делам о противодействии Посещению".

Каждый несогласный или подозреваемый в несогласии с режимом автоматически зачислялся во "враги прогресса" и подлежал немедленному устранению из жизни. Были созданы первые концентрационные лагеря и все остальное, необходимое для того, что сторонники доктора Валентина Пильмана окрестили "массовыми репрессиями".

Сам директор Института успел бежать. Одни утверждали, будто он до сих пор находится в стране на нелегальном положении, другие - что доктор Пильман скрылся за границей и оттуда руководит своими тайными последователями.

Во всяком случае, службе государственной безопасности, так называемым "черным сталкерам" Креона Мальтийца, отыскать и обезвредить беглого Нобелевского лауреата пока что не удалось. Зато официальная пресса изо дня в день сообщала о раскрытии все новых и новых подпольных групп так называемых "пильманистов".

Конечно же, правительство не забывало и об идеологии новое время требовало новых героев. Еще ударными темпами достраивался Мемориальный музей Рэдрика Шухарта, а в школах и высших учебных заведениях уже сдавали экзамены по истории сталкерского движения, наизусть заучивая биографии таких его героев, как Пудель, Норман Очкарик и Носатый Бен-Галеви. Центральной городской больнице отдельным указом было присвоено имя Мясника, а члены организации контра бандистов "Квазимодо", в которую некогда входил сам нынешний президент, получили пожизненную пенсию и места в Совете ветеранов.

Что же касается свободного и бесконтрольного доступа в Зону...

Поначалу этот вопрос поднимался в каждом публичном выступлении. Но потом как-то незаметно, за хлопотами о государственном устройстве и борьбой с внутренними и внешними врагами, он отошел на второй план.

А через некоторое время и вовсе забылся. Постепенно была приведена в порядок потрепанная во время народных волнений "запретка", и вдоль колючей проволоки вновь появились вооруженные патрули - только уже не в голубых касках ООН, а в беретах с мальтийским крестом национальной гвардии.

Не так давно ожили уникальные лаборатории бывшего Института внеземных культур. Правда, теперь он относился к Министерству Посещения, имея статус закрытого оборонного предприятия, и все его сотрудники давали подписку о неразглашении.

Все, как всегда...

Лязгнул засов - очень быстро и очень коротко. Капитан уже несколько минут ожидал этого звука, но все равно не сумел приготовиться должным образом: противный холод выплеснулся откуда-то из-под сердца, дрогнули плечи, перехватило дыхание... Впрочем, он успел вскочить, как положено, еще прежде, чем дверь камеры полностью отворилась.

- Квотерблад?

- Так точно, господин...- Дневной свет из коридора бил прямо в глаза, поэтому сразу разглядеть вошедшего не удалось.

- Государственный прокурор Барбридж,- представился тот.

- Барбридж? - не удержавшись, переспросил капитан. Странно, у безногого Стервятника голос был вовсе не такой, да и вообще...

- Артур Барбридж,- уточнил посетитель. И на всякий случай добавил: - Младший. Сын.

Но Квотерблад уже и сам узнал стоящего напротив молодого человека.

- Поздравляю, господин Государственный прокурор!

- С чем?

- Ну, как же - такой высокий чин.

- А, вы про это... - Артур Барбридж обернулся: - Оставьте нас!

Кто-то невидимый, снаружи, попробовал возразить:

- Но, господин Государственный прокурор, согласно инструкции...

- Убирайтесь.

Команда прозвучала не слишком громко, но так убедительно, что уже через мгновение ей ответили скрипом петель, и тяжелая дверь встала на место.

В камере вновь воцарился привычный сумрак, и Квотерблад наконец-то смог толком разглядеть стоящего напротив человека.

Артур Барбридж почти не изменился с тех пор, когда они виделись последний раз: чистое правильное лицо, широкие плечи и длинные черные волосы, расчесанные на пробор. Ни дать ни взять - все тот же мальчишка, студент юридического факультета, несколько лет назад проходивший летнюю практику в отделе капитана Квотерблада.

Только тогда на нем красовалась потертая кожаная куртка, а теперь - синий форменный китель с какой-то вышитой золотом растительностью на погонах. И взгляд, которым гость ощупывал высохшую фигуру бывшего полицейского, его желтую, старческую кожу, был уже совсем другой: холодный, властный... и снисходительный.

Пауза тянулась достаточно долго. Слишком долго.

Наконец, Артур Барбридж махнул рукой - сверху вниз:

- Садитесь.

- Благодарю вас, господин Государственный прокурор.- Подождав, пока собеседник опустится на пустую койку, Квотерблад тоже занял свое место.

- Курите?

- Нет, господин Государственный прокурор.

- Зовите меня просто - мистер Барбридж... А я закурю, если не возражаете.

- Ну что вы... Пожалуйста.- Капитан не понимал, что происходит, и из-за этого никак не мог выбрать верную линию поведения.- Только осторожнее!