Стихии

— Отлично, — кивнул Вадим. — Ради разнообразия пусть будет просьба. Можно по просьбе от каждого или только одну на двоих?

— Одну на двоих, зато наверняка, — хмыкнул бандит. — Попросите луну с неба, и она у вас будет.

— Сколько времени на подготовку? — поинтересовался Вадя у «работодателя».

— На всё про всё неделя, ребятки. Уложитесь?

— Не впервой, — заверил друг. — Нужны данные и, как можно больше.

— Сегодня вечером на «мыле» прочтёшь. Я тебе скину. Бывайте детки.

Змей стремительно нас покинул, пройдя через газон парка и перешагнув небольшой забор сел в свою машину и был таков.

— Может ты объяснишь, Вика, что это будет за просьба? — спросил Вадик после того, как мы остались одни.

— Мало-ли что в жизни может случиться? Тут не угадаешь… — уклончиво ответила я.

На подготовку у нас ушло пять дней. Решили не откладывать «операцию» на потом. Погода в этот день выдалась пасмурная. Ветер гнал тяжелые облака по небу, пытаясь укутать ими всё свободное пространство голубого купола. Трудился бродяга-вихрь над этим уже неделю. Всё шло к тому, что усилия его не пропадут даром и атмосфера разродится ливнем.

Я караулила полицейского неподалёку от дверей РУВД. По договоренности с Вадей при приближении «объекта», на телефоне должен был раздаться звонок. Нужно сбросить его, имитировать разговор. Когда полицейский поравняется со мной Вадик, пробегая мимо, вырвет мобильник из рук. Дальше слёзы, заявление в полицию от «пострадавшей», и возможность подобраться к сейфу.

Так всё и произошло. При мне сейф следователь открыл, а испариться из кабинета не пожелал. Тут Судьба решила мне подыграть, видимо поняла, что дала заведомо проигрышные карты.

Я сидела за столом дознавателя и лила слёзы. Неожиданно спазм в животе ударил острой болью изнутри, и скрутил в тугой узел, не дав возможности распрямиться. Стало трудно дышать, в глазах потемнело. Озноб завершил картину моего приступа. Полицейский засуетился вызывал карету «Скорой помощи» и побежал на пост, скорее всего за аптечкой.

Приступ не унимался. Стало обидно, ведь обстоятельства сложились, как нельзя лучше. Путь к открытому железному ящику свободен, а я даже дышать толком не могла. Вторичный спазм разогнул мое тело и заставил лечь на стоящий рядом стул. Я увидела ее... Она смотрела на меня своим механическим холодным «глазом» и передавала мои мучения на компьютер. Видеокамера. Вадим не знал про ее существование, потому и замыслил этот простой план. Получалось, если пробовать стащить документ, то единственная просьба к Некрасову, была бы свобода. Хитро продумано, ничего не скажешь. Причем Змей об этом говорил, а я дуреха не поверила. Помнится, от него последовал даже намек на адвоката и какое-то «то-сё». Вадика не сдала бы, и загремела «под фанфары» за решетку «в сырую темницу». Не веселая получалась обстановка.

Резкая боль заставила свернуться калачиком лежа на двух стульях. Перед глазами стали расплываться темные пятна. Они постепенно разрастались. Разум заволакивало. Находилась в пограничном состоянии между сознанием и обмороком. Вдруг мягкий свет из окна от фар проезжающей машины, выхватил на долю секунды несколько пылинок, что висели в воздухе. Они покоились на толстом воздушном слое. Протянув руку, коснулась пальцем «ленты». Она извивалась, как новогодний серпантин. Я, зажав узкий воздушный поток в кулак, встряхнула его. По ощущениям это скользкая гладкая кожаная тряпица. Осталось правильно ее направить и задание будет выполнено.

Собрав остатки сил, сосредоточилась на потоке у меня в руках. Почувствовала, как из-под волос на висок скатилась капля пота. Нужно торопиться, ведь провалиться в обморок могла в любую минуту. Необходим один плотный слой, чтобы переплести его с тем, который зажат в кулаке.

Опустив руку, смогла ухватить плотный дырявый, словно кусок сыра, пласт. Его неоднородность — минус для задуманного мной, но ждать, когда подплывёт другой, нет времени. Я подтолкнула поток вверх. Поравнявшись с линией моего рта, он завис на долю секунды. Выдохнула. Струйка воздуха изо рта узкая, но достаточная, чтобы заставить задуманному осуществиться.

Слой начал собирать потоки вокруг себя. У меня получился обычный сквозняк, и вихрь на большой скорости врезался в дверь сейфа, распахнул ее. Оставалось подсечь нужную бумагу. На моё счастье она там лежала в одиночестве.

Ухватив ленту за один конец, я резко выкинула руку вперед. Подсечка. Бумага зацепилась за поток. Подхваченный воздухом злосчастный клочок бумаги, полетел ко мне. Свернула документ и убрала в карман. То, что происходило дальше, не волновало, ведь провалилась в глубокий обморок.

***

Через три недели меня выписали из больницы. Выходя из дверей корпуса, я не ожидала, что будут встречать трое: мама, Вадим и тот полицейский. Мама кинулась ко мне на шею и, удерживая слезы, начала посыпать поцелуями лицо. Полицейский стоял рядом. Когда родительница отпустила, он неожиданно обнял и прижал к себе. Я была готова ко всему, но только не к этому.

— Ну и напугала ты меня девочка! Хорошо успели вызвать «Скорую».

Отстранилась и посмотрела на него внимательно. Надо же какие у него добрые отеческие глаза. Никогда не видела, чтобы мужчина так улыбался. Столько света в очах. Я невольно засунула руку в карман джинсов и нащупала сложенный в несколько раз лист бумаги. Значит, он меня не заподозрил.

— Я больше так не буду, — проговорила я, имея в виду свой поступок. — Обещаю. Это стечение обстоятельств.

— Больше и не надо, — встряла в разговор мама. — Ведь аппендицит тебе вырезали. Надо сказать, что вовремя, иначе он лопнул бы внутри тебя. Перетонит – это опасно.

— Ну и напугала ты нас, Вика, — не остался в стороне Вадим.

Я посмотрела на счастливую маму и на глаза навернулись слезы. Раньше не задумывалась над отношениями с другими людьми. Просто жила и принимала их присутствие рядом со мной, как нечто само собой разумеющееся. В быту, все чувства притупляются, становятся неважными, пустыми. Вероятно, потому высшие силы создали для человечества беды и несчастья, чтобы мы могли оглядеться вокруг, почувствовать на острие проблемы боль и переживания близких людей. Уметь задуматься о том, насколько великое чувство любовь и каково оно в купе с сопереживанием.

В круге страха и отчаянья перестаешь быть ориентированным на внешние интервенции добра и зла, а сосредотачиваешься на маленьком мирке под названием семья. Это полезный опыт для любого человека, ощутить свой тыл и понять насколько он крепок. Тебя любят просто так, потому, что ты существуешь. Тебя благодарят за это, хоть порой воюя за себя с внешним миром, ты не обращаешь на это внимание.

Я, как и все порой забывала об элементарном проявлении чувства, которое испытывала к маме. За красивыми словами о долге, обязательствах, возможностях трудно говорить простое слово «люблю». Куда там! Любовь — это так банально. В непростых обстоятельствах, в которых с мамой оказались, это звучало почти капитуляцией. Почему я избегала говорить об этом? Почему считала слабостью? Видя глаза мамы, наполненные слезами радости готова упасть на колени перед ней, вымаливать прощение за бездарно потерянное время.

Вадим мялся рядом, стараясь проявлять сдержанность. Но я знала, что друг переживал за меня. Чего стоили его проникновения в палату реанимации после того, как закончилась операция, понятно мне одной. Придя в чувство после наркоза, ощутила, что кто-то держит за пальцы. С трудом разлепив веки, увидела своего закадычного приятеля. Он, сгорбившись, сидел на полу палаты и смотрел на меня. Спать очень хотелось и потому, сказав ему: «Привет», снова провалилась в дрему. Очнувшись утром посчитала, что это все пригрезилось. Приближение ночи доказало обратное. Вадим, вполне материальный, проник в палату и всю ночь развлекал историями.

Приятно оказаться за стенами больницы, о чем и сказала своим близким. Затем предложила поскорее удалиться. Всей компанией двинулись в машину дознавателя и с ветерком доехали до нашего дома.