Разбитые звезды

«Ты можешь. Просто вспомни Саймона, вспомни все, чему он тебя учил…»

Я делаю глубокий вдох и открываю крышку панели.

Вот вам и история для прессы. Репортеры сошли бы с ума от этой картины: я ковыряюсь в микросхеме. Никто: ни мужчина, ни женщина, ни ребенок из моего общества – никто не сознался бы, что способен на такое. Да у них бы и не получилось. Зато я справлюсь.

Я достаю моток разноцветных проводов и внимательно их разглядываю. Все они подсоединены к системе управления, но я ее не знаю, так что просто нажать на кнопки не выйдет. Поэтому я распутываю моток и из середины достаю два нужных мне провода.

– Помощь нужна? – Я слышу напряженный, но безразлично-вежливый голос майора и подпрыгиваю от неожиданности.

– Если работали у себя на границе электриком, то да. Но, насколько я знаю, там нет даже лампочек, так что вряд ли вы чем-то поможете.

Я слышу за спиной тихое фырканье. Он что, смеется надо мной?! Украдкой оборачиваюсь, но он мигом отводит взгляд и смотрит в потолок.

Провода разъединить нечем, и приходится делать все ногтями. Саймон так никогда бы не смог. И перекусывать провода зубами он бы тоже не стал.

Майор молчит, и я снова украдкой смотрю на него через плечо: он так и сидит, уставившись в потолок. Мое раздражение немного утихает. Как-никак он спас мне жизнь, хотя из-за этого сам мог не добежать до своей капсулы.

Я должна молчать. Должна сделать так, чтобы было не о чем рассказывать, когда нас спасут. Он должен и дальше думать, что я худший человек на свете. Но когда я разъединяю зеленый и белый провода, у меня почему-то вырываются слова:

– А разве на границе не таким же способом заводят космолеты? – На самом деле я хотела сказать это примирительным тоном, но прозвучало почему-то очень ядовито.

Я осторожно соединяю провода… Вмиг зажигаются ракетные двигатели, и капсула резко катапультируется.

Перед глазами мелькает стена, я врезаюсь в нее головой, и меня накрывает кромешная тьма.

– Что, с вашей точки зрения, случилось с кораблем?

– Я не знал, что с ним случилось. В капсуле не было никаких устройств для связи.

– И вы даже не обдумывали произошедшее?

– Нас учат работать только с достоверными данными.

– Их у вас не было?

– Нет.

– Каков был план?

– Ждать и надеяться на спасение. Только это и оставалось.

– И ждать, что будет дальше?

– И ждать, что будет дальше.

Глава 5. Тарвер

Я решаюсь отстегнуть ремни, хотя капсулу еще слегка потряхивает. Но она хотя бы больше не вращается. Сила притяжения уже уменьшилась вдвое, и вскоре мы окажемся в состоянии невесомости. Чтобы удержаться на ногах, я цепляюсь носком за решетку и опускаюсь на колени перед мисс Лару. Ее сбило с ног, она шевелится, стонет и уже на что-то жалуется, еще не придя полностью в сознание. Ничего удивительного, надо сказать.

Спереди у ее платья весьма соблазнительный вид, но я мигом припоминаю ее ледяной тон и отвожу взгляд. Я поднимаю ее и усаживаю на сиденье. Пока просовываю ее руки через лямки ремней и затягиваю покрепче, девушка заваливается на меня и что-то неразборчиво бормочет.

Пусть мне вручат медаль за то, что я удержался и не затянул ремни покрепче, не задушил ее! Я проверяю грудной ремень, а потом наклоняюсь и, взяв ее за щиколотки, засовываю их в мягкие крепления. Так близко ноги мисс Лару мне видеть не дозволено. И как, черт возьми, она передвигается в этих, с позволения сказать, туфлях?!

Капсула снова дергается, и я запихиваю свой вещмешок в нишу для хранения припасов. Потом плюхаюсь на сиденье, надеваю ремни, затягиваю их, впихиваю ноги в крепления. Но я так тороплюсь, что от моих усилий левое крепление ломается. Пристегнута только правая нога. В эту минуту пропадает сила притяжения, и мне приходится напрягать ногу, чтобы она не поднималась.

Я разглядываю лицо мисс Лару. Где ты этому научилась?! Я никогда еще не встречал богатеньких девочек, которые бы знали, как работает электричество. Не то что замкнуть провода в капсуле, построенной по последнему слову техники… Ей лучше об этом помалкивать, чтобы неугомонные репортеры ничего не пронюхали.

В ту минуту, когда вдруг зажигаются стабилизирующие ракетные двигатели, мисс Лару стонет: нас резко дергает в туго затянутых ремнях и креплениях. Капсула содрогается. Через иллюминатор за головой мисс Лару я вижу четкие точки – звезды. Среди неподвижных звезд темнеет силуэт «Икара». Корабль вращается.

– Что вы сделали?

Спящая красавица проснулась и сердито смотрит на меня… одним глазом – второй опух и не открывается. Через пару часов под ним расцветет синяк.

– Пристегнул вас, мисс Лару, – говорю я.

Ее сердитый взгляд вспыхивает гневом, и я чувствую, что и сам начинаю закипать.

– Не волнуйтесь, я не распускал рук.

Я почти совладал с собой и ответил ровным тоном, но в нем все равно прозвучало то, что я на самом деле думал: «Даже за деньги бы не стал».

И она это поняла.

Взгляд ее становится жестким, но она не отвечает какой-нибудь колкостью, а просто молчит. За ее плечом я вижу вращающийся «Икар», а мысленным взором – иллюминатор обзорной палубы и дрожащие звезды за ним; вижу, как кренится зал в салоне первого класса и падают книги; вижу опрокинутые столы и стулья.

«Икар» кружится, хотя, казалось бы, не должен; я не различаю через иллюминатор других оторвавшихся от корабля спасательных капсул. Может, их просто не видно? Я снова замечаю отблеск света, исходящий от чего-то невероятно огромного: от той же яркой светоотражающей штуковины, которую я видел раньше. Почему она светится?

Но в следующее мгновение капсула поворачивается, и перед глазами у меня разверзается звездная тьма.

Я перевожу взгляд на пол и внимательно разглядываю металлическую решетку, панель управления, которую конструкторы даже не удосужились чем-то закрыть, металлические пластины, привинченные к стенам. Эта капсула не похожа на пассажирские. Те – дорогие и приятные глазу. Но я рад, что оказался в этой – крепкой и простой.

Капсула снова дергается, хотя уже должна была пустить в ход сенсорную систему и поворотные двигатели и мягко парить в космосе. Что-то вызывает сбои в системе.

Я смотрю на мисс Лару и на мгновение встречаюсь с ней взглядом. В ее глазах усталость, злость и, как и у меня, понимание неправильности происходящего. Мы храним молчание, будто не желая признавать очевидное. Локоны выбились из ее красивой высокой прически и теперь, невесомые, плавают вокруг головы, будто она под водой. Она красива даже с набухающим синяком под глазом.

И тут через капсулу снова проходит сильнейшее колебание. Оно усиливается, металлические стены начинают гудеть, и я чувствую, что все тело у меня будто вибрирует. Пытаюсь посмотреть в иллюминатор и снова увидеть свечение, но окошко закрывает глухой щит, опустившийся будто по системной команде извне.

Это свечение… Я знаю, от чего исходил свет. Знаю, что трясло капсулу, перекрывая запрограммированную команду парить в космосе и ждать спасательный корабль.

Все это происходит из-за планеты. То свечение – не что иное, как свет звезд, отраженный от планетной атмосферы. Сила притяжения тащит капсулу вниз, не позволяя ею управлять. Скоро мы приземлимся, и повезет, если не расшибемся в лепешку.

Я вижу, как шевелятся губы мисс Лару, но слов не слышу: громкий гул перерастает в грохот, потом в рев, и воздух в капсуле резко нагревается. Я кричу во все горло, чтобы она меня услышала.

– Прижмите язык к нёбу!

Услышав мой громкий приказной тон, она непонимающе хмурится, будто я говорю на древнекитайском.

– Расслабьте челюсть. Иначе зубы выбьете или язык прикусите. Мы сейчас разобьемся.

Теперь она понимает, и ей хватает ума просто кивнуть, а не вступать в пререкания. Я закрываю глаза и стараюсь, очень стараюсь отрешиться от происходящего.