Трое в штатском

– Ну, это, – подобно камнепаду в глухом ущелье, ахнул на нас «гора», – короче, – и он выглянул в дверь, остатки обвала тяжелых слов высыпались в черноту ночи: – давай пацаны, заноси. – Он посторонился, так, что нам пришлось вернуться на несколько ступеней вверх. Сквозь поручни лестницы было видно, как две тени скользнули вниз. Опять подвал! Они не без труда волокли на плечах что-то продолговатое, и почему-то не хотелось думать о том, что именно они тащили.

Великан вновь повернулся к нам.

– Короче, это, – жестикуляция его была вполне подстать стилю речи, непроизвольно направляемые две бомбы, сравнение с кувалдами было бы слабовато, летали перед нашими носами как два весомых напоминания о краткости земного бытия. – Ну, блин, это, типа, поняли, да? Короче, надо, это, того. Как обычно. Гутен морген? Фирхштейн, блин? – За его спиной вновь скользнули тени, покидая нашу неспокойную лавочку. Он продолжил: – Короче, блин, я брякну, через час. Ну, это, типа, давайте, в натуре, пойдем пока.

И он ушел. Тяжело, грузно, нехотя. Взвыл и улетел на улице мотор. Мы переглянулись только спустя минуту. Спустя еще пару, поняли, что у нас есть новая проблема и что с нами больше нет Миши. И когда только он успел слинять, прямо фокусник-иллюзионист какой-то.

– Я умру, – сообщила Женька, роняя пакет.

– Не надо, – Сашка смотрела на меня с мольбой. Я в их понимании кусок железа, что ли?

– Я лично,– попыталась я быть спокойной и удивленной, – ничего не поняла. Думаю не нужно преждевременных выводов. Надо пойти вниз, посмотреть. Мы слишком мнительны. Вон как этого труса Мишку перепугались.

– Я вниз не пойду, – сообщила Женька и вцепилась в руку Сашки. – И вас не пущу.

– Если не спустимся, будет только страшнее. – На меня начала наваливаться апатия, стала сказываться и рабочая неделя и тяжелый вечерок.

– Я умру, – вновь изрекла Женька тонким голоском и при взгляде на нее в это заявление верилось. Артистка наша криво повисла на руке у Сашки, цвет лица принял серо зеленый оттенок.

– Хорошо, – вздохнула я и достала сигарету. – Я схожу, а вы ждите меня здесь.

– Нет! – взвыла Женька и вцепилась обеими руками в мою рубашку. – Не ходи, Вася, пожалуйста. Давай уедем…

– Женька права, – ни к селу, ни к городу заявила Сашка, – давайте уедем.

– А ну-ка взяли себя в руки! – Завопила я, давясь возмущением. Наверное в эту секунду я могла бы спуститься куда угодно, хоть в саму преисподнюю. – Хотели заняться бизнесом? Так занимайтесь!

– Да-да, – закивала Сашка. – Надо спуститься, посмотреть…

– Нет!.. – Женька царапала нас обеих.

– Правильно, нет, – легко согласилась Сашка. – Мы сначала съездим к Матвею, посоветуемся…

– Черт бы вас побрал, – не выдержала я. – Вы просто две трусливые, сварливые дуры. Да черт с вашим бизнесом, мне плевать, но посмотреть надо, и если что звонить в милицию.

– Правильно, – нервно закивала Сашка. – К Матвею нельзя, он сказал, если к нему обратишься хоть раз, больше никаких бизнесов. В милицию надо, в милицию, точно. Пойдем, Вась, посмотрим.

Крадучись мы двинулись по лестнице вниз. Кое-как, бочком, осилив несколько ступеней, мы вновь остановились. Женька принялась по новой мять наши руки.

– Девки-девки, я боюсь, я умру сейчас. Тут еще кладбище рядом…

– А ну взяла себя в руки! – Я схватила ее за локоть и толкнула вперед. Под этим напором Женька засеменила по ступеням. Мы за ней следом. Она было замерла перед дверью, но я решительно втолкнула ее. В плотницкую Женька влетела с закрытыми глазами и встала как соляной столб, для верности закрыв глаза ладонями. Надо сказать ее предосторожность не была излишней.

– Девки! – Завопила она, поняв, что движения больше нет, да еще мы замерли как мыши, решила, что мы ее втолкнули и смеясь убежали что ли. Ее счастье, что она не видела реальной картины.

– Девки! Вы где?

– Здесь, – просипела Сашка.

– Где же нам быть, – непроизвольно перешла я на шепот.

– Девочки, родные, – ныла Женька. – Скажите, что здесь ничего нет.

– Все в порядке. – Я подошла, взяла ее за локоть. – Ты только глазки не открывай.

– Мне плохо, – выдохнула Женька и закачалась. Я решительно развернула ее и толкнула к выходу, кивнула Сашке, та пошла следом. Когда они обе исчезли за дверью, я подошла ближе к пьедесталу, на котором в прошлый раз, я это помнила точно, был водружен недоделанный гроб, теперь на его месте… вобщем на столе теперь лежало то, что должно было являться начинкой деревянного изделия. Мужчина лежал неподвижно. Глупые мысли, а как еще он должен лежать, не выспаться же его сюда привезли. И чего я к нему подошла? Пульс что ли ему мерить? Ну что же, ясно главное – сбылись самые худшие подозрения, нам подкинули «халтуру», подстать новой профессии.

Рядом с телом лежала пачка зеленых банкнот. Хорошая работа, здесь с оплатой за «халтуру» хотя бы не тянут. Интересно сравнить. Я взяла деньги, нервно пересчитала, трудно с непривычки отводить глаза от мертвеца. Что ж, сумма не так что бы очень, всего тысяча долларов. В принципе мои халтуры иногда тянут на столько же. Редко, правда, и работы больше, но все же, вселяет некоторую гордость, то ли криминал чахнет, то ли жизнь становится лучше. Я последний раз глянула на покойника и торопливо вышла из мастерской. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что девчонки ждут меня на улице, рядом с машиной. Дезертирши. Женька уже немного отдышалась, но говорить она пока не была способна. Сашка кинулась мне навстречу с таким видом, будто я вернулась с того света.

– Прекратили истерику, – выдала я сходу и протянула Сашке пачку долларов. – Вот вознаграждение за причиненные неудобства.

– Что это? – она отдернула руки.

– Оплата. – Я не стала настаивать, подошла к машине и кинула деньги на сидение.

– Вась, что нам делать-то?

– В милицию звонить, что же еще, – иногда поражает, как люди умудряются мгновенно тупеть.

– В милицию? – Сашка изобразила, что ищет телефон, но слишком неуверенно она это делала.

– Тебя что-то смущает? – Я пожевала губы, все это начинало раздражать.

– В милицию, в милицию, – она мялась, как первоклашка у доски. – А что если…

– Что?!

– Ну, – она совершенно смутилась. – Что если он тоже в милицию звонил, – кивнула в сторону двери. – Теперь его тихо, мирно сожгут и никакого шума. Разве что ворона какая-нибудь чихнет.

– Чувство юмора ты от страха не потеряла, – зло сказала я. – Звони в милицию.

– Ну, подожди, подожди, – теперь уже Сашка успокаивает меня. Абсурд какой-то.

– Чего ждать? Когда он пропитается ароматом бананов?

– Васька, ну подожди, надо подумать. Они сказали, что позвонят через час. Мы можем им сказать…

– Чтобы они забрали своего друга и обратились в другую компанию. Конкуренты будут рады.

– Мне не смешно…

– А я смеюсь. Меня просто разбирает от хохота.

– Надо дождаться их звонка.

– Саша, ты в своем уме?

– Девки, сделайте что-нибудь, – пискнула Женька. Зрелище она представляла печальное. Надо признать даже наш незваный гость в подвале выглядит лучше.

Сумерки крепли, наливаясь тяжелой свинцовой мутью. Не знаю, чем бы закончился наш разговор, если бы его не прервал звук приближающегося мотора. Трескуче звонкое жужжание завывало все громче и напористей, две яркие лепешки фар упрямо двигались на нас. Как по команде мы прикусили языки и ждали.

Все что происходило дальше, было похоже на переполох в царстве теней. В первую секунду, я лично испытала облегчение, когда дребезжащий уазик с прямоугольной вывеской на боку «МИЛИЦИЯ» остановился возле нашей машины.

Немного удивила оперативность, ведь мы еще не успели набрать их номер. И все же, теперь хоть спору конец, но не конец удивлениям. Кульминацией моих чувств в этом направлении было явление нам покойника из подвала. Причем покойник благополучно передвигался на своих двоих и без посторонней помощи. Я замерла раскрыв рот. Милиции было как-то неестественно много, то тут, то там мелькали вооруженные тени, кто-то уже несколько минут о чем-то нас расспрашивал, но я не была в состоянии говорить. Ошибиться я не могла. Эта желтая с полосочками рубаха, золотая цепь на шее, брюки, да и в конце концов лицо, у меня фотографическая память на лица, совсем недавно это лицо рождало мысли о хрупкости нашей жизни, а сейчас оно сыто улыбается.