Закованные в металл

Мне нужно было выбраться из игры. Ну а дальше что? Очнусь я, закрытый в чёрной коробке, и? К горлу подступил ком. Что за паскудство! Я совсем не понимал, что со мной будет, и есть ли смысл двигаться дальше. У Хана на складе вооружённая охрана, и когда нам удастся выбраться, нас перебьют на раз.

Наши действия в игре наверняка можно отследить, и по большому счёту, у нас были связаны руки. Но, до сих пор, нам никто не мешал, и значит, был маленький шанс на то, что не помешают в дальнейшем. Мне было страшно до дрожи в ладонях, которые были спрятаны под столом.

– Вот так вот, – заключил Уильям, откинувшись на спинку стула. – Так что я тут в неволе.

– А ты? – обратился я к Эндрю.

Мы все были напряжены. И я, и Эндрю, и Уильям. Это без слов было понятно. Но вот Годфри был какой-то слишком спокойный. У человека, запертого в клетке, напуганный и дикий взгляд. Он никому не доверяет, дрожит, и ведёт себя агрессивно. Про Годфри нельзя было сказать ничего такого.

– Устроился на работу, – ответил Эндрю. – Меня запихнули в вирткапсулу. Ну, как запихнули… Я сам залез, а потом меня какие-то амбалы в ней ремнями закрепили. Не выбраться никак. В итоге вот, здесь. Выйти из игры не могу.

Я посмотрел на него искоса, вскинув брови, и задал вопрос:

– На работу? Серьёзно? Это как?

– А вот так, – кивнул Эндрю, – это Винтер-компани всё устроила, козлы.

– Винтер-компани? – вдруг оживился Годфри, и его взгляд из потухшего превратился в осмысленный. – А Генеральный не Хан Стилс случаем?

– Не знаю, – пожал плечами Эндрю. – Там имени указано не было. Только компания работодатель. Деньги обещали хорошие, причём очень. Косарь баксов за то, чтобы тупо играть. Ну не мечта ли?

– И ты повёлся? – захохотал Уильям.

– Уильям! – гаркнул я.

– Всё-всё! – дрогнул Уильям, вскинув руки на манер «сдаюсь», и хрипло усмехнулся. – Молчу.

Эндрю обиженно и сердито взглянул на Уильяма, а затем продолжил:

– В общем, я туда приехал, на склад. И там, ну, народу очень много было. Каждого походу в капсулы сажают…

– Сколько было людей? – спросил я.

– Я в очереди часа три отстоял. Сотни, может. Склад огромный, и народу туда порядочно влезть может. Кстати, это был не единственный. Там, в контактах работодателя, адресов было много. Как и возможностей где работать, тоже.

– Сколько? – уточнил Годфри.

– Сотни, но список был больше. Я своё сразу нашёл. И дальше не смотрел.

– Сотни тысяч капсул к этой системе подключено.

– Чего? – удивился я. – Как так-то? – ладно, тысячи. В это я ещё был готов поверить, но чтобы сотни тысяч!

– Я сам удивился, – взглянул на меня Годфри. – У Хана капсулы есть не только в Америке.

– Обалдеть… Откуда только деньги взял. Стоп, а откуда ты вообще всё знаешь?

– Я занимался их настройкой, и сделал так, чтобы из игры было не выйти. Сам того не понимая.

Глаза Уильяма загорелись, и он глянул на Годфри оскалив зубы.

– Ах ты падла! – крикнул Уильям и, вскочив, столкнул Годфри со стула. Уильям прыгнул на Годфри, оседлал его, и стал бить по лицу так сильно, что стулья подпрыгивали вместе с нами. Я испугался, и встал, желая остановить их. К моему удивлению, Гофдри не издал и звука, потому Уильям быстро остановился. Он занёс кулак для следующего удара, и Годфри вдруг сказал:

– Ну и? Смысл?

– Тебе что, не больно? – удивился Уильям, разжав кулак.

– Нет.

Они встали, сев на свои места. Годфри безразлично оглядел Уильяма, а Уильям смотрел на него с откровенной ненавистью.

– Ты мразь, – не успокаивался Уильям. – Ты в курсе, что из-за тебя мы тут заперты?

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Одно скажу – я не знал, что так будет, и пришёл сюда всё исправить.

– То есть подожди, – сказал я. – Ты добровольно погрузился? А выйти можешь?

– Да, могу, только толку от этого нет. У меня своя капсула, собранная на тот же манер.

– В смысле? – меня удивило то, что человек, имея личную капсулу, из которой можно выйти, говорил о бесполезности своего положения.

– Мне из дома не выйти. Меня хотят поймать федералы, и стоит мне хоть как-то засветиться, то всё.

– В смысле? – снова удивился я.

Федералы знали, что происходило? Они знали, что Хан основал Винтер-компани, и пленил людей? Так почему его никто не останавливал? Почему власти бездействовали, пытаясь поймать Годфри, а не брали штурмом склады Хана? Я чувствовал, как закипаю от злости, и это заставило меня стиснуть зубы.

– Официально к Хану не докопаешься. Понимаете, в чём дело? Он как-то организовал свою юридическую защищённость. А вот у меня её нет. Меня кто-то сдал из его компании, и теперь я стал преступником, хотя вообще не знал, чем занимаюсь.

– Решили из тебя козла отпущения сделать?

– Вряд ли. Говорю же, к ним не подкопаешься, – Годфри покачал головой. – Они, похоже, поняли, что я могу вас вытащить, и решили слить. Но своих сил им точно не хватит, чтобы меня найти, потому они и решили задействовать Федералов.

– Ты хочешь сказать, что у Хана есть ниточки в правительстве? – спросил Уильям.

– А ты думаешь, нет? – улыбнулся Годфри. – Как думаешь, почему настоящий преступник на свободе, а я, вроде бы виноватый лишь по неосмотрительности, стал Федеральным уголовником?

В животе потяжелело. На душе было такое отвратительное ощущение, что захотелось перевернуть всё вверх дном, и перерезать к чёртовой матери всех в правительстве. Меня очень бесило то, что всё в этом мире решали деньги. Я ненавидел Хана за то, что ради денег и власти он был готов пойти на ужасающее преступление, и подвергнуть людей такому страшному испытанию.

Это же насколько должно человеку и чиновнику скрутить башку, чтобы ради выдуманной валюты он забыл об элементарных моральных принципах? Почему чиновники готовы лишить личность жизни или свободы за деньги, которые предлагает преступник? Почему преступники готовы убивать ради денег?

Чем дольше я об этом думал, тем сильнее стучала кровь в висках.

Мышцы напряглись и налились силой. Я воображал, как собственноручно разламываю кости ублюдкам из правительства и бандитам, которых знал.

В игре были заперты ни в чём не повинные люди, которые никому ничего плохого не сделали, а скоты, которые их тут заперли, сейчас наслаждались жизнью на свободе и купались в деньгах. Причём этим скотам помогали те, кого люди привыкли считать своими защитниками. Я не хотел такой власти, я не понимал её, и желал, чтобы в государстве произошёл переворот. Я желал, чтобы паразитирующие на государстве корпорации развалились, и наконец, власть стала бы заботиться о людях, а не об интересах корпораций.

– Просто охренеть, – я чуть не взялся руками за голову, но едва сдержался. – То есть, федералы на стороне Хана?

– Федералы не могут подкопаться к Хану, скорее. Вряд ли он подмял под себя всех. Но и то, что на его стороне есть какие-то люди из правительства, мне кажется, вполне реалистично, – сказал Годфри.

Сердце ёкнуло. Как обычный человек вроде меня, мог противостоять правительству, находясь в игре, и не имея при этом никакой власти в реальности? Это казалось невозможным, и у меня стали опускаться руки. «И что? Отступишь? Останешься тут, в игре? Сгниёшь? Бросишь семью?» – заговорил внутренний голос. Я стиснул зубы. Нет. Оставаться в виртуальном плену я точно не намерен. Мне конец, так или иначе, но я лучше попробую хоть что-то сделать.

– Всё ясно, – сказал я. – И ты значит, в курсе, как выбраться, и наладить всё?

Годфри оглядел каждого из нас. Он наморщил лоб, решая, можно нам доверять, или нет. Он был в смятении, боясь рассказывать, и мы с нетерпением на него смотрели. Стало немного страшно, что из-за нашего давления он закроется ещё сильнее, и мы вообще ничего не узнаем.

– Слушай, ты можешь рассказать не всё… – начал я.

– Ага! Доверять спину человеку, у которого от тебя есть секреты? – неожиданно пробасил Уильям, и я вздрогнул от неожиданности. – Мы же не спрашиваем, целовался ли ты с мальчиками, да? Мы просим рассказать о том, что важно знать каждому!