Ловушка Астории

Иногда Гермиона верила, что она опять может его увидеть, хотя и понимала, что это глупо, особенно если вспомнить, как она себя с ним вела. Надежда на то, что он пожелает её, еле теплилась в ней, но потом угасла, и она почувствовала себя ужасно одинокой.

Время, как известно, лечит раны, и концу второй недели после разговора с Гринграсс, Грейнджер почти убедила себя в том, что раз Драко, так легко от неё отказался, то он не тот человек, каким она его себя представляла. — «Выходит я любила человека, которого и вовсе не было?». — Логично спрашивала она себя, а потом плакала, пока не засыпала от изнеможения. Ведь любовь не подчиняется законам логики.

Погода постепенно менялась, дождь прекратился, с появлением солнца серые лондонские улицы повеселели. Убедив себя, что ей полезна физическая нагрузка, Гермиона решила ходить с работы домой пешком. Хотя в глубине души прекрасно понимала, что таким образом, она просто пытается притупить своё чрезмерно развитое воображение. Но как она могла не думать о Драко и о том, что он сейчас делает? Особенно после того, как пьеса, где играла Астория сошла со сцены, и в прессе писали, что мисс Гринграсс собирается в длительный отпуск куда-то за границу.

На каждом углу в Лондоне продавали цветы, Грейнджер покупала себе букет анемонов или фиалок и, вдыхая их тонкий аромат, старалась пробудить в себе присущую ей раньше любовь к обычный вещам. Казалось, она уже целую вечность не может обрести душевный покой. Неужели всё на самом деле началось с Рона? Или такое рано или поздно происходит со всеми людьми? «Если человек, действительно, не может жить, не испытывая боли, почему я решила, что буду исключением?» — спрашивала себя Гермиона и ответ не находила.

Однажды вечером, через месяц после её возвращения в Лондон, она повернула к своему дому и увидела, что около подъезда стоит машина, обычно их здесь не оставляли, все жильцы ставили свои автомобили на подземной стоянке. А для проезжающих места были оставлены на соседнем проспекте. Впрочем, Гермиона не стала долго об этом думать, ведь не ей предстоит выяснить отношения с автоинспектором, она пожала плечами и вошла в дом.

После яркого солнечного света на улице, в подъезде показалось очень темно, но она всё равно сразу увидела мужчину, шагнувшего к ней на встречу, и сердце у неё чуть не выпрыгнуло из груди. Грейнджер моргнула, пристально вглядываясь в знакомую фигуру не верящими глазами, и отчаянно затрясла головой, когда он подошёл к ней.

— Гермиона, — произнёс Малфой своим волнующим, чувственным голосом, который она так хорошо помнила. — Гермиона, как давно мы не виделись.

Грейнджер выставила вперёд руки, чтобы не подустить его к себе. Нельзя подаваться желаю уступить ему, хотя она прекрасно понимала, какими ничтожными окажутся её усилия, если он захочет настоять на своём. Но всё же, она решила сделать попытку, и она сказала твёрдо, хотя голос её слегка дрожал.

— Что ты здесь делаешь Драко? Как ты меня нашёл? Я думала мы договорились…

— Ни черта мы не договорились, — сухо поправил он её, и притянул к себе, она почувствовала его тёплые руки на своей талии. — Послушай, давай найдём место поуютнее. Мне нужно с тобой поговорить.

— Нет, — Гермиона попыталась высвободиться. — Я хочу сказать, нам не о чем говорить. Всё уже сказано. Пожалуйста… отпусти меня. Мне жарко, и я устала, я хочу принять душ. Я думаю, тебе лучше уйти — прямо сейчас.

Малфой покачал головой.

— Извини, но я не уйду, пока всё не выясню. Ну что, мы идём к тебе домой, или ко мне в гостиницу? Мне всё равно, где говорить.

Грейнджер оглянулась и посмотрела на дверь.

— Так около дома стоит твоя машина?

— Моя, — ответил он.

— Но здесь нельзя оставлять машины около подъезда, — сказала Гермиона таким тоном, будто это было самое главное в жизни.

— Подумаешь, — ответил Драко с явной иронией в голосе. — Гермиона, давай не будем терять время. Я всё знаю о твоей болезни, именно об этом я и хочу с тобой поговорить. Только не здесь, не в подъезде, к удовольствию твоих соседей.

Грейнджер облизнула пересохшие губы, после его слов, ей так хотелось уступить ему и пустить к себе домой, и позволить ему поступить с ней так, как он считает нужным, так проще, переложить на него ответственность. — «А может, я совершаю ещё одну глупость? — спросила себе Гермиона. — И так, Драко знает о моей болезни, но всё равно пришёл ко мне, о чём он хочет поговорить? И вообще, разве это что-то меняет? Выходит Астория ошиблась, когда говорила, что Малфой уехал из Британии. А может, он уезжал и уже вернулся, потому что передумал? Впрочем, не важно, почему он здесь, это ровным счётом ничего не меняет». — Решила она.

— Драко, — начала Грейнджер. — Я польщена, что ты по-прежнему хочешь видеть меня, но…

— Господи, — взорвался Малфой. — Дай мне ключ от своей квартиры, он в твоей сумке? — он с силой вырвал из её рук сумку и стал там рыться ища брелок с ключами. — Вот эти? Да, поедим на лифте.

Гермиона была не в силах противостоять его решимости, она ругала себя зато, что уступает ему, но что она могла поделать? Убежать от него? Это её дом, глупо так себя вести. К тому же Драко гораздо сильнее неё, он всё равно сделает по-своему. Ей оставалось лишь надеется, что её дух окажется сильнее её плоти.

Квартира Грейнджер была на пятом этаже и выходила окнами на тополиную аллею. Квартира была небольшая: спальня, гостиная, кухонька и ванная. Драко вставил ключ в замок, и дверь открылась в гостиную. К счастью квартира сдавалась без мебели, и после продажи дома, где Гермиона жила с матерью, лучшую оттуда она привезла сюда. У газового камина стояли два кресла, обитые мягкой зелёной кожей, на стенах, покрытых эмульсионной краской, висели пара хороших картин. На полу лежал мягкий ковёр, и всё обстановка говорила о хорошем вкусе Грейнджер. Это была меленькая, но красивая комната, и Гермиона с гордостью подумала, что ей нечего стыдиться. Пусть её дом не огромный особняк, но это именно её квартира, и она любит её.

Малфой подождал, пока она войдёт, и, закрыв за собой дверь, медленно вошёл вслед за ней. Он с любопытством огляделся, и Гермиона заметила, как он скользнул глазами по стоявшему у стены старомодному раздвижному столу с откидной крышкой, и изысканному письменному столу, инкрустированному розовым деревом. От присутствия Драко комната стала казаться ещё меньше. Грейнджер подумала, что Малфою, привыкшему к простору, здесь, наверное, тесно.

— Так вот где ты живёшь после смерти матери, — задумчивым тоном произнёс Драко, отходя от двери, Гермиона удивилась, откуда он мог это знать. А он схватил её за плечи и прижал к себе. — Как давно, — наклонился он к её приоткрытому рту, — так давно, слишком давно.

Грейнджер почувствовала, как её уверенность тает под его губами. Малфой покрывал её губы короткими страстными поцелуями, а она повернулась к нему лицом, как цветок поворачивается к солнцу, их губы встретились и слились в долгом поцелуе. У неё кружилась голова, прерывалось дыхание, и он был взволнован, Драко нетерпеливо вытащил блузку из пояса её юбки, и она почувствовала, какие у него горячие руки.

– Гермиона, — простонал он, и она почувствовала его возбуждённую плоть. — Я больше никогда не отпущу тебя, никогда.

У неё не было сил скрывать, как она его хочет. Прижимая к себе Грейнджер, Малфой поднял голову, откинул со лба волосы и ласково гладил её по вискам, по разгорячённым щекам. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие просто смотреть на неё, и хотя это было не в первый раз, она стала чувствовать себя неуютно под его взглядом. — «О чём он думает? – тревожно спрашивала себя Гермиона. — Может, ищет следы болезни, раз он так пристально меня рассматривает? А может, перед тем, как уехать, захотел напоследок переспать со мной? А может, он уже желает, что пришёл?».

— Ну, как ты? — наконец, спросил Драко, он наклонился к её лбу и ласкал его языком. — Ты по мне скучала? Лучше соври, только не говори, что нет.

— Ах, Драко… — с рыданием Грейнджер прижалась к нему, пряча лицо у него на груди. — Драко, ну зачем ты приехал? Ведь это так жестоко. Я ведь хотела сделать, как проще для нас обоих, а… ты всё усложняешь. Ну, зачем ты это сделал? Зачем?