Страница 3 из 16
Сунув руку в карман промокшего пальто, женщина достала оттуда небольшой сверток и развернула его.
– После несчастного случая моего супруга отвезли в деревенскую больницу; он скончался рано утром на следующий день. Должно быть, пришел в себя без ведома сиделок, поскольку верхняя часть простыни пестрела небольшими рисунками. Он нарисовал их химическим карандашом, прикрепленным к его температурному листку, висевшему у него над головой, – скорее всего, дотянулся до него и оторвал.
Она расправила квадратный лоскут холстины на столе.
На нем были изображены три геометрические фигуры неправильной формы с автомобилем и мотоциклеткой под ними; трехэтажное здание, а справа от него – двадцать маленьких кружочков, сплошная линия, схематическое изображение груши с длинным хвостиком и цветок с четырьмя короткими полосками над ним.
– Бедный Марк очень любил рисовать фигурки, которые столь неумело изображают дети или праздные бездельники, не имеющие представления о том, что такое изобразительное искусство.
– Откуда он у вас? – осведомился Леон.
– Сестра-хозяйка отрезала его и передала мне.
Манфред нахмурился.
– Нечто подобное человек может набросать в бреду, – обронил он.
– Напротив, – холодно возразил Леон. – Для меня здесь все ясно как день. Где вы зарегистрировали свой брак?
– В Вестминстерском бюро записи актов гражданского состояния.
Леон кивнул.
– Постарайтесь вспомнить: не случилось ли чего-нибудь примечательного во время церемонии? Например, не было ли у вашего супруга приватного разговора с чиновником-регистратором?
Большие голубые глаза женщины неожиданно округлились.
– Да… Мистер Лезерсон и мой супруг беседовали с ним в его кабинете.
Леон усмехнулся, но тут же вновь стал серьезным.
– Еще один вопрос. Кто составлял завещание? Стряпчий?
Она покачала головой.
– Мой супруг. Оно было написано его собственной рукой от начала и до конца. У него красивый почерк, который ни с чьим не спутаешь.
– Содержались ли иные условия в завещании вашего супруга?
Она заколебалась, и наблюдатели заметили, как лицо женщины залила краска стыда.
– Да… одно из них было настолько оскорбительным, что я не стала упоминать о нем. Дело в том, что я ни при каких обстоятельствах не должна была предпринимать попыток официально подтвердить факт своего замужества за Марком, – таково было главное условие. Это представлялось мне необъяснимым – не могу поверить, будто он был женат ранее, но его прежняя жизнь оказалась настолько необычной, что тогда могло произойти все что угодно.
На губах Леона заиграла довольная улыбка. В такие минуты он походил на ребенка, заполучившего новую восхитительную игрушку.
– Я могу облегчить вашу душу, – к вящему изумлению женщины заявил Гонсалес. – Ваш супруг прежде никогда не был женат!
Пуаккар между тем внимательно рассматривал рисунки.
– Вы можете представить планы поместий своего мужа? – спросил он, и Леон вновь усмехнулся.
– Этот малый уже все понял, Джордж! – воскликнул он. – Пуаккар, старина, вы великолепны! – Он быстро обернулся к миссис Стамфорд. – Мадам, вам нужен отдых, перемена одежды и… защита. Первое и последнее вы получите в этом доме, если согласитесь побыть нашей гостьей. Второе же я предоставлю вам через час – вкупе с временной камеристкой.
Она озадаченно воззрилась на него. Но пять минут спустя смущенный Пуаккар провожал ее в отведенную ей комнату, а горничная одного из знакомых Леона уже спешила на Керзон-стрит с раздувшимся саквояжем – Леон питал слабость к горничным и знал, по крайней мере, сотню из них по именам.
Несмотря на поздний час, он сделал несколько звонков – один в такую даль, как Строббери-Хилл, где проживал некий помощник регистратора браков.
В одиннадцать часов того же вечера он позвонил в дверь симпатичного особняка на Лоуэр-Беркли-стрит. Его впустил очередной лакей.
– Вы мистер Гонсалес? Мистер Лезерсон еще не вернулся из театра, но он позвонил и попросил вас подождать в библиотеке.
– Весьма признателен, – с благодарностью откликнулся Леон, хотя благодарить лакея было не за что, поскольку телефонировал он сам.
Его с поклоном препроводили в богато украшенное святилище и оставили одного.
Не успел лакей выйти за дверь, как Леон оказался у письменного стола в стиле ампир и принялся быстро перебирать бумаги. Но то, что ему было нужно, обнаружилось на блоке промокательной бумаги и лежало перевернутое.
Письмо, адресованное виноторговцу, в котором содержалась жалоба на недостачу в партии шампанского. Он пробежал послание глазами – оно было недописано, – свернул его вчетверо и сунул в карман.
Столь же быстро и тщательно Леон обыскал выдвижные ящики стола: два из них были заперты, но средний оказался открытым. То, что он там обнаружил, заинтересовало его и заставило кое-что предпринять. Но едва Гонсалес успел закончить начатое, как снаружи раздался шум мотора, и, выглянув из-за шторы, гость увидел, что у дома остановилось авто, из которого вышли мужчина с женщиной.
Несмотря на темноту, он сразу же узнал ни о чем не подозревающего хозяина дома и успел с самым невинным видом устроиться на краешке стула, когда тот с побелевшим от ярости лицом ворвался в комнату.
– Что, черт возьми, все это значит? – пожелал узнать тот, с грохотом захлопывая за собой дверь. – Клянусь богом, я велю арестовать вас за то, что выдаете себя за меня…
– Вы догадались, кто на самом деле звонил. Это делает честь вашему уму, – улыбнулся Леон Гонсалес.
Его собеседник сделал глотательное движение.
– Зачем вы здесь?.. Полагаю, это имеет какое-то отношение к бедной женщине, которая сегодня сбежала из лечебницы для душевнобольных… Я узнал об этом перед тем, как отправиться…
– Так мы и подумали, судя по тому, что ваши шпики нынче вечером вновь оказались на дежурстве, – сказал Леон, – но они немного опоздали.
Его визави побледнел.
– Вы видели ее? – запинаясь, спросил он. – И она, вероятно, поведала вам какую-то небылицу относительно меня?
Леон продемонстрировал ему лоскут выцветшего постельного белья, вынув его из кармана.
– Вам знакома сия вещица? – осведомился он. – После кончины Марка Стамфорда на его простыне было обнаружено вот это. А вам известно, что эти маленькие рисунки могли быть сделаны его рукой?
Льюис Лезерсон ничего не ответил.
– Хотите, я скажу вам, что это такое? Это и есть его последняя воля.
– Вы лжете! – прохрипел Лезерсон.
– Его последняя воля, – мрачно кивнул Леон. – Вот эти три косых ромба – грубый набросок трех его поместий. А вот этот домик довольно удачно обозначает здание банка «Южный», а вот эти маленькие кружочки – деньги.
Лезерсон не сводил глаз с рисунка.
– Ни один суд не примет эти глупости в качестве доказательств, – с трудом выдавил он.
Леон оскалил зубы в безжалостной улыбке.
– Не примет и «awl», что значит «all», и вот эти четыре черточки, означающие «for», и имя «Margaret», и даже последнее «Mark»[3]? – поинтересовался он.
Лезерсон с усилием взял себя в руки.
– Дорогой мой, сама мысль об этом смехотворна – он собственноручно написал завещание…
Леон, встав, с грозным видом прервал Лезерсона.
– Он не умел писать! – воскликнул Гонсалес, и Лезерсон побледнел. – Он мог нарисовать вот эти символы, но не сумел бы начертать собственное имя. Если бы миссис Стамфорд увидела свидетельство о браке, то обратила бы внимание, что вместо подписи там стоит крестик, – и поэтому вы вставили в завещание чудесный пассаж насчет того, что она не должна пытаться официально подтвердить факт своего замужества… Именно потому и держали ее пленницей в Харлоу, дабы она не вздумала предпринять независимое расследование.
Внезапно Лезерсон метнулся к столу и выдвинул ящик. В мгновение ока в его руке оказался автоматический пистолет. Бросившись к двери, он распахнул ее и закричал:
3
Имеется в виду, что писал неграмотный человек: awl = all (англ.) – все, for (англ.) – для. (Примеч. пер.)