Гений

Динамики телеэкранов громко крякают. Присяга начнется в любую минуту. В отличие от Лос-Анджелеса, в Вегасе национальную присягу крутят пять раз в день, все экраны прекращают крутить рекламу или новости, вместо этого появляются громадные изображения Президента, а затем все громкоговорители города передают следующий текст: «Я приношу клятву верности флагу великой Американской Республики, нашему Президенту, нашим славным штатам, единству против Колоний, нашей неминуемой победе!»

Не так давно я каждое утро с таким же энтузиазмом, как и все остальные, повторяла слова присяги; я была исполнена решимости не допустить, чтобы Колонии Восточного побережья прибрали к рукам наше драгоценное Западное побережье. Но так было до того, как я узнала, какую роль сыграла Республика в смерти моих родителей. Теперь я не понимаю, как к этому относиться. Пусть выиграют Колонии?

Начинают транслировать новостную хронику. Итоговый выпуск за неделю. Мы с Дэем смотрим, как на экранах сменяются заголовки:

ПОБЕДОНОСНАЯ РЕСПУБЛИКА

В БИТВЕ ЗА АМАРИЛЛО В ВОСТОЧНОМ ТЕХАСЕ ЗАХВАТИЛА НОВЫЕ ТЕРРИТОРИИ КОЛОНИЙ

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О НАВОДНЕНИИ В САКРАМЕНТО,ШТАТ КАЛИФОРНИЯ, ОТМЕНЕНО

ПРЕЗИДЕНТ ПОСЕЩАЕТ БОЕВЫЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ НА СЕВЕРНОМ ФРОНТЕ, УКРЕПЛЯЯ БОЕВОЙ ДУХ

Большинство сообщений не представляют никакого интереса – обычные заголовки новостей, поступающих с фронта, прогноз погоды, изменение законодательства, извещения о карантине для Вегаса.

Вдруг Дэй похлопывает меня по плечу и показывает на один из экранов.

КАРАНТИН В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ РАСПРОСТРАНЕН НА ИЗУМРУДНЫЙ И ОПАЛОВЫЙ СЕКТОРЫ

– Секторы драгоценных камней? – шепчет Дэй.

Мой взгляд все еще прикован к экрану, хотя заголовок уже укатился.

– Ведь там богатые живут.

Я не знаю, что ответить, потому что сама еще не переварила информацию. Изумрудный и Опаловый секторы… Уж не ошибка ли это? Или чума в Лос-Анджелесе приобрела такие масштабы, что сведения о ней транслируются на уличные экраны? Никогда в жизни не слышала, чтобы карантин объявляли в секторах, где проживает верхушка общества. Изумрудный сектор граничит с Рубиновым – неужели в секторе, где живу я, тоже объявят карантин? А наши вакцины? Разве они не исключают вероятность заражения? Я вспоминаю некоторые строчки из дневника Метиаса. Он писал, что когда-нибудь появится вирус, остановить который будет невозможно. Я вспоминаю тайны, раскрытые братом, – подземные фабрики, не поддающиеся контролю болезни… систематические эпидемии. Меня охватывает дрожь. В Лос-Анджелесе справятся с болезнью, утешаю я себя. Эпидемия пойдет на спад, такое случалось и прежде.

Новые заголовки бегут по экрану. Среди них и знакомый – о казни Дэя. Показывают ролик с расстрельным взводом во дворе: брат Дэя Джон принимает на себя пули, предназначенные Дэю, и падает лицом на землю. Дэй опускает глаза.

Следующий заголовок поновее. Он гласит:

СООБЩЕНИЕ О ПРОПАЖЕ № 2001963034

Джун Айпэрис.

Агент Лос-Анджелесской патрульной службы.

Возраст/пол: 15/ж.

Цвет волос: каштановый.

Цвет глаз: карий.

Последний раз ее видели близ Баталла-Холла, Лос-Анджелес, штат Калифорния.

Вознаграждение: 350 000 республиканских долларов.

Увидевшие ее должны немедленно известить местные власти.

Вот как Республика выставляет дело. Якобы я пропала, а они надеются вернуть меня в целости и сохранности. Они не сообщают, что, вероятнее всего, хотят видеть меня мертвой. Я помогла самому известному преступнику страны избежать казни, помогла повстанцам из группы Патриотов инсценировать нападение на военный штаб и предала Республику.

Но они не желают обнародовать эту информацию, а потому разыскивают меня без лишнего шума. К сообщению о пропаже прилагается моя фотография с удостоверения – снимок анфас, неулыбчивое лицо без косметики, только губы чуть тронуты блеском, темные волосы завязаны сзади в высокий хвост, на черном мундире сверкает золотой республиканский герб. Я радуюсь, что сейчас мое лицо разрисовано татуировкой.

Мы проходим половину главной улицы, и тут динамики крякают снова – опять присяга. Останавливаемся. Дэй спотыкается и чуть не падает, но мне удается удержать его. Люди на улице смотрят на телеэкраны (не смотрят только солдаты, шеренги которых заблокировали перекрестки, чтобы обеспечить внимание каждого). Экраны мигают, изображение гаснет, а потом появляются портреты Президента в высоком разрешении.

«Я приношу клятву верности…»

Я чуть ли не с радостью повторяю слова вместе со всеми на улице, но потом напоминаю себе о произошедших переменах. Вспоминаю вечер того дня, когда помогла арестовать Дэя и Президент с сыном пришли лично поздравить меня: благодаря мне печально знаменитый преступник Республики оказался за решеткой. Я вспоминаю, как выглядел Президент в жизни. На телеэкранах у него такие же зеленые глаза, выдающаяся челюсть и темные кудри… но на портретах вы не увидите ни холодности его лица, ни болезненного цвета кожи. С них на нас по-отечески смотрит здоровый человек с розовыми щеками. Я помню его иным.

«…флагу великой Американской Республики…»

Внезапно передача прерывается. На улицах воцаряется тишина, потом среди людей пробегает недоуменный шепоток. Я ни разу не видела, чтобы присяга прерывалась – ни разу, а система информщитов смонтирована так, что поломка одного не влияет на работу остальных.

Дэй оглядывает смолкшие экраны, а мой взгляд обращается к солдатам, застывшим вдоль улицы.

– Сбой? – спрашивает он.

Его затрудненное дыхание беспокоит меня. Продержись еще немного. Здесь нам нельзя оставаться.

Я отрицательно покачиваю головой.

– Нет. Посмотри на солдат. – Я едва заметно киваю в их направлении. – Сменили стойку. Винтовки уже не висят на плечах – их держат в руках. Солдаты готовятся к реакции толпы.

Дэй медленно поворачивает голову. Лицо у него пугающе побледнело.

– Что-то случилось.

С экранов исчезает портрет Президента, а вместо него появляется новое изображение. На нем – точная копия Президента, только гораздо моложе, ему едва ли за двадцать. Те же самые зеленые глаза и темные кудрявые волосы. Я мгновенно вспоминаю волнение, которое пережила, когда впервые увидела его на торжественном приеме. Анден Ставропулос, сын Президента.

Дэй прав. Случилось что-то серьезное.

Президент Республики умер.

Из громкоговорителей звучит незнакомый оптимистичный голос:

– Прежде чем продолжить присягу, мы должны проинструктировать всех солдат и граждан: портреты Президента в ваших домах подлежат замене. Новый портрет вы можете получить в местном отделении полиции. Инспекции с целью обеспечения сотрудничества граждан начнутся через две недели.

Голос сообщает предполагаемые результаты всенациональных выборов, но ни разу не заговаривает о смерти Президента. Или приходе к власти его сына.

Республика, не моргнув глазом, перешла к очередному Президенту, словно Анден и его отец – одно лицо. Голова кружится – я пытаюсь вспомнить, что рассказывали в школе о выборах. Президент всегда назначал преемника, а всенациональные выборы подтверждали его назначение. Неудивительно, что преемником стал Анден. Прежний Президент пришел к власти задолго до моего рождения и просидел в своем кресле не одно десятилетие. А теперь он умер. Мир изменился за несколько секунд.