Страница 12 из 35
– Что слу?.. – начал было Мелифаро, но Джуффин заорал на него:
– Уходи! Быстро! – в тот же миг он дернул меня за ногу, и я грохнулся на пол, успев заметить, как мелькнули в диковинном сальто по направлению к окну ноги Мелифаро. Навстречу им неестественно медленно направлялись первые брызги стеклянных осколков. Причудливой изумрудно-красной птицей Мелифаро вырвался в сад… а потом медленно пошел назад.
– Куда, кретин! Уходи! – рявкнул Джуффин, но без особой надежды. Даже мне было понятно, что возвращается парень не по своей воле. Я даже, кажется, видел мерцающую, как холодный хрусталь, паутину, опутавшую Мелифаро. Лицо его стало совсем юным и беспомощным. Он смотрел на нас откуда-то издалека. Из темного хмельного далека. Нелепо, блаженно улыбался. Медленно шел по направлению к источнику оплетавшей его паутины, к тому, что недавно было большим старым зеркалом.
Джуффин воздел руки над головой. Мне показалось, что он вспыхнул изнутри теплым желтым светом, как зажженная керосиновая лампа. Потом засветилась паутина, опутавшая Мелифаро, сам Мелифаро. Он остановился, обернулся к нам; мне даже показалось, что сейчас с ним все будет в порядке, но теплый желтый свет угас. Мелифаро, продолжая улыбаться, сделал еще шаг по направлению к темному проему в раме.
Джуффин сжался в комок и что-то прошипел. Паутина дрогнула, несколько нитей порвалось со странным звуком, от которого у меня заныло в животе. В темноте того, что мы принимали за зеркало, что-то шевельнулось. На нас уставились пустые глаза, мерцающие тем же хрустальным холодом, что и паутина. Их свет приоткрыл перед нами нечто похожее на морду дохлой обезьяны. Особенно отталкивала и в то же время завораживала влажная темнота провала в том месте, где у млекопитающих обычно располагается рот. Провал обрамляло нечто вроде бороды, но, приглядевшись, я с отвращением понял, что «борода» живая. Вокруг омерзительного рта существа шевелились заросли каких-то паучьих лапок: тонких, мохнатых и, кажется, живущих своей собственной жизнью. Тварь с холодным любопытством смотрела на Мелифаро; нас она словно и не замечала. Мелифаро улыбнулся и тихо сказал:
– Ты же видишь, я иду, – и сделал еще один шаг.
Джуффин вихрем сорвался с места. Что-то выкрикивая чужим гортанным голосом, ритмично ударяя ногами в пол, он пересек комнату по диагонали, потом еще раз и еще. Ритм его шагов и выкриков, как ни странно, успокаивал меня. Я зачарованно следил за этим головокружительным шаманским степом. Паутина дрогнула и угасла, обитатель зеркала, как я смог заметить, провожал перемещения Джуффина меркнущим взором.
«Оно умирает, – спокойно подумал я. – Оно всегда было мертвым, а теперь умирает – как странно!..»
Джуффин ускорил ритм, стук его шагов был все громче, крик превратился в рев, заглушивший даже мои мысли. Тело его казалось мне непропорционально большим и темным, как тень, а стены комнаты сияли голубоватым светом. Один из столиков вдруг поднялся в воздух, полетел по направлению к зеркалу, но рухнул на полпути. Его обломки смешались с осколками битого стекла.
А потом я понял, что засыпаю… или умираю. Вот уж чего я никогда не собирался делать, так это умереть в обществе дохлой обезьяны с волосатой мордой.
Откуда-то из глубины комнаты со свистом вылетел монументальный подсвечник. Кажется, он метил мне в лоб. Я неожиданно разозлился, дернулся, подсвечник рухнул в дюйме от моей головы… И вдруг я понял, что все закончилось. Не было больше ни света, ни паутины, ни даже «запаха дурной смерти». Зеркало снова выглядело обычным зеркалом, но в нем ничего не отражалось. Сэр Мелифаро неподвижно стоял в центре комнаты, среди бытовых руин. Лицо его было теперь печальной неживой маской. Хрустальная паутина свисала тусклыми, тонкими, но вполне реальными волоконцами – что-то вроде стекловаты. Мелифаро, бедолага, весь был в этой липкой дряни. Сэр Джуффин Халли сидел возле меня на корточках и с любопытством разглядывал мое лицо.
– Как ты себя чувствуешь, Макс?
– Не знаю. По крайней мере лучше, чем он. – Я кивнул на Мелифаро. – Что это было?
– Это была магия двести двенадцатой ступени, дружок. Твои впечатления?
– А как вы думаете?!
– Я думаю, что все это очень странно. Теоретически говоря, тебе положено пребывать в таком же состоянии, – мы синхронно обернулись, дабы в очередной раз полюбоваться на застывшего Мелифаро.
– Скажи, ты ведь начал засыпать? Что с тобой потом случилось?
– Честно говоря, я не знал, засыпаю я или умираю. И подумал, что не хочу умереть в обществе этой мартышки… А когда в меня полетел подсвечник, я окончательно обиделся – на глупую железяку, на урода в зеркале, даже на вас почему-то. И решил: фиг вам, не умру! Вот, собственно, и все.
– Ну ты даешь, парень! До сих пор считалось, что такое невозможно, а он взял да обиделся. И решил не умирать, всем врагам назло. Забавно. Но все-таки как ты себя теперь чувствуешь?
Мне стало смешно. Тоже мне, добрый доктор Айболит, нашел о чем беспокоиться. Но, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что действительно чувствую себя не совсем обычно. Например, я прекрасно понимал, что здесь случилось. Мне не надо было расспрашивать Джуффина. Я и так знал, что он два раза безуспешно пытался победить странную силу, исходившую от бывшего зеркала. А потом понял, что не справляется, и сделал реальность в этой комнате неподвижной. Я даже примерно представлял, как он это сделал, хотя повторить бы пока не взялся. Я знал также, что теперь невозможно уничтожить обитателя зеркала, не повредив Мелифаро: паутина связала их как сиамских близнецов.
Но в то же время… В то же время меня мучили совсем другие вопросы. Например, как будет выглядеть сэр Джуффин, если взять осколок оконного стекла и провести по его щеке? И какой вкус у его крови? И…
Я облизнул пересохшие губы.
– Макс, – строго сказал Джуффин, – держи себя в руках. А то взорвешься. Я смогу тебе помочь, когда мы выйдем из этой комнаты, но будет лучше, если ты справишься сам. По сравнению с тем, что ты уже сделал, это сущие пустяки.
Я пошарил по закромам своей души в поисках маленького благоразумного паренька, который нередко приходит мне на помощь в критических ситуациях. Кажется, его не было дома.
Внезапно я вспомнил какой-то старый малобюджетный кинофильм о вампирах. У главных героев были белые от грима лица, неаппетитно перемазанные кровью ротики – как у младенцев, которым досталась непутевая нянька и много варенья на завтрак. Я представил себя в таком виде – симпатягу Макса, признанного любимца девушек и домашних животных. Сначала мне стало стыдно, потом я расхохотался. Ко мне тут же присоединился Джуффин:
– Ну и фантазия у тебя, дырку над тобой в небе! Ох, уморил!
– Это не фантазия, а память у меня хорошая. Видели бы вы этот фильм! – Я осекся и осторожно спросил: – А что, вы мысли мои читаете?
– Иногда. Если это нужно для дела, – невозмутимо подтвердил Джуффин.
Но я его уже не слушал. Мне снова терзало желание выпить глоток его крови. Один маленький глоточек. Желудок содрогался от голодных спазмов. Ни о чем, кроме вкуса крови Джуффина, я и думать не мог. Тьфу ты, гадость, привязалось же!
– Я сошел с ума, да?
– Что-то в этом роде, Макс. Но тебе это, похоже, на пользу. Знаешь, я думаю, что если ты выстоял перед моим заклятием, то справиться с собственным безумием просто обязан. Я могу тебя вылечить, так что, если припечет, дай знать. Но… сам понимаешь.
Я действительно понимал. Вместе с безумием уйдет и тайное знание, обладателем которого я столь внезапно стал. А дела наши обстояли так, что квалифицированная помощь психически неуравновешенного вампира представлялась сэру Джуффину куда более полезной, чем растерянное блеяние нормального несведущего Макса. С другой стороны, если бы он нечаянно порезал руку, я мог бы… Я снова облизнулся, судорожно сглотнул горькую слюну, схватил осколок стекла и полоснул собственную ладонь. Резкая боль, солоноватый вкус крови – это принесло мне невероятное облегчение.