Царство Золотых Драконов

Одно из упражнений, которое следовало выполнять принцу, заключалось в стрельбе из лука, стоя пятками на яйцах, или же сидя на корточках, удерживая яйца под своими коленями.

- И здесь требуется не только точное попадание в цель, Дил Баадур, также нужны и сила, и устойчивость, и контроль всех мышц, - терпеливо повторял ему лама.

- Возможно, куда полезнее было бы съесть эти яйца, досточтимый учитель, - вздохнул принц, раздавив телом очередные яйца.

Духовная практика была занятием ещё более интенсивным. Уже в десять лет мальчик входил в транс и поднимался на высшую ступень сознания, в одиннадцать был способен общаться телепатически и, не касаясь объектов, двигать их; в тринадцать же совершал астральные путешествия. Когда мальчику стукнуло четырнадцать, учитель открыл ему во лбу так называемый третий глаз, а вместе с ним и способность видеть ауру. Операция предполагала сделать отверстие в кости, оставившее размером с горошину круговой шрам.

- Всё органическое, так или иначе, излучает энергию или, если хочешь, ауру, некий световой круг, невидимый простому человеческому глазу, за исключением определённых личностей, обладающих непомерной психической силой. Такие могут много чего выяснить лишь по цвету и форме ауры, - объяснил ему Тенсинг.

В течение трёх, идущих друг за другом, летних сезонов лама путешествовал вместе с мальчиком по городам Индии, Непала и Бутана. Тот хотел натренировать ученика читать ауру людей и животных, что встречались им по пути, однако ж, никогда не брал его с собой в прекрасные долины и не водил в образованные прямо в горах террасы. Ими и славилась его собственная страна, Запретное Царство, куда последний вернулся лишь в конце своего обучения.

Дил Баадур так наловчился прибегать к своему «третьему глазу», что в свои, исполнившиеся на данный момент, восемнадцать лет мог определять лекарственные свойства растения, ярость животного или же эмоциональное состояние человека, взглянув лишь на ауру.

Ещё два года недоставало молодому человеку до достижения двадцатилетнего возраста, как наставник уже закончил свою основную работу. В этот момент Дил Баадур и вернулся бы впервые в лоно своей семьи, после чего отправился бы на учёбу в Европу. Ведь в современном мире существовало ещё много других знаний, столь необходимых для осуществления правления собственной нацией, которых Тенсинг был не в состоянии ему дать.

Тенсинг всецело посвятил себя подготовке принца, чтобы однажды из него получился поистине достойный король и чтобы тот смог расшифровать послания Золотого Дракона, даже не подозревая, что в Нью-Йорке живёт алчный человек, намеревающийся его ограбить. Обучение было столь интенсивным и сложным, что порой ученик терял терпение, но Тенсинг, этот непреклонный человек, заставлял мальчика работать до тех пор, пока усталость не подкашивала их обоих.

- Я не хочу быть королём, учитель, - сказал Дил Баадур в тот день.

- Возможно, мой ученик так настойчиво отказывается от трона, чтобы прекратить обучение именно со мной, - улыбнулся Тенсинг.

- Я желаю медитировать всю свою жизнь, учитель. Как же я смогу достичь просветления, когда в мире так много искушений?

- Далеко не всем под силу быть такими отшельниками, как я. Твоя карма – быть королём. Ты достигнешь просветления на куда более сложном, нежели медитация, пути. Тебе предстоит послужить своему народу.

- У меня нет желания расставаться с вами, учитель, - слабым голосом сказал принц.

Он притворился, будто не заметил влажных глаз молодого человека.

- Желание и страх всего лишь иллюзия, Дил Баадур, они отнюдь не реальность. Воспитывай в себе бескорыстие и щедрость.

- Следует ли воспитывать в себе также и любовь?

- Любовь – то же, что и полуденный свет, вовсе не обязательно присутствие кого-то ещё, чтобы её проявлять. Разделённость людей также иллюзорна ввиду того, что во Вселенной всё взаимосвязано. Наши духи никогда не расстанутся, Дил Баадур, - объяснил лама, лишний раз с определённой долей удивления удостоверяясь, что и ему самому далеко небезразлична эмоция, потому что печаль ученика распространилась и на наставника.

Он тоже с болью в душе чувствовал приближение момента, когда придётся отвести принца обратно в его же семью, в мир людей и на трон Царства Золотых Драконов, занять который ему было предназначено судьбой.

- 4 -

Орёл и ягуар

Самолёт, на котором путешествовал Александр Колд, приземлился в Нью-Йорке без пятнадцати шесть вечера. К этому времени июньская жара ещё не спáла. Хорошее же, должно быть, настроение осталось у мальчика от его первого самостоятельного путешествия в этот город, когда какая-то безобидная на вид девчушка украла все его вещи, едва он вышел из здания аэропорта. Как же её звали? Чуть было не забыл… Моргана! Точно, это же имя средневековой колдуньи. Мальчику казалось, что с тех пор прошли целые годы, хотя на самом деле минуло всего лишь шесть месяцев. Он чувствовал себя совершенно другим человеком: подросшим, обретшим бóльшую уверенность в себе и не собиравшимся далее поддаваться вспышкам гнева либо же отчаяния.

Семейный кризис также миновал: казалось, матери перестал угрожать рак, хотя страх, что болезнь вернётся так и не пропал. Отец снова заулыбался, сёстры же, Андреа и Николь, начали заметно взрослеть. Теперь он с ними практически не дрался, вряд ли это помогло бы, ведь девочки, так или иначе, пудрили ему мозги. Ещё больший престиж завоевал мальчик среди друзей, и даже красавица Сесилия Бёрнс, вечно относившаяся к нему как к воши, теперь сама просила помочь с заданиями по математике. И мальчик даже не столько помогал, сколько был вынужден делать их полностью сам, после чего ученице оставалось лишь списать их на экзамене, что он охотно и добровольно выполнял лишь бы ещё раз увидеть светящуюся улыбку подруги. С тех пор как Александр вернулся с реки Амазонка с наполовину лысой головой, шрамом, которым гордился, и кучей невероятных историй, он стал самым популярным человеком в школе: однако ж, среди одноклассников уже не чувствовал себя в своей тарелке. Друзья больше не развлекали мальчика, как то происходило ранее. Приключение пробудило в нём любопытство, деревенька, в которой он вырос, была практически невидимой точкой на севере Калифорнии, местом, где он задыхался и из чьих границ так хотелось сбежать, чтобы исследовать необъятность остального мира.

Учитель географии как-то намекнул мальчику рассказать классу о его приключениях. Тогда Алекс появился в школе вместе со слуховой трубкой, не захватив отравленные ядом кураре дротики, потому что не хотел быть виновником какой-либо аварии, а также с кучей фотографий, на которых он плавал с дельфином в Рио-Негро, держал аллигатора голыми руками и пожирал мясо прямо с убившей животное стрелы. Когда юный путешественник объяснил, что в действительности это кусок анаконды, самой большой известной ему водной змеи, изумление одноклассников, казалось, достигло своего предела. Тогда как в своём рассказе до самого интересного мальчик ещё не дошёл: оказывается, путешествуя по принадлежащей людям тумана территории, он обнаружил дивные доисторические создания. Одноклассник ещё не успел сообщить им о Валимае, древнем колдуне, помогшем добыть святую воду для его матери, потому как подумал, что друзья сочтут его окончательно свихнувшимся. Всё, вплоть до мельчайших подробностей, мальчик тщательно записывал в дневник, ведь он подумывал написать книгу. В голове даже крутилось заглавие: книгу он бы назвал Город Бестий.

Он никогда не упоминал о Наде Сантос или Орлице, как сам называл девочку. Семья знала, что на реке Амазонка он оставил подругу, но лишь Лиза, его мать, догадывалась о глубине их отношений. Орлица была ему гораздо важнее всех вместе взятых друзей, включая и Сесилию Бёрнс. Он и не думал примешивать воспоминания о Наде, дабы утолить любопытство кучки невежественных детишек, никогда бы не поверивших, что девочка, оказывается способна разговаривать с животными, и именно она обнаружила три сказочных бриллианта, считающихся во всём мире самыми крупными и ценными камнями. Ещё больше он не мог упомянуть и о том, что обучился искусству становиться невидимым. Мальчик сам стал свидетелем того, как индейцы исчезали по собственному желанию и, подражая хамелеонам, полностью терялись на фоне леса, сливаясь с его цветом и текстурой. Было совершенно невозможно увидеть их даже в двух метрах и средь бела дня. Не один раз он пытался повторить это и сам, однако ж, всегда безрезультатно, тогда как Наде удавалось подобное на раз-два, словно становиться невидимым было самым естественным в мире делом.