Тридцать первое мечтабря

5

Тридцать первое мечтабря

- Тетёхина, тебе этот звонит... - зловеще зашептал ди-джей Саушкин, и сделал большие глаза, протягивая ей трубку радиотелефона. - Который «шины-шины».

Юлька замахала на него руками:

- Скажи, что меня нет! Или что я в эфире!

- Поздняк метаться, Тетёхина, - Саушкин сочувственно скривил рот. - Ирма уже тебя сдала.

Сделав лицо приговорённого к расстрелу, Юлька со вздохом взяла трубку. И чего Ирма Мартемьяновна, директор их радиостанции, сидит на работе в последний вечер уходящего года? Хотя... Почему бы и нет, когда все дела можно спихнуть на трудоголика Тетёхину? А самой с двух часов дня распивать шампанское в компании бухгалтерши и начальника отдела новостей! Остальные-то уже разошлись. Юлька покосилась на Саушкина: тот складывал в сумку ноутбук, явно домой намыливался. А ей ещё рекламу на все праздники расставлять по эфирной сетке... Она снова вздохнула и обречённо сказала в телефонную трубку:

- Здравствуйте, Дмитрий.

- Юуу-ленька, дра-га-ценннн м-я, - клиент Бобриков был нахален и пьян. - С наступа-а-ающим! Я тебе там пысьм-ццо одбрав-л, прчит-тала уж-же?

- Ой, у нас интернет отключили, - принялась врать Юлька. Клиент был занудный, и вечно приставал со всякой чепухой, на которую сегодня совершенно не хотелось тратить время. - А о чём письмо? Ваши ролики в эфире, как договаривались. И даже бонус...

- Ббонус-шммонус! - фыркнул Бобриков и глупо захихикал. - И ра-а-адио ваше – хрена-а-адио! А потому что прост-ра для творч-ства не даёте...

Юлька закатила глаза. Вот хочешь, как лучше, стараешься для клиентов, как она пару недель назад постаралась для этого Бобрикова – а вместо благодарности одни упрёки.

С ним получилось из серии «не знаешь — плакать, или смеяться». Бобриков пришел на радиостанцию, желая заказать рекламу сети своих магазинов. И сказал тоном непризнанного гения: «А текст для ролика я сам сочинил». Юлька взяла протянутую ей бумажку, уже предчувствуя недоброе. Предчувствие не подвело. Посреди листа красивым каллиграфическим шрифтом было напечатано: «В магазине «Автошины» продаются шины, шины».

Включив тактичность и обаяние на всю катушку, она долго объясняла, что реклама на радио имеет свою специфику, что писать текст должен профессионал, иначе рекламный бюджет просто растворится в эфире и пользы «Автошинам» не принесёт. «А ещё над вами будут ржать, оно вам надо?» - так и хотелось сказать ей. Но Тетёхина сама была человеком творческим, и знала, насколько болезненной критика бывает для любого творца, а особенно — для графомана. Она пустила в ход всё красноречие, только бы владелец «Автошин» не ступил на минное поле антирекламы. В итоге Бобриков сдался. Но обиду, видимо, затаил. А теперь вот, по пьяной лавочке, решил это продемонстрировать.

- Дмитрий, вы меня извините, - собрав остатки терпения, сказала Юлька, - у меня работы очень много. Я вас поздравляю с наступающим, желаю процветания вашему бизнесу. Что-то ещё могу для вас сделать?

- Пс-смо почитай вс-тки! - посоветовал Бобриков. И горделиво добавил: - Взяли мои стих-хи, в гз-зету взяли!.. А ты г-рила, вашу ркламу-шмекламу тока прф... прсы... тьфу! Про-фес-ссналы пишут! Ну, будь! Твоё здрвье!

В трубке послышался звон фужера, а затем – короткие гудки.

Юлька положила трубку на стол и с рычанием запустила пальцы в волосы.

- Тетёхина, прическу испортишь, - попенял Саушкин и шмыгнул за дверь. Брошенный Юлькой журнал «Новости рекламы» ударился о неё секунду спустя. Она пригладила волосы, которые наверняка выглядели ужасно и до замечания Саушкина. И тушь, наверное, размазалась... Но Юлька не стала смотреть в зеркало, чтобы не расстраиваться. И впрямь, чего она там не видела? Непокорную рыжую шевелюру, россыпь красноватых веснушек на вздёрнутом носу и карие глаза, покрасневшие от недосыпа?

Она обречённо уставилась на монитор, где желтели квадратики эфирной сетки. Перевела взгляд на кипу распечатанных медиа-планов: чтобы проставить ролики в эфир, и при этом не перепутать время, понадобится минимум полтора часа. А уже восемь вечера.

«Ну и ладно, поработаю! - решила она. - Всё равно дома Новый год встречать собиралась. А там, кроме Пушкина, меня никто не ждёт». Тот на заре своей жизни был котёнком Пушком, но за любвеобильность, а так же интерес к художественной литературе, который выражался в скидывании её с книжных полок, Юлька стала звать его Пушкиным. Кот не будет делать большой проблемы из её опоздания к праздничному столу. Ох, ещё же стол... В холодильнике шаром покати. А встречать Новый год с двумя йогуртами и одной мандаринкой не очень хорошая примета.

«Куплю готовое», - решила она и углубилась в работу. Когда закончила, часы показывали пять минут десятого. Юлька устало потянулась, потёрла глаза. И полезла в шкаф за дублёнкой.

Про письмо от Бобрикова она вспомнила перед тем, как выключить комп. Запустила аутлук, виновато поморщилась при виде кучи не открытых поздравлений. Поискала депешу от Бобрикова. Тот прислал одно-единственное фото. Лежащая на столе газета, свернутая так, что в глаза бросался красный прямоугольник с логотипом Бобриковских салонов. А вокруг автомобильного колеса, запечатлённого в центре макета, креативно выгибался доведённый до совершенства стих: «В магазинах «Автошины» — шины, шины, шины, шины».

***

Втащив в квартиру два тяжеленных пакета из супермаркета, Юлька виновато посмотрела на недовольно мявкнувшего кота, сидевшего у двери с видом голодающего из Поволжья. Скинув сапоги, повесила дублёнку в шкаф и прошла в комнату. Хлопнула рукой по выключателю. Под яростным светом люстры бардак в комнате стал особенно колоритным. Подушки-думки скинуты с дивана, ободранный край тюли повис, как флаг в безветренную погоду, а под книжными полками валяется «Камасутра», Замятинское «Мы» и красно-белый томик «Огилви о рекламе».

- Какие у тебя, всё-таки, разнообразные интересы, - сказала Юлька, повернувшись в коту. Тот был занят – пытался вытащить из пакета с продуктами кусок отварного языка. Юлька подошла, отодвинула ногой бандитскую морду, и, подняв пакеты, уже собралась отнести их на кухню, как ее взгляд упал в угол прихожей. Там лежала скромная кучка.

- Ты бы лучше газету в туалете почитал, - со вздохом сказала она коту. - Ту, которая у тебя в лотке.

- Ммвяя! Мммыывв... - сердито ответил Пушкин и побежал на кухню впереди хозяйки.

Затереть пол в прихожей, насыпать корма коту, положить продукты и убраться в комнате – всё это заняло примерно полчаса. Соорудить новогодний стол удалось за рекордное время: десять минут. И то многовато для того, чтобы разложить в праздничную посуду готовые салаты и нарезку, открыть бутылку вина и засунуть в микроволновку запеченное мясо. Юлька включила телевизор, уселась за стол, положила себе на тарелку всего понемногу. И только вооружившись вилкой и ножом, поняла, что аппетит куда-то испарился. Хотя чего удивляться – нахваталась на работе всего помаленьку, а потом этот Бобриков настроение испортил... Да и устала, что тут говорить. Декабрь – рекламный месяц, с самой большой нагрузкой, так что на любимой работе ей в последние недели приходилось дневать и ночевать.

Обожравшийся кот тяжело запрыгнул на подоконник и принялся вылизываться, по-балетному вытянув заднюю лапу. Если верить приметам, гостей намывал. Но какие гости? Все встречают с семьями или в дружеских компаниях. А её родители живут за три тысячи километров. Другой семьи нет. Даже мужчины нет... И к друзьям выбраться не получилось. Лучшая подруга Алька отчалила вместе с мужем на альпийский курорт, пугать снега визгом начинающей горнолыжницы. Вика, с которой сдружились на работе, приглашала в ночной клуб — но у Юльки на это не было сил. А у Катьки первый новый год с женихом, в этой обстановке третий — лишний.

- Да и ладно, я самодостаточный человек, - бодро сказала Юлька, поднимая бокал с вином. Отсалютовала Николаю Баскову, сладко улыбавшемуся из телевизора. И, отпив глоток, добавила: - А этих Новых годов у меня ещё будет...