Страница 9 из 44
- Но мне чтоделать? – запричитал Айвар, когда я понесла таз так осторожно и ровно, как могла.
Тетя Бекк прикрикнула на него, чтобы вел себя прилично и чтобы немедленно снял замызганную рубашку.
На опорожнение таза ушло немало времени. Я поднялась по трапу на две ступени, когда корабль качнулся в бок – внезапно и сильно. И, я сделала, что могла, но из таза всё равно вылилась жидкость и плеснула на деревянный пол. Лишь маленькая капелька, но она произвела воистину ужасный запах и начала дымиться. Тетя Бекк не шутила насчет этих лекарств. Остаток пути я прошла с большей осторожностью, чем дела что-либо за всю свою жизнь. Я ставила таз на каждую ступеньку деревянной лестницы, ведущей на палубу, и твердо держала его, пока поднималась следом. Так я и вползла с ним на палубу в неожиданно яркий дневной свет. Кругом валялись веревки, таращились матросы, а волны за бортом ослепляли. Но я угрюмо не отрывала взгляда от отвратительной жидкости в тазу весь путь до борта корабля и тщательно проверила, в какую сторону дует ветер, прежде чем начала выливать вещество. Я не хотела, чтобы оно плеснуло мне в лицо. С громадным облегчением я, наконец, опорожнила весь таз в коричневатые вздымающиеся волны.
Когда жидкость коснулась моря, оно вскипело белой пеной. Мне пришлось подождать, пока корабль минует эту белизну, прежде чем лечь на живот и ополоснуть таз в воде. От этого возникло еще немного белизны. Я отдернула руку и, боюсь, выпустила таз, который почти мгновенно погрузился в воду и пошел на дно. «Ну и ладно, - подумала я. – Возможно, и удачно избавились от него».
Когда я вернулась вниз, пролитая капля перестала дымиться, но на том месте, куда она упала, образовалось круглое обугленное пятно.
Айвар теперь сидел – его обнаженный торс покрылся гусиной кожей – и пристально смотрел на тетю Бекк. Тетя Бекк вынула из волос шпильку с рубином и медленно качала ею перед Айваром.
- Смотри на шпильку. Не переставай смотреть на мою шпильку, - говорила она, но прервалась, чтобы передать мне бутылки и горшочки, завернутые в рубашку Айвара. – За борт, - велела она. – Рубашку и всё остальное.
- Эй! – воскликнул Айвар. – Это хорошая рубашка!
Он перестал таращиться на тетю Бекк и нахмурился на меня.
- Проклятие, - произнесла тетя Бекк. – Придется начинать снова. Айвар, следи за моей шпилькой.
Чтобы избавиться от свертка, много времени не понадобилось. Когда я снова вернулась, Айвар таращился на тетю Бекк, выглядя так, словно внезапно лишился рассудка. Тетя Бекк говорила:
- Теперь повторяй за мной. Я хороший моряк. Меня никогда не беспокоит морская болезнь. Продолжай – я хороший моряк…
Айвар послушно произнес:
- Я хороший моряк. Меня никогда не беспокоит морская болезнь.
- Очень хороший моряк, - подсказала тетя Бекк. – Никакая погода никогда не влияет на меня.
- Очень хороший моряк, - повторил Айвар. – Никакая погода никогда не влияет на меня.
- Хорошо, - тетя Бекк щелкнула пальцами перед глазами Айвара, после чего присела на пятки и внимательно осмотрела его.
Айвар моргнул, пошевелился и оглядел маленькую тусклую комнату.
- Как ты теперь себя чувствуешь? – спросила тетя Бекк, протягивая ему чистую рубашку.
Айвар посмотрел на нее так, словно одно мгновение не был уверен в ответе. Потом он, кажется, пришел в себя.
- Оу! – произнес он. – Во имя Стражей, я голоден!
- Естественно, - согласилась тетя Бекк. – Лучше тебе поторопиться и добыть себе завтрак, пока Ого не съел все овсяные лепешки.
- Боги Чалдеи! – Айвар вскочил. – Я его убью, если так.
Стянув рубашку спереди, он поспешил в столовую. Тетя Бекк поднялась на ноги и воткнула шпильку с рубином обратно в волосы, выглядя удовлетворенной. Самодовольной, на самом деле.
Я собиралась последовать за Айваром на случай, если он набросится на Ого. На Ого никогда нельзя рассчитывать, чтобы он защищался как следует. Но тетя Бекк остановила меня.
- Не сейчас, - сказала она. – У нас есть работа. Я хочу узнать, что Мивенна упаковала в наши сумки.
Я тихонько вздохнула и последовала за ней мимо трапа. Сумки были сложены в углу нашей каюты. Тетя Бекк опустилась на колени и расстегнула пряжку верхней. Оттуда донесся сильный запах. Это был не совсем плохой запах – скорее похожий на ромашку и испортившийся мед, но не совсем. От него меня немного затошнило. Тетя выругалась и захлопнула сумку.
- Наверх на палубу, - сказала она мне. – Ты возьмешь эти две, Эйлин.
Я сделала, как она велела, но не без труда. Сумки были тяжелые – из высококачественной кожи. Я думала, тетя Бекк собирается выбросить их в море. Но она остановилась под сенью шлюпки там, где та была привязана к палубе, и свалила туда сумки.
- Клади сюда свои, - велела она мне, опускаясь на колени, чтобы открыть одну из них, - и посмотрим. Что у нас здесь?
Она вытащила богатое льняное платье и осторожно развернула его. В каждой складке лежали коричневые веточки трав.
- Хм, - произнесла тетя, осматривая и обнюхивая.
Ее лицо застыло. Какой-то момент она просто стояла на коленях. А потом весело вскинула голову и сказала:
- Ну, надо же. Мивенна без сомнения хотела отпугнуть моль и как всегда сделала всё неправильно. Бери каждый предмет одежды, который я даю тебе, и вытряхивай за борт. И смотри, чтобы по ветру. Постарайся, чтобы ни одно из этих несчастных растений не коснулось корабля, да и тебя тоже.
И она, свернув платье, сунула его мне в руки.
У меня ушло полчаса на то, чтобы вытрясти все травы. Тетя Бекк передавала мне одно за другим нарядные одеяния – каждое сложенное, каждое набитое травами, словно приготовленный для жарки гусь. Шерстяные приходилось вытряхивать бесконечно, поскольку веточки цеплялись за ткань и застревали в ней. Примерно полчаса спустя я вспомнила спросить:
- А это не отравит море, тетя Бекк?
- Нет, ни в малейшей степени, - ответила тетя Бекк, доставая нижнее белье. – Ничто так не разрушает дурную магию, как соленая вода.
- Даже если она ненамеренная? – спросила я.
Тетя Бекк слегка улыбнулась мрачной улыбкой.
- Что касается этого, - произнесла она и больше ничего не добавила, просто передав мне сверток нижнего белья.
В итоге у нас имелась куча распотрошенной одежды и четыре пустые сумки. Тетя Бекк стояла на коленях рядом с кучей, подбирая рубашки и рукава, принюхиваясь и качая головой.
- Всё еще пахнет, - сказала она. – Эта одежда такого прекрасного качества, что мне претит выбрасывать ее в море. Встань на нее на колени, Эйлин, иначе ее унесет ветром, а я посмотрю, что можно сделать.
Она внезапно ушла, но быстро вернулась с витком бельевой веревки и корзиной прищепок. Откуда она, интересно, всё это достала? Потом мы были ужасно заняты, натягивая веревку вдоль палубы и прищепляя на нее хлопающие предметы одежды по всему кораблю. Айвар и Ого поднялись на палубу, чтобы посмотреть. Матросы, когда проходили по своим делам, страшно раздражались, ныряя под одеждой и сердито вдыхая запах испорченной ромашки.
В итоге появился капитан и подошел к тете Бекк под развевающуюся накидку.
- Что это ты тут делаешь, женщина? Чудесное время для стирки!
- Только то, что необходимо сделать, Шеймус Хэмиш, - парировала тетя Бекк, прищепляя бешено бьющуюся пару панталон. - Эта одежда заражена.
- Не сомневаюсь, - сказал капитан. – Воняет, будто носки дьявола. Это ты подняла ветер, чтобы он выдул запах?
Тетя Бекк закончила прищеплять панталоны и повернулась лицом к капитану, расставив красные каблуки и скрестив руки на груди.
- Шеймус Хэмиш, я никогда в жизни не поднимала ветер. Какая в этом необходимость на Скарре? Какая необходимость здесь?
Шеймус Хэмиш тоже скрестил руки на груди. Впечатляющий жест, поскольку его покрытые татуировками руки были огромными.
- Значит, его вызывает запах.
Что бы его ни вызывало, не оставалось никаких сомнений, что ветер усиливается. Выглянув из-под хлопающей одежды, я увидела, как желто-коричневые волны качаются вверх-вниз, а с их вершин разлетается дым. От аккуратно заплетенной головы тети Бекк развевались длинные черные пряди волос.