Страница 51 из 102
Фаулер проследил взглядом, куда он указывает.
– Ты имеешь в виду эту телефонную линию? Она идет из Йорка вместе с силовым кабелем. Но телефонной сети у нас нет, так как в этом случае всемирное правительство прослушивало бы наши переговоры.
Он жестом предложил Ричеру проследовать за ним в здание с антенной, где заканчивался телефонный провод. Они протиснулись в узкую дверь. Фаулер гордо развел руки.
– Связной центр.
Полутемное помещение имело размеры футов двадцать на двенадцать.
Внутри находились двое: один, склонившись перед магнитофоном, прослушивал что-то через наушники, другой медленно вращал ручку настройки сканера радиочастот. Вдоль обеих длинных стен тянулись грубые деревянные столы. Подняв взгляд, Ричер увидел телефонный кабель, уходящий в просверленное в стене отверстие. К кабелю был подключен модем. От модема шли провода к двум настольным компьютерам.
– Независимый народный интернет, – объяснил Фаулер.
Второй провод, обходивший компьютеры, был подключен к факсу. Тихо жужжа, аппарат медленно выдавал свиток бумаги.
– Патриотическая факсимильная связь, – с гордостью произнес Фаулер.
Кивнув, Ричер подошел ближе. Факс стоял на столике рядом еще с одним компьютером и большим коротковолновым передатчиком.
– Это независимые средства массовой информации. Через эту аппаратуру мы получаем правду обо всем, что происходит в Америке. Никаким другим путем эту правду получить нельзя.
Еще раз оглядевшись вокруг, Ричер пожал плечами.
– Я хочу есть. Это правда обо мне. Я не ужинал и не завтракал. У вас здесь где-нибудь можно достать кофе?
Фаулер усмехнулся.
– Конечно. Столовая работает весь день. За кого ты нас принимаешь? За скопище дикарей?
Отпустив шестерых охранников, он жестом пригласил Ричера следовать за собой. Столовая размещалась по соседству с центром связи. Здание имело вчетверо большие размеры: вдвое длиннее и вдвое шире. Над крышей возвышалась труба, сделанная из сверкающего металла. Внутри ровными рядами были расставлены грубые столы на козлах, под которые были аккуратно задвинуты скамейки. В воздухе стоял запах старой пищи и пыли, каким отличаются все большие общественные помещения.
В столовой работали три женщины. Они мыли столы. Все были в оливковой форме, у всех были длинные, чистые волосы, лица, не тронутые косметикой, и красные руки. И никаких украшений. При появлении Фаулера и Ричера женщины оторвались от работы. Сбившись в кучку, они уставились на вошедших. Ричер узнал одну из них, которую видел в зале суда. Женщина осторожно кивнула, показывая, что тоже узнала его. Фаулер шагнул вперед.
– Наш гость пропустил завтрак.
Осторожная женщина снова кивнула.
– Конечно. Чем вас угостить?
– Чем угодно, если только это можно будет запить кофе.
– Подождите пять минут, – попросила женщина.
Она увела своих подруг через дверь в пристройку, в которой располагалась кухня. Фаулер сел за стол, Ричер устроился напротив.
– Три раза в день это помещение используется для трапез, – сказал Фаулер. – Остальное время, днем и, в основном, вечером оно используется как место общих встреч. Бо взбирается на стол и объясняет всем, что нужно делать.
– А где сейчас Бо? – спросил Ричер.
– Ты обязательно увидишься с ним перед своим отъездом, – заверил его Фаулер. – Можешь в этом не сомневаться.
Кивнув, Ричер устремил взгляд в окно на горы. С новой точки он смог заглянуть гораздо дальше, миль на пятьдесят. Казалось, темная неровная полоса повисла в чистом, прозрачном воздухе между небом и землей. Тишина по-прежнему стояла величественная.
– А где весь народ? – наконец спросил Ричер.
– Работают. Работают и учатся.
– Работают? Над чем?
– Укрепляют южный рубеж, – объяснил Фаулер. – В нескольких местах ущелья недостаточно глубоки. Через них могут пройти танки. Ты знаешь, что такое засека?
Ричер всем своим видом изобразил недоумение. Разумеется, он знал, что такое засека. Это знал любой выпускник академии Вест-Пойнт. Однако Ричер не собирался показывать Фаулеру, что именно ему известно. Поэтому он просто изобразил недоумение.
– Для этого надо повалить часть деревьев, – подождав, начал объяснять Фаулер. – Срубить каждое пятое или шестое дерево. И повалить их кроной от врага. В здешних местах в основном растут дикие сосны, у них ветви направлены вверх, так? Поэтому когда они упадут, ветви будут направлены от врага. Танк наезжает на подрубленный конец ствола, пытается сдвинуть его, но ветви цепляются за стволы тех деревьев, что остались стоять. Танку приходится двигать уже не одно, а два или три дерева. Затем четыре или пять. А это уже невозможно. Такое не сможет сделать даже тяжелый танк вроде «Абрамса». Газотурбинный двигатель мощностью тысяча пятьсот лошадиных сил, масса шестьдесят три тонны – и такая махина застрянет, пытаясь сдвинуть столько деревьев. Даже если сюда перебросят тяжелые русские танки и применят их против нас, все равно ничего не получится. Это и есть засеки, Ричер. На нашей стороне будет сила самой природы. Никто не сможет пробраться через поваленные деревья, это точно. Русские использовали этот прием против Гитлера под Курском во время Второй мировой войны. Старая хитрость коммунистов. Но теперь мы обратим ее против них самих.
– А что насчет пехоты? – спросил Ричер. – Танки ведь придут не одни. С ними будет пехота. Саперы пойдут впереди танков и взорвут деревья.
Фаулер ухмыльнулся.
– Попытаются. Но быстро успокоятся. Потому что в пятидесяти ярдах к северу от засек мы поставим пулеметы. Пулеметы зальют пехоту свинцом.
В зал вернулась осторожная женщина с подносом в руках. Она поставила поднос перед Ричером. Яичница, бекон жареная картошка, бобы – все это в эмалированной миске. Железная кружка с дымящимся кофе. Дешевые столовые приборы.
– Угощайтесь.
– Спасибо, – поблагодарил ее Ричер.
– А мне кофе не положено? – спросил Фаулер.
Осторожная женщина указала на кухню.
– Наливайте сами.
Бросив на Ричера взгляд, полный мужской солидарности, Фаулер прошел в противоположную часть зала и нырнул в дверь. Проводив его взглядом, женщина положила руку Ричеру на плечо.
– Мне нужно с вами поговорить, – прошептала она. – Встретимся сегодня вечером после сигнала гашения огней. Я буду ждать вас за дверью кухни, хорошо?
– Говорите сейчас, – прошептал в ответ Ричер. – К тому времени меня, возможно, здесь уже не будет.
– Вы должны нам помочь...
В зал вернулся Фаулер, и глаза женщины затянул туман страха. Выпрямившись, она заторопилась на кухню.
Каждая из длинных труб каркаса кровати крепилась шестью болтами. Два держали раму с сеткой, на которой лежал матрас. Еще два с каждого конца крепили длинную трубу к прямоугольным фланцам на ножках. Холли долго изучала всю конструкцию и наконец придумала, как ей облегчить себе работу. Можно будет оставить один из фланцев привинченным к одному концу. Так на длинной трубе получится прочный уголок. Это будет лучше, чем полностью отделять фланец, а затем забивать его в открытый конец трубы. Прочнее.
Однако, все равно оставалось отвинтить шесть болтов. Фланец придется отвинчивать от ножки. Так будет лучше, но не быстрее. Холли работала быстро. Нет оснований сомневаться в том, что Джексон подведет, однако его шансы на успех уменьшились. Уменьшились значительно.
Следом за столовой шли жилые бараки. Четыре просторных здания, безупречно чистые и пустые. Два предназначались для холостых мужчин и незамужних женщин. Два других были разделены внутри фанерными перегородками. Там жили семьи: взрослые по двое в небольших клетушках за перегородками, дети вместе в общих спальных комнатах. Узкие железные койки были расставлены аккуратными рядами. Ни рисунков на стенах, ни игрушек. Единственным украшением был рекламный туристический плакат, изображающий Вашингтон. Столица была сфотографирована с воздуха, с северной стороны, в солнечный весенний день. На переднем плане справа был виден Белый дом, в середине Центральный бульвар, а слева вдалеке Капитолий. Плакат был заключен в пластик, а рекламный лозунг закрыт листом бумаги, на котором была выведена от руки новая надпись: «Это ваш враг».