Страница 3 из 12
Третье сражение между монголами и войсками грузинского царя вновь закончилось победой Джебе и Субудая. Полководцы Чингисхана в этой битве всё разыграли как по нотам, продемонстрировав сильные стороны военного искусства монголов. Джебе с 5000 нукеров притаился в засаде, а Субудай повел свои войска на врага и после короткого боя обратился в притворное бегство. Грузинские воины кинулись преследовать отступающего противника, смешали боевые порядки и были наказаны за свою неосмотрительность. Отряд Джебе обошел их с фланга и внезапно атаковал. Разгром был полный и сокрушительный, на поле боя осталось около 30 000 погибших грузин.
Когда до грузинского царя дошла весть об этом поражении, он с оставшимися войсками спешно покинул столицу Тифлис, оставив государство на произвол судьбы. Но высокие горы, поросшие густым лесом и глубокие ущелья, где стремительно неслись бурные реки, пугали степняков. Разграбив близлежащие районы, они не стали продвигаться в глубь страны и ушли назад, оставив по себе недобрую память. Воинское умение монголов и их презрение к смерти произвели огромное впечатление на народы, по землям которых они прошли. Вот что рассказывал человек, сражавшийся против воинов Чингисхана[8]: «Если кто вам скажет, что татары обратились в бегство или взяты в плен, то не верьте ему; но если вам скажут, что они убиты, то поверьте, так как этот народ никогда не бежит. Мы как-то взяли одного из них в плен, но он бросился с лошади и бил свою голову камнем до тех пор, пока не умер, но в плен не сдался» (Ибн аль-Асир, с. 141).
После победы над грузинами Субудай и Джебе вторглись в Ширван, где на их пути лежал древний город Шемаха. Осада затянулась, все атаки степняков были отбиты защитниками. Тогда монголы организовали непрерывный трёхдневный штурм, страшно измотавший горожан. Ибн аль-Асир передает гордые слова, которые были сказаны защитниками города перед последней схваткой: «От меча все равно не уйдешь так лучше нам твердо стоять, по крайней мере умрем с честью» (с. 141). Монголы продолжали наращивать натиск и сумели сломить сопротивление гарнизона. Шемаха пала, а её население было перебито.
Впереди полководцев Чингисхана ждали новые испытания. До степи Дешт-и-Кипчак было уже рукой подать, но на пути к ней лежал город Дербент, прозванный «Железными воротами» (Тимур-Кахалга) из-за неприступных укреплений. Чтобы пройти дальше на север, необходимо было штурмовать город, а сил на это у Джебе и Субудая уже не было. Их войска понесли большие потери, были измотаны непрерывными боями и осадами, а нукеры нуждались в отдыхе. И здесь монголам сыграл на руку правитель Дербента, отправивший к ним посольство из десяти самых знатных горожан. Одного из них степняки сразу же демонстративно убили, а остальным сказали следующее: «Если вы укажете дорогу, по которой мы могли бы перейти его, Дербенд, то вам будет дан аман, в противном случае мы вас убьем, как мы убили этого человека» (с. 142). Наглядный пример того уважения, которые монголы якобы испытывали к послам. Остальным членам делегации такого тонкого намека оказалось достаточно, и они по тайной дороге провели монгольские тысячи в обход города. Дербент остался позади, и весной 1222 года тумены Джебе и Субудая вышли в Половецкую степь.
Здесь захватчиков поджидало объединённое войско алан[9] и половцев. Слухи о том, что к их границам движется беспощадное монгольское воинство, заставили аланских князей объединиться, и спешно искать союзников. Таковые были найдены в лице половцев. Два могущественных хана, Юрий Кончакович и Данила Кобякович, привели свои орды на помощь аланам. Один из них был сыном легендарного хана Кончака, главного антигероя «Слова о полку Игореве», а другой был сыном не менее знаменитого хана Кобяка, разбитого русскими в битве на реке Ореле и погибшего в Киеве. Именно Юрия Кончаковича русский летописец называет сильнейшим среди половецких ханов: «А Юрьи Кончаковичь бе больше всех Половець»[10] (Софийская I летопись, т. 5, с. 203).
Многочисленность врагов не смутила полководцев Чингисхана, и они атаковали союзников. Упорное сражение не дало перевеса ни одной из сторон, аланы с половцами сражались храбро и устояли перед мощным монгольским натиском. Понеся серьезные потери, Субудай и Джебе были вынуждены отступить. Оба военачальника понимали, что они очень далеко оторвались от главных сил Чингисхана и в случае поражения их войска будут уничтожены. Помощи ждать было неоткуда и рассчитывать приходилось только на себя. С другой стороны, решить проблему силой оружия для монголов возможным не представлялось. И тогда было решено действовать хитростью.
К половецким ханам отправились монгольские послы с великими дарами и сказали такие слова: «Мы и вы – одного племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы с вами заключим договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам из золота и одежд то, что вы пожелаете, вы же оставьте нам [аланов]» (Рашид ад-Дин, с. 229). Примерно в таком же духе передает речь монгольских посланцев и Ибн аль-Асир: «Мы с вами одного рода (происхождения), а эти аланы вам не родня, чтобы вы им помогали, и их религия не похожа на вашу. Мы вам даем обещание не трогать вас, и мы вам дадим сколько хотите денег и одежды, если вы не будете вмешиваться между нами и ими» (с. 142). После этого между договаривающимися сторонами было заключено соглашение относительно количества денег и прочих богатств, которые монголы передавали Юрию Кончаковичу и Даниле Кобяковичу.
По большому счёту, именно захват добычи являлся для половцев главным приоритетом на войне. Но это война радикально отличались от тех, что они вели раньше, и если прежде половцы бились за добычу, то теперь речь шла о самом их существовании. Но их ханы этого не поняли. Позарившись на богатые дары и поверив обещаниям монгольских послов, они совершили предательство по отношению к аланским союзникам и увели свои орды. Оставшись в одиночестве, аланы были разгромлены, а их земли разграблены.
Наступил час расплаты для половцев. Полагаясь на заключенный с монголами договор, ханы распустили войска, и половецкие воины разъехались по своим кочевьям. Узнав об этом, Субудай и Джебе развернули тумены. Монголы пошли по степи огромной облавой, уничтожая всех, кто попадался им на пути. Для половцев наступили страшные дни, их становища подверглись невиданному разгрому. Рашид ад-Дин не без ехидства отметил, что «монголы внезапно напали на них, перебили всех, кого нашли, и взяли назад столько же, сколько отдали [раньше]» (с. 229). Страх обуял половецких ханов, поскольку сил, чтобы оказать сопротивление врагу, у них уже не было. Оставалось искать спасение в бегстве.
Степь пришла в движение, половецкие роды снимались с мест и устремлялись на запад. Десятки тысяч людей стремительно двигались к Днепру, табунщики гнали огромные табуны лошадей, за которыми шли стада домашних животных. Узнав о нежданной беде, кочевавшие в приднепровских степях половцы поспешно бросали свои кочевья и также бежали к переправам через Днепр. Вал беглецов катился к рубежам Русской земли. Во время этого панического бегства от рук монголов погибли Юрий Кончакович и Данила Кобякович, о чем свидетельствует Н.М. Карамзин. Это подтверждается и той информацией, которая содержится в Новгородской I летописи старшего извода: «А Данилъ Кобяковиць и Гюрги убьена быста». Несколько тысяч половцев монголы прижали к берегу Азовского моря и уничтожили.
Субудай и Джебе некоторое время преследовали беглецов, но затем резко изменили направление движения войск, вторглись в Крым и захватили город Судак. Местные жители не стали дожидаться, когда придут завоеватели, а просто разбежались по окрестным горам при известии об их приближении. После этого монгольские военачальники приняли решение перезимовать в Половецкой степи. Они отдавали себе отчет в том, что несколько уклонились от маршрута, обозначенного Чингисханом и вместо движения на восток, преследуя половцев, ушли на запад. Но Джебе и Субудай вполне справедливо полагали, что разбитого врага необходимо добить, и были уверены в том, что каган одобрит их действия. К тому же на всё про всё повелитель отвел им три года, и полководцы пока укладывались в отведенные им сроки.
8
О военном искусстве монголов см. приложение.
9
Аланы – предки современных осетин.
10
Здесь и далее летописи по ПСРЛ (Полное собрание русских летописей).