Лесные сказки

- К морозам, - проговорил дед Веденей, выглядывая в окошко.

И верно. Мороз к ночи покрепчал. На ветках деревьев и кустов, на каждой травинке-былинке повис тяжелый мохнатый иней.

Ясень, маленький лесной человечек, внук деда Лесовика, сидел на подоконнике и смотрел из окошка горницы на толстые стволы деревьев, утопающие в молочной мгле. Они темными расплывчатыми силуэтами выступали из тумана, словно призраки неведомых гигантов. Огромные ели стояли в белом одеянии, словно шатры какого-то заморского царя.

" Нет, - подумал вдруг Ясень, - это шатры самого Карачуна - жестокого и свирепого бога холода и мрака. - О нем рассказывала лесовичку бабушка. Карачун приходит на землю вместе с зимой. Он бродит по лесам в синей шубе, трясет длинной седой бородой, а в руках у него морозящий посох. - Теперь только держись: морозная стужа до самого февраля продержится".

Ясень волновался: сегодня у него особенный день. Отец обещал взять с собой на обход лесных угодий. Ведь он, как и все семейство лесовиков, хранитель леса, помощник самого Яробора - верховного волхва-стража.

Но отца все еще не было. Он ушел рано утром, когда Ясень еще спал, и вот теперь уже скоро обед, а отца все нет и нет.

В горницу вошла бабушка. Она взмахнула рукой, и из ларя, стоявшего в углу горницы, в тот же миг вылетела белоснежная льняная скатерть. Сама улеглась на стол, растянулась, не оставив ни единой складочки. А из кухни уже дружным строем вышагивали горшки с кашей, широкие плоские блюда с запеченной под клюквенным соусом рыбой, берестяная корзинка с хлебом и кувшины с ягодно-медовым взваром.

- Ты чегой-то такой смурной, Сенюшка? - спросила баба Липа, заметив грустное лицо внука. - Придет отец-то, как раз к обеду поспеет. А опосля и пойдете в обход. Твой отец весь в деда: раз обещался - значит, слово сдержит.

Тут и мама из кухни подоспела с блюдом дымящихся блинов на заедки.

- Дед-то уже и сани приготовил. С ветерком покатите, - улыбнулась она сыну.

Дедушка Ясеня вошел в горницу и тоже выглянул в окошко:

- Что-то Карачун разгулялся не на шутку. Ежели такой мороз еще пару дней простоит - быть к Коляде знатным горкам.

- Простоит. Куда денется?- отозвалась бабушка. - А горки-то уж и ладить пора. Как думаешь, Веденей Борович?

- Пора, пора. Завтра и начнем.

- А зачем горки ладить? - тут же заинтересовался Сенька. - Снегу-то вон сколь навалило - катайся не хочу.

- Да то не простые горки-то, - усмехнулся в усы дед. - Через несколько дней будет большой праздник - рождение Коляды ...

Но тут распахнулась дверь из сеней, и в горницу вошел отец Ясеня. У него было серьезное и чем-то озабоченное лицо.

- Случилось чего? - тут же спросил посуровевший дед.

- Случилось, - кивнул Деян Веденеевич - Злыдень объявился. Медведя поднял. Пока по лесу гоняет, но уже близко от людской деревни.

- Охти, батюшки, - прижала ко рту край платка бабушка. - Да откель же у нас Злыдню-то взяться? В прошлом годе одного-то за дальние болота выгнали да и усыпили вечным сном.

- Видать, Леший нового призвал, прохиндей. Сам в зимнюю спячку залег, а своего подручного заставил пакостить, - ответил дед. - Надобно мишку-то перехватить. Не допустить, чтобы нашкодил в деревне-то.

- Пообедаю и поеду, - согласился отец Сеньки.

Ясень уныло повесил голову: не возьмет отец его нынче на обход леса. Сам на опасное задание отправится. Но Деян Веденеевич подошел к сыну и положил тяжелую ладонь на его голову:

- Со мной поедешь. Пора тебе к делу приучаться, сын.

С лица Ясенька тут же сбежала тучка, и радостная улыбка озарила порозовевшее от волнения лицо.

- За стол, - скомандовал дед, и все поспешили занять свои места.

Дед Веденей во главе стола. По его правую руку - Ясень с отцом, по левую - бабушка с мамой. Вдоль стола тут же поплыла по воздуху большая деревянная миска с родниковой водой: за кушанья следует браться чистыми руками и с чистыми помыслами: еда священна.

Дед набрал в особую миску понемногу из того, что было на столе, отнес к деревянным чурам, стоявшим в Красном кутном углу. Отдал положенное подношение богам и родовым предкам. Потом уселся на свое место и разломил каравай хлеба по числу сидящих за столом. Проговорил:

- Быть добру! И только после этого начал есть.

Вслед за ним принялась за обед и вся семья.

После обеда Сенька первым выскочил на улицу. Перед пнем-теремом стояли сани, запряженные ... тремя лесными мышами.

Рыжая с темной полоской шерсть мышек ярко выделялась даже среди густого марева тумана. Их большие ушки тревожно поворачивались из стороны в сторону, вслушиваясь в шорохи. Черные бисеринки глаз смотрели на маленького лесовичка с подозрением.

- Залезай, - отец уселся в сани. Сенька быстро пристроился позади, закутавшись с головой в теплый дедов тулуп. - Эх, пошли, родимые! - прикрикнул на мышей Деян Веденеевич, и те сорвались с места не хуже рысаков, только снег за санями взвился белым вихрем.

Мыши неслись по заснеженному лесу. Отец так ловко управлял ими, что казалось, сани вовсе и не скользили по снегу, а летели по воздуху. Ясень только успевал выхватывать взглядом мелькавшие по сторонам стволы деревьев, да лохматые от инея травинки. Несколько раз сани спускались в овраги по таким крутым склонам, что мнилось: еще чуть-чуть и они перевернутся. Но через миг сани уже взлетали на вершину и тогда открывался вид на укрытый густым туманом лес, выглядевший от этого призрачным и жутковато-загадочным.

Через некоторое время отец Сеньки вдруг резко затормозил, выскочил из саней и подбежал к какой-то большой яме. Только через минуту Ясень понял, что это были исполинские следы медведя.

Как же отец собирается справиться с таким гигантом? У Ясеня от страха даже волосы на голове зашевелились. Он и представить себе не мог такое громадное чудовище. А Деян Веденеевич уже снова гнал сани вперед, придерживаясь следов медведя.

Вскоре они заметили впереди бурую меховую гору, которая шла по лесу, раскачиваясь из стороны в сторону. Медведь устало переставлял лапы, мотал громадной башкой, глухо рычал.

- Смотри, - обернулся к Ясеню отец. - Видишь: этот медведь не худ и его шкура не облезла. Она не свалялась и не висит лохмотьями, значит, мишка не болен и его разбудили совсем недавно. Это хорошо: он еще не успел проголодаться, и мы легко вернем его в берлогу.

Запомни: медведь-шатун очень опасен. Такими медведи становятся, если болеют, или по какой-то причине не успели запастись достаточным количеством подкожного жира. Шатуны от голода теряют чувство опасности и нападают на все, что можно съесть. Справиться с таким зверем невозможно. Его гуманнее усыпить. Все равно погибнет: или волки задерут, или люди застрелят.

- Папа, как же мы вернем его в берлогу, ежели он вон какой громадный? - со страхом спросил Ясень, рассматривая шатуна.

Даже на таком расстоянии было видно, что зверь очень зол и выглядит весьма угрожающе. Было бы крайне рискованно приближаться к нему.

Но отец передал Ясеню вожжи и приказал держаться на расстоянии. Сам же выскочил из саней и помчался медведю наперерез. Сенька не удержался и подъехал поближе. Он видел, как отец ловко ухватился за мех медведя и быстро поднимается ему на спину, потом на голову, к самому уху. Вот он совсем исчез из виду, зарывшись в густом мехе медведя, а тот вдруг остановился и в недоумении затряс головой. Потом резко уселся на снег, подняв целые тучи, и принялся колотить себя лапами по морде.

Ясень даже зажмурился от ужаса - там же был его папа. Но медведь через какое-то время успокоился. Опустил голову и несколько минут сидел, словно слушал что-то, доступное только ему одному. Потом встал и медленно побрел в глубь леса.

Ясень направил сани вслед за ним. В густой чаще, под вывороченным бурей деревом, маленький лесовичок заметил развороченную берлогу медведя. Она уже успела покрыться толстым слоем снега, но медведь с видимым желанием забрался в самую глубину своей остывшей лежанки и, свернувшись клубочком, блаженно вздохнул. Закрыл глаза, а нос прикрыл лапой и уже через минуту забылся глубоким сном.