Страница 16 из 18
– Несколько минут назад вы говорили, что предназначение может и измениться, – с иронией заметила я.
– Все действительно изменится, если ты не возьмешься за ум и не исправишь свое поведение, – невозмутимо парировал мистер Уэзеролл. – Тех, кого ты зовешь во́ронами: господа Лафреньер, Лепелетье, Сивер и мадам Левек… они ждут не дождутся, когда ты допустишь промах. Неужто ты думаешь, что в ордене все тихо и спокойно? Или ты веришь, что все происходит так, как в исторических романах, и они заблаговременно начали разбрасывать цветы, готовясь к коронации своей «законной правительницы»? В таком случае ты крупно заблуждаешься на их счет. Каждый из них хотел бы положить конец власти семейства Де Ла Серр и поставить перед своим именем титул великого магистра. Каждый из них ищет повод сместить твоего отца и самому встать на его место. Ты помнишь, что их политические воззрения отличаются от отцовских? Твой родитель цепляется за их доверие, которое висит на волоске. И уж меньше всего, черт побери, ему сейчас нужна непутевая дочь. Кроме того…
– Что?
Он посмотрел на дверь. Я не сомневалась: мадам Левен сейчас прильнула ухом к замочной скважине. Желая удовлетворить любопытство директрисы, мистер Уэзеролл нарочито громко произнес:
– Ваше покаянное письмо, мадемуазель, должно быть написано самым красивым почерком, какой вам доступен. Извольте постараться.
Успокоившись, англичанин снова наклонился ко мне:
– Помнишь тех двоих, напавших на вас в парижском переулке?
– Разве такое забудешь?
– Так вот, я пообещал твоей маме непременно разыскать того молодца с докторским саквояжем. Полагаю, я его нашел.
Я удивленно посмотрела на своего собеседника.
– Да, времени на это ушло немало, я согласен. Но я его нашел, и это главное.
Наши лица почти соприкасались. Я уловила легкий запах алкоголя, исходящий от него.
– Кто он такой?
– Некто Раддок. Он действительно ассасин или, по крайней мере, был таковым. Похоже, его исключили из ордена, и с тех пор он не оставляет попыток туда вернуться.
– За что его исключили?
– Его поведение позорило орден. Насколько мне удалось выяснить, он обожает заключать пари, но не принадлежит к числу удачливых. По общему мнению, он сейчас по уши в долгах.
– Может, он рассчитывал убийством мамы вернуть благосклонность своего ордена?
Мистер Уэзеролл выразительно на меня посмотрел.
– Не исключаю, хотя сам я склоняюсь к мысли, что он сознавал… по крайней мере, отчасти… всю опрометчивость и непредсказуемость такой стратегии. Ведь убийство твоей матери могло обернуться для него еще бо́льшим позором. Он был не в состоянии предугадать результат. – Мистер Уэзеролл покачал головой. – Убийство твоей матери было лишь частью его плана. Если Раддок всерьез собирался вернуться в орден, ему нужно было выждать и посмотреть, какой резонанс вызовет это событие. Если благоприятный для него, Раддок смог бы заявить о своей причастности. Но мне не верится, что он избрал такую стратегию. Я склоняюсь к другой мысли: он предлагал свои услуги тем, кто подороже заплатит. Деньги ему были нужны, конечно же, на уплату игорных долгов. Полагаю, наш приятель действовал как обыкновенный наемник.
– Значит, это не ассасины стояли за покушением на нас?
– Почти наверняка не они.
– Вы рассказали во́ронам?
Мистер Уэзеролл покачал головой.
– А почему?
– У твоей мамы имелись некоторые… подозрения насчет во́ронов, – глядя в сторону, ответил он.
– Что еще за подозрения?
– Помнишь ли ты некоего Франсуа Тома Жермена?
– Вряд ли.
– Такой довольно неприятный тип. Когда ты была еще от горшка два вершка, он постоянно крутился у вас в замке.
– От какого горшка? – не поняла я.
– К слову пришлось, – улыбнулся мистер Уэзеролл. – Тогда этот Франсуа Тома Жермен был помощником твоего отца, но носился с сумасбродными и рискованными идеями, за что отец и выставил его из ордена. Сейчас этот человек мертв. Однако твою маму не оставляла мысль, что во́роны могли разделять его идеи.
Я оторопела, не в силах поверить в услышанное.
– Но ведь вы не верите, что советники отца могли составить заговор с целью убийства мамы?
Пусть я всегда ненавидела во́ронов, но в равной степени я все годы учебы ненавидела мадам Левен, однако мне и в голову не пришло бы, что она замышляет меня убить. Такая мысль была слишком невероятной.
– Гибель твоей мамы послужила бы их замыслам, – продолжал мистер Уэзеролл. – Номинально во́роны считаются советниками отца, но с тех пор, как Жермен получил коленкой под зад, мнение жены стало для великого магистра авторитетнее всех остальных, включая и мнения советников. Устранив ее с пути…
– Но она и так «устранилась с пути». Мамы давно нет в живых, а отец остается верен своим принципам.
– Элиза, никто не знает, как будут разворачиваться события. Возможно, отец оказался менее податливым, чем они рассчитывали.
– И все равно это кажется мне бессмыслицей, – качая головой, призналась я.
– Любовь моя, происходящее не всегда имеет смысл. Попытка ассасинов убить твою мать выглядела бессмыслицей, однако все охотно в нее поверили. Я не стану отказываться от своих подозрений, пока не получу доказательств их ошибочности. Если ты разделяешь мою точку зрения, я не стану рисковать, пока мы не узнаем, что к чему.
У меня внутри появилось странное, опустошающее чувство. Мне казалось, будто отодвинулся занавес, и то, что прежде казалось ясным и понятным, вдруг предстало шатким и неопределенным. Получалось, внутри нашего ордена были люди, желавшие нам зла. Я должна выяснить, так это или нет.
– А как насчет отца?
– Что именно?
– Вы не поделились с ним своими подозрениями?
Упираясь глазами в парту, мистер Уэзеролл покачал головой.
– Почему?
– Ну, во-первых, потому, что они – всего лишь подозрения, и, как ты верно заметила, нелепые и бездоказательные. Если они не подтвердятся – а скорее всего, так и будет, – я окажусь первостатейным идиотом. Если же подтвердятся – я лишь спугну «воронье». Они дружно поднимут меня на смех, а сами начнут строить планы расправы со мной. И вдобавок…
– Что?
– Видишь ли, Элиза, с момента смерти твоей матери я веду себя отнюдь не лучшим образом, – признался он. – Можешь назвать это возвращением к прежним привычкам. Я сейчас занимаюсь тем, что… сжигаю мосты, которые так старательно наводил последние несколько лет. Этим я отчасти похож на мистера Раддока.
– Понятно. Не потому ли от вас пахнет вином?
– Каждый по-своему справляется с горем, дитя мое.
– Мистер Уэзеролл, но ведь мама покинула нас почти десять лет назад.
Он невесело рассмеялся:
– По-твоему, я слишком долго предаюсь скорби? Но то же самое я могу сказать и про тебя. Завершение образования пущено у тебя на самотек. Вместо того чтобы заводить подруг и полезные связи, ты лишь наживаешь себе врагов. Так что, Элиза, нечего насмехаться над моими привычками. Вначале разберись со своими.
Я нахмурилась и вернула разговор в прежнее русло.
– Мы должны узнать, кто стоял за покушением.
– Этим как раз я и занимаюсь.
– Каким образом?
– Упомянутый Раддок нынче скрывается в Лондоне. У нас там есть надежные люди. Семейство Кэрролл, если помнишь. Я заблаговременно известил их о своем приезде.
Никогда еще во мне не было столько решимости, как в тот момент.
– Я поеду с вами, – заявила я.
Мистер Уэзеролл нахмурился:
– Нет, черт побери, никуда ты не поедешь. Ты останешься здесь и будешь заканчивать свое обучение. Раскинь мозгами, если они у тебя есть: что обо всем этом скажет твой отец?
– А если мы сообщим ему, что меня посылают в Лондон в образовательных целях? Улучшить мой английский?
Мой защитник вдавил палец в парту:
– Нет. Как насчет того, что мы не станем врать, а ты останешься здесь?
Я замотала головой:
– Нет, я поеду с вами. Поймите, мистер Уэзеролл, этот человек годами снился мне в кошмарных снах. – Я надеялась, он заметит мольбу в моих глазах и голосе. – Мне необходимо похоронить своих призраков.