Страница 4 из 6
– Я пока еще не знаю. Не думал об этом. Но там ведь нет ни мебели, ни прислуги.
– Это не беда, всё необходимое для моего сына будет куплено, а если вы позволите, то и участки, нуждающиеся в ремонте, мы отделаем за свой счет.
– Я даже не думал, что предложение аренды может быть столь щедрым, конечно же, я согласен. А о каком временном периоде идет речь? На сколько бы вы хотели арендовать дом?
– Надеюсь, аренда будет долгосрочной, – ответил Штальский.
– Ну, тогда по рукам, – улыбнулся Карильский и пожал руку Августу-Фредерику. В этот момент на время забытый Брунштейн чихнул в своем кресле и отвлек внимание Николая и Августа-Фредерика на себя.
– Я, конечно, не советчик, в этих тонких семейных делах, но у вас, сэр, – сказал Йозеф, – также растет дочь!
– Ну и что же? – удивился Николай.
– А то, что вы не можете с ней находиться под одной крышей, не бросая тени на свою и ее репутацию.
– Что за чушь?! – воскликнул Николай.
– Это не чушь, а этикет, – возразил Йозеф, подняв палец левой руки вверх. И добавил: – Но, сэр, могу вам сказать, что проще решить вашу проблему, чем проблему Августа-Фредерика. Пусть леди Лидия возвращается из пансиона с компаньонкой, и тогда никаких вопросов к вашей персоне у зорких сплетников не останется.
Николай чертыхнулся, он не любил чужих людей в доме, тем более теперь, когда, казалось бы, в новом особняке он мог отдохнуть от незваных гостей.
– Что еще пишут в газетах? – поинтересовался Штальский, чтобы увести разговор в другое русло.
– Да вот, господа, – утирая нос платком после чихания, задумчиво проговорил Брунштейн, – в Америке назревает война.
– Да ну? – удивился Штальский. – Я не читал такого.
– Да нет в этой газете ничего про войну, я ее просматривал утром, – сказал Николай, недовольный тем, что его друг сгущает краски. – В мире и так неспокойно, только разрешился вопрос с работорговлей в Старом Свете, не все еще забыли Наполеона, а вы не боитесь говорить о новой войне.
– Это, дорогой мой, вы не так читали, – твердо заявил Брунштейн.
– О чем же там пишут? – поинтересовался Штальский.
– О том, что плантаторы зверствуют, убивают рабов. И вот про восстание рабов, подавленное в Южной Каролине. Убит плантатор с семьей. – Брунштейн был очень серьезен.
– Да, но ведь ничего о войне, – произнес Николай.
– Конечно, ничего, но она будет, помяните мое слово, скажут, что это война освободительная, против рабства, против насилия и за равенство прав белых и черных. Скажут, и все поверят! Вот, как нас к этому готовят! – и он зло потряс газетой. – А ведь все войны – это просто незаметное для людей решение экономических вопросов власти. Рано или поздно правительство Америки будет вынуждено принять закон об отмене рабства, но, судя по всему, это произойдет в результате войны. Столкнут лбами Север и Юг. Если бы власти хотели жизни для своих людей и равенства, они бы такими статейками не будоражили и так воспаленный ум граждан, – и Брунштейн потряс газетой над головой снова.
– Йозеф, вы слишком близко к сердцу принимаете это дело, тем более не ваше! – сказал Николай, делая удар по шару и не понимая, почему так разволновался его гость.
– Тем более непонятно, откуда такое человеколюбие, учитывая тот факт, что вы непосредственно решаете свои финансовые вопросы за счет жизней других людей, – немного понизив голос, но не осуждая Брунштейна, произнес Штальский.
– Ничего не понимаю, господа, потрудитесь объяснить мне, о чем идет речь! – не выдержал Николай и сел на край бильярдного стола. В одной руке он держал перед собой кий, другой поправлял черные кудри, сбившиеся на лбу. В ответ на это Йозеф отложил газету и откинулся в кресле, Август-Фредерик расположился на глубоком и мягком диване, и гости переглянулись. Было видно, что разговор предстоит долгий, и явно начнется не спонтанно, его задумали загодя двое гостей Николая Карильского. Штальский вслед за Николаем пригладил волосы, но не столь пышную гриву, как у хозяина дома, а редкие кудряшки, аккуратно уложенные на макушке, вслед за ним руку поднял Йозеф, но отдернул ее, так как на его голове волос не было.
– Мой друг, – начал Штальский, – как вам известно, я очень давно вложил деньги в фабрики. Они приносят хороший доход и по сей день. Несколько месяцев назад я узнал от старого знакомого Брунштейна о том, что он желает продать некоторое количество драгоценностей.
– Я думал, у вас фабрики, специализирующиеся на производстве обуви? – улыбнулся Николай.
– Да, да, так оно и есть. Но от моей покойной супруги мне остался небольшой цех по огранке драгоценных камней. Цех был мал, когда моя Элен скончалась. Скорее всего, это предприятие больше походило на амбар, в котором работали ювелиры. Теперь это цех с электрическим освещением и прекрасным ремонтом, он не холодный! Я оснастил его паровым отоплением.
– Но налоги, мистер, вы как не платили, так и не платите! – сказал из своего кресла Брунштейн.
– Это верно, – покачав головой, подтвердил Штальский, – как не платил, так и не плачу. Вот ко мне и обратился мой старый знакомый Йозеф. Как я мог ему отказать? Я, конечно же, оценил его камни, а потом выяснилось, что у него их немного больше, чем я мог ожидать. Я выкупил всё, что у него было и поверьте, эти камни теперь украшают не только богатых людей нашего города, но и коронованных особ! Я удивлен даже, какое совпадение. Раньше августейшие особы не покупали так много! Как только у меня появились камни Йозефа, так у королевы Виктории появились деньги! – Штальский был этому искренне удивлен.
Николай и Йозеф переглянулись, и улыбка проскользнула по их губам. Этих взглядов Август-Фредерик не заметил и продолжил.
– Так вот. Мои дела пошли в гору, и я на прошлой неделе купил небольшую шахту для добычи угля. Теперь с наличием паровых двигателей это очень выгодно.
– Вы купили шахту, чтобы отапливать ювелирный цех? – поинтересовался Николай, подозревая, что это только начало увлекательной истории, в которой замешаны эти двое.
– Нет, нет, что вы. Паровые двигатели используются во многих отраслях. Вот, например, пароходостроении. Поверьте, это очень выгодно иметь угольную шахту, конечно, в ней многое нужно усовершенствовать: поставить насос для откачки воды, проложить рельсы. На это уйдут огромные деньги, но дело того стоит!
«Ага», – подумал Николай. – «Вот оно! Мы добрались до вопроса денег.» Но к его удивлению Август-Фредерик взаймы не попросил, а продолжил свой рассказ.
– Поймите, Николай, – сказал он, – такой век, как наш, век развития и прогресса, дает нам возможность вкладывать деньги почти беспроигрышно. И вот недавно мой хороший знакомый и дальний родственник предложил мне отличное дельце.
– Я слушаю, – сказал Николай, начиная болтать ногами, сидя на бильярдном столе и показывая всем своим видом гостям, что ему, конечно, любопытно их слушать, но он ни копейки в эти дела вкладывать не собирается, ведь ему и так денег хватает.
Заметив шутливое настроение хозяина дома, вступил в разговор более серьезный Йозеф.
– Николай, – сказал он, – Август купил шахту, чтобы снабжать углем мой пароход.
– У вас есть пароход? – удивился Николай.
– Да, – без особого удовольствия пробурчал Йозеф, – я стал акционером Ост-Индской компании. Хочу вам сразу раскрыть карты. То, что я вам скажу, мало кому известно, да и вам не стоит по этому поводу распространяться, об этом не пишут в газетах и не кричат на улицах. Во-первых, я вложил деньги в опиумную компанию.
– В какую? – переспросил Николай, и в его голове начали всплывать отрывки из газет про это вещество для обезболивания. – Из него получают морфий, если мне не изменяет память? Я рад за вас! Очень благородное дело! Вкладывать деньги в медицину и ее развитие – это же прекрасно!
И Николай почти вскочил со стола, чтобы пожать руку своему другу. Но тот его остановил:
– Сэр, – усмехнулся Йозеф, – если бы я вкладывал в медицину, я бы разорился, а не купил пароход. Британская Ост-Индская компания монополизировала промышленное производство опия в Бенгалии, части Британской колонии – Индии. Именно там производится самый высококачественный опиум. Членами и акционерами этой компании изначально стали первые лица Британской империи – лорды-пэры. Именно они и начали формировать в Китае наркоцивилизацию. Вам известно, что в Китае была опиумная война?