Журавль в небе

– Куда мы идем? – решилась спросить я, когда мы стояли перед лифтами. В моем сознании мелькнула дурацкая, абсурдная мысль, что сейчас мы придем в мамин номер, и она расхохочется, потому что не поверит своим глазам. Я и сам Андре Робен, прославленный молодой хирург, которого она зарезервировала для себя. Ерунда какая-то! А Сережа – сначала он будет разбит и подавлен, затем, наверное, придет в ярость и примется собирать вещи, делая вид, что меня нет. И уйдет, потому что уважает себя. Он всегда говорил, что измены нельзя прощать, ибо изменивший однажды непременно изменит снова.

– Я не знаю, куда-нибудь, где потише, – отвечает Андре со всей беспечностью. Он держится подчеркнуто отстраненно, как незнакомец, с которым я попала в один лифт по чистой случайности. Мы стоим и слушаем, как гудит механизм, поднимая нас вверх, и я готова поспорить, что Андре в ярости. Она расходится кругами, как радиация, и мне становится страшно… и интересно. Андре в той же самой рубашке, в которой я видела его в окне, только застегнутой на все пуговицы, кроме верхней, и в светлых джинсах. В руке – брелок от машины. Значит, он приехал в синем кабриолете. Как долго он просидел в нашем лобби, читая газету?

– Сергей появился внезапно. Я не знала, что он приезжает. Этого не должно было случиться, – говорю я, не в силах больше выносить этой звенящей обвиняющей тишины. – Я не хотела этого.

– Я даже не знаю, что меня злит больше, что ты изменяла ему со мной или что не удосужилась сказать мне, что у тебя есть другой мужчина, – Андре выходит из лифта и оглядывается. Мы стоим в пустом гостиничном коридоре с дверями по обе стороны. Андре прикидывает что-то и поворачивает направо. Я бегу за ним.

– Но ведь то, что было между нами… Это же все несерьезно. Роман на одну ночь! Зачем бы я…

– Роман на одну ночь? – Андре остановился резко, неожиданно, и я «впечаталась» в него. Он схватил меня за руки и прижал к стене, его лицо нависло над моим, он был по-настоящему взбешен. Я испугалась, что пошла с ним. – Откуда ты это взяла? Роман на одну ночь?

– А чем еще это было? – я разозлилась и подалась вперед. – Ты трахнул меня в гостиничном номере в первый же вечер. Ты ни о чем не спросил.

– Я задал тебе миллион вопросов.

– Среди них не было вопроса «а есть ли у тебя парень?», – процедила я, пытаясь вырвать запястья, но Андре держал крепко. Он долго смотрел на меня, словно прикидывая, как получше со мной разделаться, а я вспоминала наш первый вечер, его неожиданное приглашение в ресторан и мою отчаянную решимость пойти так далеко, как только смогу. Плевать мне было на Сережу. Мне и сейчас на него плевать. Словно это была не я, а кто-то другой, незнакомка, которую не волновали вопросы морали. Только то, как умопомрачительно пахнут губы Андре, как я хочу их поцеловать.

– Ты имела все шансы упомянуть о нем. Знаешь, например, между горячим и десертом. Сказать, «О, кстати, Андре, у меня есть парень. Он русский, выглядит как торговец брелоками, но я люблю его, черт его знает, почему».

– Он не выглядит как торговец брелоками. Какими брелоками, не понимаю! Что за чушь – торговец брелоками? – я вырывалась, и чем сильнее я билась в его руках, тем крепче сжимались его пальцы на моих запястьях.

– Но ты любишь его.

– Да! Да! – я крикнула это, чтобы позлить Андре. Какой-то бес вселился в меня, и я не хотела его останавливать. Я попыталась укусить Андре за руку, а он отпустил меня, расхохотался и накрыл мой рот ладонью.

– Чего же ты тогда злишься? – прошептал он тихо, склонившись ко мне. Я уже не думала ни о чем, кроме того, как он близок и как прекрасен. Одного взгляда на его лицо, простого осознания что он сжимает меня в руках, было достаточно, чтобы опьянить – словно он сам был афродизиаком, моим персональным сортом «бренди». Он ослабил хватку, убрал руку и увидел, что я улыбаюсь и смотрю на него с вызовом. Андре ничего не сказал, только огляделся вокруг и кивнул. Я последовала за ним, наплевав на любые последствия. Из какого-то номера, посмотрев на нас с подозрением, вышел седой господин с небольшим животиком. Он явно спешил, поэтому только неодобрительно покачал головой и, скрылся за поворотом, направляясь к лифтам. Андре дошел до конца коридора и остановился около двух последних дверей.

– Мы что, вломимся в чей-то номер?

– Тише, тише, – он приложил палец к моему рту, и мы оба рассмеялись, как подростки, сбежавшие с урока. Андре что-то сделал с замком крайней двери, и она поддалась буквально за считанные секунды. Мы оказались в небольшом, с одним маленьким окошком, помещении, заполненным оборудованием и приспособлениями для уборки. На стеллажах лежали стопки махровых полотенец, тюки с простынями. Мы оказались в техническом помещении.

– Ты знал, куда идешь, да? Ты знал, конечно, – прошептала я, когда дверь за нами закрылась. В комнате было темно и тесно, сумерки на улице сгущались, свет уличных фонарей не проходил сквозь крошечное окно. – А что, если сейчас кто-то сюда явится?

– Помешаем этому негодяю, – хмыкнул Андре и огляделся, прикидывая, что именно ему нужно. Он достал из угла одну из швабр, вероятно, ту, которая вызвала у него наибольшее доверие, и подсунул ее под дверную ручку. Теперь мы были заперты изнутри. Я дрожала, чувствуя, как мурашки бегут по телу. Это было чистое сумасшествие, но я находилась тут, с Андре, и это являлось, как говорится, неоспоримым фактом. Андре запихнул ключи от машины к себе в карман и расстегнул еще одну пуговицу на своей рубашке. Я не знала, что будет дальше, но, что бы ни было, я хотела этого и ни за что бы от этого не отказалась.

– Когда я с тобой, мне кажется, что до тебя я и не знала о том, что такое на самом деле – любить. Но ведь это не так, и ты сам знаешь это, – прошептала я, протягивая руку к его лицу.

– Что именно не так? – спросил он, склонив голову и напряженно вглядываясь в мое лицо.

– Это ведь не любовь.

– Ты не знаешь, что такое любовь, – прошептал он. – Даша, ты сильно расстроила меня.

– Я не хотела.

– Не хотела? – Он не дал мне отвести взгляд.

– Я не знала, что мне делать, – мой голос охрип, я тихонько откашлялась, плавясь под его изучающим взглядом.

– Что ж. Этому я верю. Знаешь, я ведь всегда скажу тебе, что делать. А ты сделаешь все, что я скажу, да? Разденешься для меня, моя птица?

Время остановилось, и весь мир отступил в тень, оставив в ярком световом круге эту крошечную комнату, пахнущую стиральным порошком и кондиционером для белья. В комнате было так тихо, что мы слышали, когда на наш этаж приезжал лифт, слышали разговоры людей, из него выходящих. Нас могли застать, сюда могли войти в любой момент, и я стояла, чувствуя себя, как будто меня запустили в клетку с тигром. Все, что отделяло меня от позорного скандала, – это древко швабры, которым мы приперли дверь.

«Разденься для меня». Он сказал это без всякой нежности, в его тоне не было и тени просьбы. Скорее вызов, брошенный мне. Тигр ходил по краю и смотрел на меня темно-медовыми глазами. Я сделала шаг назад, надеясь отступить, тоже уйти в тень, но за спиной стояли стеллажи. Андре не спешил и не торопил меня. Но он стоял между мной и дверью, и убежать было невозможно. К тому же, я и не хотела бежать.

– Они хватятся меня.

– Они не станут искать тебя здесь! – Он хищно улыбнулся, и я почувствовала, что дрожу… – Ты сама разденешься или мне порвать все эти дурацкие тряпки?

– Ты не сделаешь этого! – ахнула я, и Андре, одним прыжком оказавшись рядом, обнял меня за плечи, если только можно назвать объятием этот стальной обхват. Он ухватился за ткань моей футболки, и тут я испугалась по-настоящему.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.