Мертвая тишина

***

Влад смотрел, как падает снег, как опускается он безмятежно на волосы дочери, сверкавшие самым настоящим золотом на морозном солнце, и думал о том, как давно не прижимал её к груди. Бросил взгляд на Габриэля, улыбнувшегося в ответ на какую-то шутку Кристины. Вот почему. Рядом с ней был мужчина, который теперь обнимал его принцессу, который стал её надёжным плечом и опорой.

- Пааап, - Кристина улыбнулась, смотря прямо в глаза отца, - почему ты смотришь так на нас?

Он и забыл, насколько красивая улыбка у его девочки. В последнее время на её лице прочно поселились печаль и боль.

Влад подошёл и молча обнял дочь, медленно выдохнув, когда ты просунула тонкие руки под его руками и обняла в ответ. Подняла голову, в синих глазах изумление и настороженность.

- Пааап?

-Что? – Влад прикоснулся губами ко лбу дочери, - разве я не могу обнять собственную дочь? Даже если у нее у самой есть дети и муж, она навсегда останется моей маленькой девочкой.

Кристина уткнулась лицом в грудь отца, расслабляясь в его объятиях. Сколько им пришлось пережить вместе. Такая сильная его девочка. Даже в этой войне ни разу не показала своей слабости. Ни рядом с повзрослевшим сыном, ставшим куда выше и сильнее неё, ни рядом с мужем, стеной стоявшим за её спиной, она не позволяла себе вот так обмякнуть всем телом, вот так обнажить свои страхи, цепляясь тонкими пальчиками за спину отца.

Сколько раз он прижимал к себе Анну, эгоистично и чисто по-мужски окутывая её своей силой. И сейчас оказалось таким правильным завернуть в кокон своей силы и дочь. Хотя бы одну из них. Сердце болезненно сжалось при мысли о второй. Дьявол, где она была сейчас? И с кем? Больше всего боялся Влад самого очевидного ответа – с самим Дьяволом и была. С тем, которому поверила в очередной раз и которому король отказывался отдать жизни любимых.

- Пап, не думай об этом, - Кристина погладила его по спине, вскидывая голову и глядя в потемневшие глаза Влада. Боль, отразившаяся в них, отдалась эхом в её собственных, - я не говорю, что это правильно…то, что мы оставили, - сдерживает рвущийся из горла всхлип, - оставили её. Но мы не можем рисковать нашими детьми.

- Я знаю, моя девочка, - ещё одно прикосновение губами ко лбу дочери, - тем более, Мстислав, Рино, Сэм и Велес, они там, - сжал сильнее руки, когда Тина всё же всхлипнула на имени сына, - они сильные, они добудут оружие…

Безысходность. Вот что чувствовал каждый из них. Нет ничего хуже, чем оставить своего ребенка в смертельной опасности и отправиться в неизвестность. Но они несли ответственность и за других своих детей. За тех, которые не могли самостоятельно сражаться. Хотя здесь, вдали от них, в абсолютном неведении это оправдание казалось таким жалким, что король еле сдерживался от желания сорваться и вернуться назад, оставив Габриэля с женщинами и детьми. Назад, где он встанет бок о бок с Изгоем, с Рино и со своими внуками, сильными крепкими мужчинами, лицом к лицу против своего брата, будь проклят этот ублюдок, превративший их жизнь в настоящий Ад. Вот только понимание, что раненый он принесёт не пользы, а только вред солдатам сопротивления, не позволяло сделать это. Да, короля ранили в одной из стычек с нейтрадами. Дорога в Арказар и в мирное время не казалась лёгкой прогулкой, а в разгар войны стала самой настоящей дорогой смерти. Они потеряли почти всех, кто ещё оставался с ними после побега из Асфентуса. Мужчины и женщины. Ослабленные голодом, истощённые противостоянием с нейтралами, они брели по казавшимся, на первый взгляд, пустынными дорогам, тяжело подволакивая ноги. Брели обречённо, но не смея бросить своего короля. Кто-то из верности. Кто-то из страха за свою жизнь. Кто-то из осознания – нейтралы не оставят живыми никого. Каждое ранение в условиях тотального голода означало медленную смерть. Сейчас они были едва лишь сильнее горстки смертных. Их организмы практически утратили способность к регенерации. И мужчины были вынуждены думать не только о защите своих женщин и детей, но и о пропитании.

- Есть известия от Изгоя? – Габриэль спросил тихо, стараясь не смотреть на Диану, побледневшую, превратившуюся в жалкую тень самой себя. Вглядываясь в даль, она стояла возле импровизированной палатки, которую они разбили на этом привале и в которой спали дети. Сложив руки на груди и не отрываясь от линии леса, оставленной за спинами. Со впалыми щеками и тёмными кругами под глазами. В первую очередь, женщины кормили детей и настояли, чтобы питались мужчины. Их защитники.

Воронов отпустил дочь и подошёл к зятю, стиснув зубы от боли, пульсировавшей в боку при каждом шаге.

- Никаких. Молчание по всем фронтам.

Габриэль закрыл глаза, прислоняясь к дереву. Король намеренно не говорил ничего про Зорича, которому было поручено какое-то важное задание. Нечто, что тщательно скрывалось от всех членов семьи, и все понимали – это делалось только ради их же безопасности. Но сейчас…сейчас Габриэля злила эта неизвестность. Это бездействие. Побег. Он был вынужден бежать, оставив в опасности детей, только потому что умудрился получить ранение, и до конца ещё не окреп.

Резко распахнул глаза, почувствовав сильную ладонь короля на своём плече.

- Не думай об этом! Ты думаешь, тебе было бы легче, находись ты там? Разве не думал бы ты о дочери и о жене? Сколько раз нас едва не убили в дороге? Охотники и ликаны, вампиры-предатели. Сколько раз лично ты спас свою дочь от верной смерти?

- Мы бежим! Бежим, Влад! Вместо того, чтобы дать бой, мы бросили в самом пекле наших близких.

- Тех, кто способен постоять как за себя, так и за нас. Что сделали бы нейтралы с Кристиной или с Зариной? А с Фэй? С Анной? С Дианой? – Влад стиснул зубы, впиваясь в плечо парня всё сильнее пальцами, - Да, я тоже недоволен этим выбором. Но у нас не было другого.

- Как мне смотреть в глаза тем, кто остался по ту сторону, Влааад? Ты сможешь смотреть в глаза Изгою? А Рино?

- Я смогу! Когда спрячу Викки и его маленького сына в безопасном месте!

Изгой наравне с тобой спасал свою женщину. Так верни ему долг – спаси его женщину. Ты был ранен, Габ! На поле боя он думал бы о том, как страховать тебя, а не о врагах.

- А я не смогу! Не смогу сам…в свои собственные смотреть и труса видеть.

Влад встряхнул его за плечо и сам же поморщился, когда от движения снова заныла рана.

- Оглянись, Габриэль! Сколько мужчин осталось с нами? Я, ты, ещё парочка? Нас даже не хватит, чтобы прикрыть спинами женщин и детей. Им даже не спрятаться за нами. Думай об этом, парень. Рино, Изгой, Велес…ни один из них не простит, если мы не справимся с нашей задачей. Ни один не простит.

***

Сэма трясло. Его колотило так, что стучали зубы, и этот звук здесь, в продуваемом всеми ветрами поле, в котором стоял небольшой отряд карателей, отдавался зловещим набатом.

Он и забыл, когда спал настолько спокойным и безмятежным сном, удивительно непривычным в условиях войны. Пока его голову не пронзила картина, настолько страшная, что парня подбросило с лежанки, на которой он лежал. Он шарил раскрытой ладонью по земле рядом с собой, пытаясь найти оружие. Резким движением выхватил нож и кинул его, едва прицелившись куда-то в пустоту. Только после этого пришёл в себя, ошарашенно оглядываясь по сторонам.

Сосредоточившись, пытаясь настроить на расстоянии связь с королём и проклиная себя за то, что ни разу за всё это время не пытался сделать это. Боялся после обращения невольно сдать его местонахождение Курду. А теперь…теперь этот страх оказался настолько незначительным.

«Влад…Влад…отзовись. Влаааааад, прошу тебя, - пытаясь заглушить стон, ощущая, как начинает щипать глаза от сдерживаемых слёз, - Влад, отзовись. Прошу тебя…».

Молчание. Снова молчание. Далеко. Неужели король настолько далеко?

«Ками…Ками, девочка моя. Отзовись.

«Криииис…Кристина, прошу. Тииина…Габ...»

Тишина. Тишина. Мёртвая тишина.