Горькая лаванда

Боб Макдагл крепко держал ее за плечи, чтобы она не слетела со ступенек. Камилла не собиралась бороться, ей надо было просто забиться в угол, чтобы не дать выплеснуться своей ярости на невинных. В его сильных объятиях можно спрятаться от бед и невзгод, но Камилла хотела оказаться только в объятиях Роберта! Мысль о своей утрате чуть не задушила ее, и, не говоря ни слова, она прошмыгнула мимо Боба. Он что-то прокричал ей вслед, но Камилла ничего не слышала. Прочь от Боба! Прочь от Виолетты! Прочь от жизни! Прочь, прочь, прочь!

Глава 3

Боб вышел из кабинета и спустился в кухню. Его взгляд упал на настенные часы. Уже три! Скоро мальчики вернутся из школы. Сейчас, по весне, они стали совсем невыносимыми. Боб точно знал, что последует за их приходом. Син с порога примется выпрашивать лошадь. На свете, наверное, не было ни одного животного, которого он не хотел бы иметь. Саймон понесется в свою комнату и врубит музыку на всю громкость, а Макдагл-старший начнет на него жаловаться. Сам он будет требовать, чтобы была вымыта посуда, накопившаяся в раковине со вчерашнего дня, и постирана полная корзина грязного белья.

Боб понял, что сегодня этого концерта он не вынесет и, если сейчас же не уберется из дома, обязательно сорвется. Он схватил с вешалки куртку и вышел во двор.

Свежий воздух защекотал ноздри. Две последние недели не переставая шли дожди, было ветрено и промозгло, теперь же весна брала свое. Повсюду проклюнулись почки, зазеленела трава, вдоль изгороди расцвели нарциссы.

Боб и не заметил, как дошел до границы владений Кэмпбеллов, пока перед ним не возникла одинокая фигурка среди зарослей лаванды. Он узнал ее сразу, но помедлил, прежде чем открыть калитку.

Уже многие годы ни одну женщину он не принимал так близко к сердцу. Черт побери, Камилла так исхудала, что джинсы едва держались на ней. На щуплые плечики были накинуты красная клетчатая рубашка и любимая отцовская куртка. В солнечных лучах ее спутанные черные космы все еще отливали шелком. Бобу вспомнилась счастливая невеста в белоснежной фате, и он подумал, что свои роскошные длинные волосы она, должно быть, обрезала после гибели мужа. Сейчас Камилла являла собой воплощенный траур, и сердце Боба сжалось от боли.

Со дня их встречи он постоянно твердил себе, что Камилла — не его проблема. У него и своих забот хватает. Сыновья держали его в постоянном напряжении. Переводы, которые Боб выполнял для правительственных учреждений, отнимали массу времени. И хотя эта работа оказалась значительно доходнее, чем он ожидал, с приходом весны придется заниматься полями и фруктовыми плантациями. Так что дополнительные стрессы ему совсем ни к чему.

Камилла оглядывала бесконечные ряды одичавшей лаванды. Боб мог бы поклясться, что собирался повернуть назад, пока Камилла его не заметила, но ноги сами понесли его к ней. Она вздрогнула, неожиданно обнаружив его поблизости.

— Только не начинай снова про мою сестру, — предупредила Камилла.

— Я думал, с этим мы разобрались. Я всегда любил вашу семью, не исключая и Виолетту. И не стал к ней хуже относиться оттого, что у нее не все дома. Оттого, что она не может отличить зерна от плевел, культурные растения от сорняков. И, похоже, понятия не имеет, что такое здравый смысл.

— Прекрати.

— А тебе не кажется, что у нее в голове завелись тараканы?

Камилла подняла ногу, чтобы дать ему пинка, но, сообразив, что он ее нарочно подначивает, поглубже вдохнула и проговорила подчеркнуто спокойным голосом:

— Уходи, Боб.

Он не сдвинулся с места. Может, вид одичавшего кустарника оскорблял в нем фермера. Хотя, по большому счету, фермером в полном смысле слова Боб не был.

— Я тоже немного знаю о лаванде, Милл, — непринужденно заметил он. — То есть знаю садовое растение, а не применение в коммерческих целях. Но тут и дураку понятно: если эти кусты не разредить, она станет ни на что не пригодна.

— Тебя это не касается.

Он словно не слышал:

— Виолетта заложила эту делянку года два назад, и это еще дает надежду что-то спасти. Вопрос только в том, сколько у нас времени. Если ее не обработать этой весной, на всем можно ставить крест. Но для этого сюда надо пригнать целый взвод.

Не поворачиваясь к нему, Камилла жестом заткнула ему рот. Бобу всегда нравились женщины, которые умеют выразиться без лишней болтовни. Он ухмыльнулся, но тут же заметил, что ее глаза сверкнули подозрительным блеском.

— Эй, потише, Милл! Даже и не думай! Одному здесь не справиться, ни тебе, ни кому-то другому.

Она повернулась к нему, смерила с ног до головы взглядом.

— Тебе показалось, Боб, что я спрашивала твое мнение?

Так дерзко. Так грубо. Так ядовито.

Ему захотелось прильнуть к ее губам, отведать змеиной нежности ее язычка. Может, это встряхнет ее и пробьет броню одиночества и гнева. Он уже почти поддался искушению, но вовремя спохватился.

— Ладно, Милл, а сама-то ты что знаешь о лаванде?

— Мама ее обожала, набивала лавандой маленькие подушечки и клала в шкафы с бельем, а еще добавляла в мыло и в сухие букеты. А Летти… она знает необычные рецепты с приправами из лаванды. Но с тех пор как Дэзи живет в Провансе, она у нас самый большой специалист. Ей известно, как лаванду используют в парфюмерной промышленности. — Помолчав, Камилла со вздохом призналась: — Но я о ней мало что знаю.

— Вот я и говорю, нечего тебе одной браться за это дело. Не сходи с ума.

— Боб, тебе правда больше нечего делать, как торчать здесь и доводить меня? У тебя полно фруктовых деревьев, которые надо обрезать, или как там это называется?

Боб втянул ноздрями воздух и сосчитал про себя до десяти.

— Да, у меня огромные плантации. А еще два сына-подростка, которых я воспитываю один. И отец, который после смерти моей матери стал колючим, как дикобраз. И если в Белых Холмах считают, что я фермер, то это не так. В первую очередь я переводчик. Уже шесть лет я выполняю правительственные задания, и это очень ответственная работа. — Боб не рассчитывал, что все это будет интересно Камилле, но пора уже положить конец ее враждебному отношению. — Так что не старайся достать меня. Моих домашних тебе все равно не переплюнуть. И давай вернемся к нашему разговору.

— У нас нет никакого разговора, — не собиралась сдаваться Камилла, хоть и взяла на тон ниже.

— Есть. И главное, найти решение для этих двадцати гектаров лаванды. Самый простой выход здесь — бульдозер.

— Не нужен мне никакой бульдозер. И никакой помощи не нужно. — Камилла упрямо тряхнула головой.

Боб сказал себе, что хотя его предки были шотландцами, а это значит, что его терпение не безгранично, еще минутку он сумеет держать себя в руках.

— Ладно, если ты не хочешь выкорчевывать эти дикие заросли, то тебе придется найти способ их культивировать. Именно тебе, потому что Летти не разбирается, где у трактора зад, где перед.

— Оставь мою сестру в покое!

— У вашего отца в сарае всегда стояла отличная сельхозтехника. А Фил Грин, которого выгнала твоя сестра, и после его смерти содержал машины в порядке. Если хочешь, я могу посмотреть…

— Не хочу.

— Может, ты и права. Трактором здесь вряд ли что сделаешь. Только вручную. Знаешь, у меня есть работники, которые обрезают яблони. И если хочешь…

— Не хочу! Не нужны мне твои работники. И твоя помощь не нужна. И твои советы. Черт возьми, перестань со мной носиться как с писаной торбой!

Камилла резко развернулась, чтобы убежать, наступила на спадающие джинсы, чуть не упала, закусив губу, как мальчишка, подтянула штаны и умчалась прочь. Боб даже не ухмыльнулся. В состоянии этой несчастной женщины не было ничего смешного.

Камилла, должно быть, считает его невыносимым. Парень, который постоянно стоит у нее на пути. А она не хочет никакой помощи — это очевидно. И не хочет друга — это тоже очевидно. Но по крайней мере она очнулась от своей летаргии. А ее желание защитить сестру было очень трогательным.