Предел Доминирования (ЛП)

— О, доводить ее до оргазма должно быть действительно сложно для тебя…

— По большей части — нет. Ты явно сожалеешь о том, что пропускаешь это, но ведь ты и не сделал ничего, чтобы что-то изменить.

Хаммер грохнул бутылкой о стол и стиснул зубы. Он ничего не сказал… но на его лице застыла гримаса раскаяния.

— Когда ты последний раз занимался любовью с Рейн? — спросил Лиам, понизив голос.

— Не знаю. Я не вносил это в свой ежедневник.

— Это было больше двух недель назад.

— Ты отслеживаешь меня? — поднял бровь Хаммер.

— Мы спим в одной кровати, так что я знаю, когда ты «взбираешься» на Рейн и трахаешь так, словно не видел ее месяцы.

— Я Доминант, и я хочу ее. Ты сам давно смотрелся в зеркало? Ты такой же извращенный, как и я.

— Но я не сваливаю от нее через две секунды после оргазма и не сбегаю, будто у меня задница в огне, — Лиам усмехнулся Макену. — Ты просто используешь Рейн так же бесстрастно, как свою руку.

— Я устал от этой беседы. Серьезно. Отвали, — развернулся Хаммер.

Лиам схватил его за руку и притянул обратно:

— Ты не занимался любовью с Рейн с того самого утра, которое также было последним утром, когда ты смог достаточно расслабиться, чтобы мы взяли ее вдвоем.

— Какого хрена ты от меня хочешь? — попытался вывернуться Хаммер.

— Хочу, чтобы ты сошел с небес на землю и рассказал мне, что тебя беспокоит, — он сел за кухонный стол. — Я твой лучший друг. Ты можешь рассказать мне все. Хаммер засомневался, и Лиам потерял самообладание. — Неужели мы зря прошли вместе через месяцы «твоего ада», чтобы облажаться сейчас? Садись, поговорим. В противном случае, я не могу гарантировать, что она останется.

Издав недоверчивый вздох, Хаммер опустился на ближайший стул.

— Ты это серьезно? Думаешь, она уйдет? — он заморгал. — Срань Господня. Разве она сбежит, не поговорив со мной? Она должна знать, что я люблю ее больше всего на свете. Больше, чем свою собственную жизнь.

— И откуда она должна это знать? — Лиам бросил вызов. — Читая твои мысли? Мы послали тебе это видео более трех часов назад. Она пыталась сказать, что думает о тебе. Она хотела угодить тебе. Но ты, блять, не мог даже оторваться от работы. — Он покачал головой. — Я боюсь, что это стало последней каплей.

— Я просто… не в духе, — Хаммер опустил голову на руки. — Мне требовалось провести некоторое время в тренажерном зале, чтобы снять стресс.

— То есть, ты излил свою неудовлетворенность на тренажере? Рейн была бы более чем счастлива, позволить тебе поработать между ее бедер. А еще ты мог подарить ей несколько оргазмов.

Голод вспыхнул в глазах Хаммера, прежде чем он сумел подавить его:

— Я был бы слишком груб с ней.

«Это то, о чем он думал?»

— Ты чертовски невежественен в вопросах о беременных женщинах и их гормонах. Теперь она так ненасытна, что может даже немного напугать тебя.

— Серьезно? — Хаммер выглядел одновременно ошарашенным и смущенным.

— Так и есть, — сделал паузу Лиам. — Она на пятнадцатой неделе беременности, ее тело меняется. Она переживает, что ты заметил это и перестал считать ее привлекательной.

— Я никогда не буду так считать, — нахмурился Хаммер.

— Тогда скажи, что за хрень творится в твоей голове.

— Ничего не творится, — Хаммер отвел взгляд.

— Прекрати мне врать!

— Я закончил, — поднялся Макен.

— Нет, пока ты не разберешься с нашей ситуацией.

— Не смей угрожать мне. Отступить — лучшее, что я могу сделать для Рейн. Ты успешнее справляешься, помогая ей пережить эмоциональное потрясение. Я бесполезен во всем этом «сюси-пуси дерьме».

— О, нет. Ты бесполезен в решении своих же проблем. Избавься от них и прекрати винить себя в том, что не смог спасти ее.

Хаммер замер и посмотрел на Лиама.

«О, ну, вот теперь он получит проблему».

— Я не могу, ясно? — Хаммер покачал головой, в глазах его плескалась тоска. — Рейн и наш ребенок чуть не умерли. Это пожирает меня каждый гребаный день, долбит мой мозг каждую чертову ночь. Я не могу стереть это дерьмо из своей головы.

— Но она-то в порядке. Стань сильным для нее, — Лиам опустился на стул. — Мы оба нужны ей.

— Я боюсь, что она представляет Билла, когда я касаюсь ее. И поверь мне, ее гормоны ничто по сравнению с каждой грязной, доминантной вещью, которую я очень хочу сделать с ней. Но, иногда, приходя домой ночью, я смотрю на нее, и не могу удержаться вдали ни минуты, поэтому я беру ее жестко. Хотя и не собирался изначально. Но я слишком хочу ее, а она не говорит мне «нет» и… я теряю голову на минуту. Я чувствую себя так хреново после этого. Виноватым. Блин… — Макен вздохнул. — Так что да, я говорю про отдых и витамины и все это дерьмо… Так я могу сказать себе, что я все делаю правильно. Хотя это и звучит отстойно. Очевидно, ты справляешься с этим намного лучше, как и всегда. Счастлив?

— Я счастлив, что ты наконец-то поговорил со мной.

Душевные терзания Хаммера совсем не удивили Лиама, но это касалось и его тоже. И самое сложное, что теперь, разговорив Макена, ему нужно двигаться дальше и заставить того избавиться от всей боли. Лиам знал, что своими следующими словами он начнет еще одну войну, но его друг никогда не исцелится, если не решит вопросы, больше всего мешающие обрести ему покой.

— Я знаю, твои отговорки связаны не только с Рейн. Поэтому давай перейдем к корню проблемы. Когда ты простишь себя за смерть Джульетты? Или это дерьмо зайдет еще дальше?

Макен с убийственным взглядом вскочил на ноги и поравнялся с Лиамом:

— Заткни. Свой. Поганый. Рот.

Глава 2

Священник стоял перед группой скорбящих, говоря слова, которые Макен никогда не хотел бы услышать снова. Его горло сжималось. Ощущение дежавю обвилось вокруг шеи, как галстук из колючей проволоки.

Перед ним стоял бронзовый ларец с открытой крышкой и подкладкой из бархата цвета слоновой кости. Он дал Джульетте все лучшее в смерти, потому что подвел ее при жизни. Его жена была беременна и растеряна, и… он не знал этого, пока не стало слишком поздно. Он не мог смотреть на нее сейчас. «Черт, он этого не заслужил».

Рядом с ним, скрестив руки перед собой, стоял Лиам. Глаза мужчины покраснели, и хотя выглядел он стоически, но был чертовски близок к тому, чтобы расклеиться.

Хаммер нахмурился. «Лиам не любил Джульетту. Его даже не было на похоронах».

«Что происходит?»

Страх сковал нутро Макена, когда он наклонился и заглянул в гроб. Он увидел не свою безвременно усопшую светловолосую невесту. Там лежала Рейн, бездыханная, словно фарфоровая, ее голубые глаза были закрыты навечно.

Шокированный, Хаммер не мог отвести взгляда. И не мог перестать смотреть на любимое лицо и округлые выпуклости ее беременного живота. «Она умерла? Когда? Как? Почему?»

«Боже, он не смог спасти ее».

Потерянный и опустошенный, Макенн повернулся к Лиаму. Его друг не казался таким же шокированным, но был совершенно безутешен. Скорбь ввергла его в молчание.

Хаммер прильнул к девушке, просунул руки под ее бездыханное тело и поднял, отчаянно пытаясь удержать женщину, которую он любил, снова услышать ее смех, обещая, что ни один из его кошмаров не станет реальностью. Но Рейн распалась на мелкие песчинки и просочилась сквозь пальцы. Его окружило чувство агонии. Мужчина рухнул на колени, пытаясь собрать ее вновь, но поднялся ветер и унес песок.

Оставляя ему лишь опустошенную душу.

Преисполненный горя и гнева, Хаммер запрокинул голову. Крик застрял в горле. Он никогда не чувствовал себя более одиноким и брошенным. «Но разве он не получил то, что заслужил?»

Хаммер вздрогнул и проснулся, прижимая руки к груди. Напряженный и весь в холодном поту, он боролся за каждый вздох. От ужаса в жилах застыла кровь. Следом пришло опустошение.

С тяжелым вздохом Хаммер закрыл глаза. Кажется, он теряет рассудок.

И он не сможет успокоиться, пока не убедится, что с Рейн все в порядке.