Страница 6 из 131
Он как-то растерянно глянул, выдавил, запинаясь: «Прости...»― и быстро вышел, почти выбежал.
Пока я доделывала вечернюю работу и возилась по хозяйству, то ещё как-то сдерживалась, но как только бухнулась на кучу соломы, застеленную одеялом, которая заменила мне матрас, разревелась в голос: «Он не верит мне! Не верит! И считает сумасшедшей! Он! Он! Тот, кто выходил меня, вылечил, заботился, помог бежать из леса! Но почему?! Почему?! Он же видел мою земную одежду, короткие волосы и то, что у меня нет «родовой метки» он тоже знает! Неужели мало доказательств?! Мозг! Тан! Почему?! Почему Дайк не верит?! Я не понимаю...».
Я зажмурилась и тут же оказалась у двери в библиотеку. В длинном коридоре, расходящимся в стороны, было светло, гораздо светлее, чем раньше. Я вытерла слёзы и осмотрелась: «Давненько я здесь не была...». Но в этот момент дверь резко распахнулась и мой профессор, осмотрев меня с ног до головы, после паузы воскликнул:
― Наконец-то!― и подхватил на руки.
От неожиданности я даже перестала хлюпать носом. Он пронёс меня вдоль высоких тёмных стеллажей и глобуса и усадил на кушетку. Я утёрла мокрые глаза:
― Ты чего?! Это что значит?
Он уселся на пол, вставил свой идиотский монокль и улыбнулся:
― Но ты же сказала, что ноги твоей в моей библиотеке больше не будет. И пока своего решения не отменяла...
Я заулыбалась:
― Ну ты! Да когда это было!
― Но было же...
― Тан, прости... Я такая дура! Очень не хватало всего этого...― и обвела взглядом это странное, но в то же время такое уютное помещение внутри моего разума.
― Я рад это слышать...
― А ты изменился... Похоже, опять помолодел...
― Заметно?― он не отрывал от меня глаз.
― Заметно. Одного не понимаю, зачем этот дурацкий монокль?!
― Как зачем? Чтобы дразнить тебя! Должно же быть хоть что-то во мне, что тебя раздражает!
― Думаешь?!
― Уверен!
Хохотали мы уже вместе. Я почувствовала такое облегчение, будто гора с плеч свалилась. Я снова была здесь, внутри себя, рядом с Мозговым, моим дорогим, душевным другом. Только в этой красивой, старинной библиотеке, рядом со своим профессором я чувствовала себя как дома: спокойно и безопасно.
Тан взял меня за руку:
― Пойдём, я хочу тебе кое-что показать...
Мы прошли к противоположной стене, туда, где висела карта Окатана, и Тан откинул тяжёлую портьеру. За ней оказалась массивная дверь с резным, геометрическим рисунком. Я удивилась:
― О, как! Ещё одна комната?!
― Это моя лаборатория. Давно собирался тебе показать. Прошу!
Я сделала шаг и... очутилась в мире белого света (или цвета?). Свет был ровным, мягким, не режущим глаза, но таким ярким! Мы будто вошли в абсолютно белое пространство. Не было ни пола, ни стен, ни потолка ― ничего, только белая пронзительная чистота и пустота. Но пустота не буквальная: матовые, полупрозрачные столы стояли двумя длинными рядами, а на них ― всяких видов и размеров стеклянные колбы, реторты, пробирки, змеевики, прозрачные трубки, чашки Петри, микроскопы и так далее... В одних колбах что-то булькало, в других ― странные цветные жидкости перетекали одна в другую, меняя цвета, в третьих ― происходили непонятные химические реакции с выделением густых испарений.
Я бродила между столами, изредка дотрагиваясь до стеклянных поверхностей, и ощущала себя внутри какого-то научно-фантастического фильма. Словарного запаса хватило только на фразу:
― Ну ты даёшь, Мозг!
Он хмыкнул, отодвинул белый стул на колёсиках и плюхнулся на него с довольной улыбкой:
― Я знал, что тебе понравится!
― Ты химик?!
― Я специалист в разных науках, но последнее время работаю в области биохимии.
Я недоверчиво уставилась на него:
― Но ведь ты ― это я!
― А я ― это ты,― продолжил он нашу любимую фразу.― Одно другому не мешает. Хочешь, покажу, как делаю шампанское?!
― Ещё бы!
Тан вскочил и принялся за работу. Пробирки, реторты и колбы быстро мелькали у него в руках. Профессор что-то смешивал, бегал к стеклянным шкафам, доставая необходимые компоненты, прокручивал пробирки в небольшой центрифуге, выделяя нужные фракции, пока в конечном итоге не достал из нижнего шкафа зелёную бутылку. Он подставил её под длинную трубку с краником, а потом подбежал к началу стола и влил в колбу какую-то голубоватую жидкость.
― Это последний ингредиент. Катализатор... Твои воспоминания о вкусе, цвете, запахе и ощущениях, связанных с шампанским, но только приятные!― и, многозначительно глянув сквозь монокль, чиркнул длинной спичкой, поджигая горелку.
Я заворожённо следила за каждым его действием. В секунды белёсая субстанция внутри колбы закипела и начала подниматься кверху. Проходя через змеевики и трубки, она несколько раз меняла цвет, до тех пор, пока в подставленную бутылку не потекла прозрачная, светло-жёлтая жидкость. Когда тара наполнилась, профессор быстро закупорил её пробкой, закрепил проволокой и со словами «надо охладить», поставил в небольшой контейнер.
― У тебя тут даже холодильник есть?!
― Конечно!
― А как?! На чем работают все эти приборы?! Центрифуга, холодильник...
― А ты не догадываешься?!
― Нет.
― Ну, Кари! Вот сколько мы общаемся, а ты всё равно иногда проявляешь чудеса недогадливости, хотя прекрасно соображаешь. Всё здесь,― и он взмахнул рукой, обводя эту белую пустоту,― всё здесь работает на твоей энергии: на квантово-позитронных импульсах твоего мозга, кварках чувств и фотонах эмоций.