Страница 5 из 10
Старец тяжело вздохнул, посмотрел долгим взглядом на Ивана и закончил:
– Береги семя, чужестранец! А теперь идите на «нефритовый стержень». Я устал.
Из глубины покоев выскочили женщины, подхватили старика и с радостными визгами потащили в другую комнату.
В машине Иван спросил у Хуэйцзе:
– Куда они его потащили? Похоже, что в реанимацию! Но почему им так весело?
Переводчица все объяснила:
– Великому Дай-фу сто лет! И ему приходится регулярно восстанавливать силы, занимаясь любовью с пятью служанками. Вот совершит свои тысячу любовных ударов, и завтра опять будет готов преподавать паломникам «Дао любви».
Удивленный и умиленный Иван ехал и думал: «Какой восхитительный народ! Какая сила и культура, какой очаровательный язык! У нас гаркнули бы: «Пошел ты на…» А тут одна поэзия! »
И вечером Иван не мог отойти от умиления. Он сидел со стаканом водочки у телевизора, переключал каналы и подпевал народным китайским песням:
– Цзян – цзян – хуа – лан!
Неожиданно передачу прервали, и вместо веселых певцов показали, каких-то людей. Руки у них были связаны за спиной, а на шеях висели плакаты с надписями. Ни надписи, ни возбужденный голос диктора не были понятны. Но в одном из печальных людей на экране Иван узнал, встречавшего его чиновника.
Это заинтересовало, и утром он спросил у переводчицы. Оказалась, что Чжана поймали вчера на получении взятки и приговорили к казни! Иван вспомнил обычную сцену передачи взятки у себя на родине: конверт, милые улыбки… Но затем в голову вдруг влетела такая картина: «Российская сторона передает запрос через Интерпол на срочную выдачу Обезьянинова. Но китайцы не соглашаются: «Чиновники – это одна нация, посему за получение взяток мы его казним сами!!!»»
Семенович побелел, и, не говоря ни слова, бросился в свой номер. Запер надежно дверь и стал лихорадочно звонить в наше посольство. Когда соединили, Иван закричал в трубку:
– Это Обезьянинов! Прошу срочно переправить в другую страну! Здесь совершенно чуждая нам концепция по вопросу рождаемости! Я бы даже сказал: «Контрацепция вопиющая!» Согласен лететь куда угодно, лишь бы там детей рожали!
Посольские попросили подождать пару дней, пока утрясут этот вопрос с Москвой.
Иван стал пить водку, чтобы залить страх. Звонил телефон, стучали в дверь, но он не отзывался. Через час всё вокруг поплыло, а страх смыло куда-то. И когда в очередной раз в дверь застучали, Иван открыл. На пороге стояли коридорный и Хуэйцзе. Девушка вскричала:
– Слава Нефритовому владыке, Ван – живой! Вы убежали так внезапно, и не отзывались на телефон, стуки в дверь! Мы уже думали, что случилась беда! Как же я испугалась за вас! Все трясется!
Иван отпустил коридорного, а переводчицу стал успокаивать. Он налил ей «прозрачной»:
– Все болезни от нервов, а средство от нервов одно – водка! Выпейте – полегчает!
Хуэйцзе отказалась:
– А у нас в Китае считают, что лучшее средство от нервов это занятие «Дао любви»!
Иван осторожно спросил:
– А за связь с иностранцем у вас не казнят?
– Нет, казнят только за получение взяток!
Услышав сочетание слов «взятки» и «казнь», Иван протрезвел и опять затрясся от страха.
Хуэйцзе не видела этого и мечтательно продолжала:
– А «Дао любви», наоборот, поощряется! Я, после одного раза с хорошим мужчиной, чувствую себя так, как будто прожила счастливый год!
Иван совсем ошалел от страха и уткнулся в девушку, пытаясь закрыться от ужаса…
Как дальше всё получилось, не расскажешь. Как это у вас начинается? Тоже не сможете сказать. Это чудо, когда незнакомые и чужие прежде люди, вдруг, не стесняясь, срывают одежду, и набрасываются друг на друга! Так и Иван с Хуэйцзе закружились в постели! И «прожили» они не один «год», а целых двенадцать! Да, весь малый цикл летоисчисления, который китайцы связывают с именами животных, смогли подарить Обезьянинов и переводчица друг другу.
Первый раз девушка любила его тихо и нежно, как мышка. Раззадоренный, на второй раз Иван заработал как вол! В последующие разы мужчина преображался в: тигра, зайца, дракона, барана, петуха! А Хуэйцзе перевоплощалась в: змею, обезьяну и собаку! Завершали цикл любовники двенадцатым заходом, как и положено по восточному календарю. Как свиньи! Страсть их возгорелась до такой степени, что, хрюкая и повизгивая, они уже совсем не разбирали: как, куда и чем доставляют друг другу наслаждение!
Наконец, они откинулись в разные стороны. И только через несколько минут Хуэйцзе смогла прохрипеть:
– О, мой Нефритовый владыка!
Затем она ласково пожурила:
– Не бережешь себя, Ван! Как ты щедро разбрасываешь семена жизни!
Иван ответил с чувством:
– Мне, для дружбы народов, ничего не жалко!
Тогда Хуэйцзе улыбнулась и прошептала:
– А у древних китайцев было принято исчислять годы шестидесятилетними циклами…
Когда через сутки Ивану позвонили из посольства, он только-только закончил цикл «летоисчисления» шестидесятым счастливым «годом»! Посол сказал:
– Принято решение отправить вас в Индию. Самолет полетит через три часа. Поторопитесь!
Хуэйцзе повезла любимого в аэропорт. Он всё ещё боялся, что его схватят полицейские, и забился в угол, надев черные очки. А она всю дорогу терпела, покусывая губы. Но, в аэропорту, не выдержала, и расплакалась. Ивану Семеновичу так было тяжело расставаться с Хуэйцзе, что он тоже подарил ей на память большую игрушку-слоненка.
На родине трактата «Кама сутра».
Весь полет Иван проспал, и в Дели проснулся свежим и готовым к глубокому изучению и самоотверженному овладению знаний древнего народа! О цели его визита сообщили заранее, поэтому его встречала переводчица, мастерица индийского любовного искусства.
Звали мастерицу Упадишты Скрышна, и была она женщиной несусветной красоты! Во лбу у неё горела точка, как звезда. А все, что было ниже: плечи, стан, ноги представляли собой совершенные и волнующие округлости. Обалдевший от такой красоты Иван, как в трансе, зашел сбоку посмотреть на грудь. Зашел, увидел и… И прошептал:
– Вот, блин, чудо-то!!!
Да, такую женщину хотелось катать и перекатывать! Так она и ходила! И всё это добро перекатывалось, вращалось и кружило голову! Иван по пути в гостиницу глотал слюну и твердил про себя: « Сейчас, сейчас, сейчас… Вот только в номер придем, так сразу и приступим к практике!!!»
В гостинице же переводчица ласково, но твердо объяснила гостю:
– Практика, Иван Семенович, конечно, будет. Но потом! Вначале необходимо теоретически освоить великий древнеиндийский трактат о любви – «Кама Сутра».
Огорченный Иван уточнил:
– А большой… этот самый… «Кама Сутра»?
Упадишты успокоила:
– Нет, надо всего лишь изучить шестьдесят четыре части, или, как их ещё называют, «ремесла».
Семеновичу сразу вспомнился вождь пролетариата. Ох, и мудёр был старик! Понимал, что на первом месте всегда практика! Выучи за вечер «три источника и три составные части», и иди, ночью, овладевай массами!!!
Но делать было нечего, пришлось начать учебу. Переводчица со слезами на глазах поведала старинную легенду о любви правителя империи Великих Моголов Шах-Джахана к своей юной жене! Чувство было настолько великим, что после смерти любимой безутешный правитель построил ей мавзолей Тадж-Махал. Одно из современных чудес света!
– С тех пор, – продолжала Упадишты, – существует традиция! Наши женщины спрашивают своего избранника: «Любишь ли ты меня так, чтобы после моей смерти воздвигнуть мне подобный памятник?»
Скрышна вытерла слезы и спросила:
– А чтобы бы вы, Иван, ответили своей возлюбленной?
Ваня почесал затылок и ответил:
– Ты только уж, милая, умри, а я тебя даже в Кремлевскую стену вмурую!
Переводчица вздохнула и выложила на стол фотографии:
– Это тоже великая наша реликвия! Древний храм «Черная пагода».
Иван с удивлением рассматривал бесчисленные фото изысканной резьбы и скульптурных изображений страстных любовников, запечатленных в разных удивительных позах. Насмотревшись до тошноты, он отбросил фотографии, и гордо сказал: