Корабль дьявола

Не знаю, сколько времени продолжался наш вынужденный дрейф, – я не следил за часами. Теперь я думал только о том, как бы согреться. В открытой лодочной кабинке, в которой мы сидели, свободно гулял морской ветер. До нас то и дело долетали холодные брызги волн. Чтобы окончательно не околеть, мы с Вальтером прижались друг к другу, закутавшись в предоставленный нам хозяином лодки большой кусок брезента. При этом на капитана было даже холодно смотреть: на нём была только расстегнутая «настежь» «гавайская» рубашка с коротким рукавом и шорты. Но не было заметно, что капитану холодно.

Неожиданно Чэн вспомнил о своём мобильном телефоне и стал кому-то названивать. Я снова с надеждой смотрел на него. Доселе казавшийся мне некрасивым местный гонконгский диалект китайского языка теперь звучал для меня музыкой надежды. У меня тоже был с собой аппарат, но я не знал телефонных номеров местных экстренных служб. Поэтому позвонил жене в Москву:

– Алло, котёнок! Это я.

– Привет, любимый, рада тебя слышать. Как отдыхается?

Я вдруг подумал, что вполне возможно слышу родной голос в последний раз. Возникло тоскливое ощущение непоправимости происходящего. Каким-то шестым чувством жена догадалась, что со мной происходит что-то очень нехорошее. По-домашнему благодушный вначале, её голос наполнился тревогой:

– Алло, Егор, что ты молчишь? Ты в порядке?!

– Срочно найди телефон МЧС и передай им, что на нашей лодке сломался мотор и нас уносит в океан – я постарался говорить деловым спокойным тоном, прекрасно понимая, что у меня нет времени на долгие объяснения.– Запомни или запиши: мы находимся где-то между островом Лантау и Гонконгом. Ты меня поняла?

– Господи! Да что же это такое! Какой океан! Какая лодка! Как тебя туда занесло?!

Я услышал плач в трубке, и тут связь оборвалась.

В этот момент всё и случилось. Волны вынесли нашу лодку из полосы тумана прямо на чёрную громадину какого-то судна. Помню, что первое чувство, которое я испытал, увидев корабль, было огромное облегчение. Пришёл конец нашим страхам.

Теперь можно было расслабиться – нашу джонку тащило прямо на исполинский стальной остров, так что мы могли не опасаться, что корабль пройдёт мимо и с его ходового мостика не заметят крошечную скорлупку за бортом. Чтобы на нас поскорее обратили внимание, мы принялись громко кричать, размахивать руками.

Но очень быстро я понял, что с этим кораблём происходит что-то непонятное: он не плыл, и в то же время не стоял на якоре. Было странно видеть, как махина весом в сотни или даже тысячи тонн совершает странные эволюции, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Вдруг меня пронзила неприятная догадка: неизвестный корабль является такой же беспомощной игрушкой, находящейся во власти океана, как и наша джонка! Только эту громадину волны волокли навстречу неизвестности гораздо медленнее, чем нашу лодку.

Правда, внешне корабль не выглядел брошенным «Летучим голландцем». Он был расцвечен яркими огнями, а надстройку капитанского мостика и вовсе заливал мягкий жёлтый цвет. Из трубы корабля поднимался слабый дымок, что указывало на то, что сердце корабля – его машина живёт. Судно называлось «Ганга 2». Название большими буквами было начертано на корабельной надстройке. Это был сухогруз. Хотя в то время я ещё мало что понимал в морском деле.

Вскоре мы заметили какое-то движение на палубе корабля, но пока ещё находились слишком далеко, чтобы более детально разглядеть, что именно там происходит.

Вдруг я обратил внимание, что море вокруг нас наполнено каким-то странным движением. И дело тут было не в волнах. Немного приглядевшись, я к своему ужасу обнаружил, что это место буквально кишит акулами. Я никогда не предполагал, что эти хищники могут вести себя, словно приманенные чем-то стаи бродячих собак. Вокруг лодки по поверхности моря «ходили» десятки острых треугольных плавников. Некоторые акулы даже высовывали из воды свои остроносые морды и в лунном свете их немигающие глаза прирождённых убийц сверкали холодным стеклянным блеском. Я видел, или мне это только казалось, мелькающие в воде под нами бесчисленные серые тени. Создавалось ощущение, будто океанские монстры целенаправленно окружают нас со всех сторон.

Я тогда впервые видел акул так близко, и с напряжённым любопытством следил за быстрыми перемещениями многочисленных хищников вокруг нашей лодки. Больше всего я опасался, что они выбрали нас в качестве потенциальной добычи. Тогда я слишком мало знал об этих животных и их повадках. Поэтому был даже готов поверить в то, что акулы каким-то образом прознали про наше бедственное положение и приплыли, чтобы общими усилиями атаковать потерявшую ход лодку, перевернуть её, и сожрать трёх беззащитных пассажиров.

Впрочем, очень скоро я убедился, что не мы были предметом акульего интереса. Теперь мы находились в каких ни будь 100 метрах от стальной горой возвышающегося над нами корабля. Неожиданно для себя мы вдруг увидели, как двое молодчиков подтащили к борту человека в белой форменной рубашке офицера торгового флота. Раздался хлопок выстрела. А в следующее мгновение тело моряка тряпичной куклой полетело вниз. В месте, где оно упало в море, вода тут же закипела от получивших добычу акул.

– Что там происходит?! – глядя на меня округлившимися от ужаса глазами, чуть ли не простонал Вальтер. – Этого человека действительно убили?

Не помню, что я промычал в ответ, ибо в голове моей творилась такая же каша, как и у моего потрясённого товарища. Зато бывалый Чэн быстро сообразил, в какую прескверную историю мы вляпались. Теперь он действовал с капитанской решительностью. В полголоса китаец произнёс только одно слово «пираты» и приказал нам немедленно садиться на вёсла. И сразу всё стало понятно. По нелепой случайности мы оказались очевидцами каких-то страшных событий, после которых живых свидетелей оставлять не принято.

Была лишь одна возможность избежать участи только что застреленного моряка с «Ганга 2», – это попытаться на вёслах обогнуть злополучный корабль. Даже перспектива быть унесёнными в океан теперь уже не казалась нам такой уж безысходно-мрачной. В открытом море при свете солнца у нас будет гораздо больше шансов быть спасёнными, чем уцелеть под дулами бандитских пистолетов.

Я бросился к веслам. Вальтер же повёл себя неадекватно ситуации. Он вновь принялся громко ругаться на своём родном языке. Я попытался по-приятельски успокоить и приободрить «коллегу». Но вместо ожидаемой благодарности Вальтер неожиданно обозвал меня русской свиньёй и стал громко по-немецки орать на меня, словно пьяный эсесовец на взятого в плен партизана. В следующее мгновение я был оглушён внезапным ударом кулака в переносицу. Перед глазами замелькали искры, во рту появился солёный привкус крови. От боли и обиды я даже застонал. Первым желанием было ответить гаду хорошим «крюком» справа в челюсть. Но тут я увидел совершенно безумные глаза немца. Мне стало жаль этого взрослого мужика, так быстро сломавшегося психологически.

Сам я не собирался отдавать свою жизнь без боя. И вероятно, вдвоём с Чэном нам и удалось бы миновать на вёслах жуткое судно, но внезапно за кормой нашей джонки вспыхнул яркий глаз мощного прожектора. Его луч немного пошарил по волнам вокруг нас и вот мы оказались в полосе яркого света. Удивительно, как это раньше мы не заметили тёмный силуэт мощного катера в стороне от сухогруза. Видимо, в задачу его экипажа входило следить за окружающей обстановкой (а проще говоря, стоять «на стрёме»), пока основная часть банды хозяйничала на сухогрузе. Взревел мощный мотор и быстроходный катер рванулся к нам, оставляя за собой струю белой пены.

Подлетевший катер чуть не перевернул джонку. Четверо вооружённых до зубов бойцов абордажной группы ловко перепрыгнули к нам на палубу. В такой ситуации любое твоё движение может быть истолковано бандитами, как попытка оказать сопротивление. Поэтому, когда меня обыскивали, я старался сидеть не шелохнувшись.

Я даже не оглянулся на громкие крики безумного Вальтера и шум борьбы за своей спиной. Лишь когда над самым моим ухом оглушительно прогрохотала автоматная очередь, я инстинктивно резко нагнулся вперёд и обхватил голову руками. Властный голос приказал всем уходить. Последним напоминанием о бедном Вальтере стал громкий всплеск его второпях сброшенного за борт тела.