Корабль дьявола

Я сел. Ко мне тут же мягкими бесшумными шагами приблизился статный официант в красивом мундире с золотыми пуговицами и галунами на рукавах форменной куртки. Это был один из тех семи счастливчиков, которым сохранили жизнь после захвата корабля. Кёльнер поставил передо мной тарелку с дымящимися макаронами, залитыми ароматным соусом. Затем официант из графина наполнил мой бокал апельсиновым соком.

– Извините, доктор, что не могу угостить вас хорошим вином, – сожалеюще развёл руками Дуче. Жест получился небрежно изящным. У капитана были красивые удлинённые кисти с тонкими трепетными пальцами. – Но в море мы строго соблюдаем сухой закон: никакого спиртного, даже для капитана. Хотя признаться, я очень люблю после сигары выпить немного бренди.

Дуче стал пояснять, что мне предстоит отведать знаменитые «букатини» – традиционное блюдо итальянской области Лацио, представляющее собой толстые макароны, подающиеся с соусом «алль,аматричьяна», приготовляемого на основе копчёных свиных щёк, помидоров и овечьего сыра.

– Вообще-то я предпочитаю нашу добрую сицилийскую пасту «алла Норма», – рассуждал хозяин салона. – Это кушанье так назвали в честь героини оперы Беллини. По-сицилийски макароны подают с соусом из баклажанов и рикотты. Но мой личный повар забыл взять в этот рейс все необходимые ингредиенты. Нет, видимо, всё же придётся вздёрнуть за это шельму на нок-рее.

Предводитель рассмеялся своей шутке. Я тоже вежливо улыбнулся. Конечно, было немного странно слышать такое из уст человека с лицом университетского профессора и пальцами пианиста. Хотя после всего увиденного мною на этом чёртовом корабле даже зрелище раскачивающегося на ветру трупа несчастного кока не слишком бы поразило меня. Постепенно я привыкал ничему не удивляться.

Между тем, собравшиеся за столом люди не выглядели отпетыми уголовниками. Судя по всему, это были приближённые к капитану члены его штаба. Прозвучавшая из уст Дуче грубая шутка была чуть ли не единственной остротой такого рода за весь ужин. Все вели себя довольно сдержанно. Никто не повышал голос. Те разговоры, что я слышал, были вполне обывательскими и велись главным образом на семейные или финансовые темы: в какой университет лучше определить сына или в акции какой компании в данный момент выгоднее всего вкладывать деньги.

Здешняя атмосфера мало, чем отличалась от какого-нибудь корпоративного кафе или делового клуба. Вообще, верхушка пиратского экипажа разительно отличалась от тех рядовых боевиков, которых я видел. Но это было обманчивое отличие…

Вскоре капитану вздумалось зачем-то представить мне своих подчиненных, и я быстро понял, в какой террариум я угодил.

– О, у нас тут настоящий ковчег! – закончив с едой и с наслаждением закуривая длинную сигару, самодовольно усмехнулся Дуче. – Я как Ной собрал себе в команду каждой твари по паре. Вот, например, Карлос по прозвищу «Цунами», – итальянец указал мне на жгучего брюнета, чем-то похожего на профессионального танцора латиноамериканских танцев. Наверное, всё дело было в его лакированных волосах.

– Полагаю, что своё прозвище он заслужил от шлюх самых дорогих борделей Буэнос-Айреса. Но я им тоже доволен. Карлос у меня бог корабельных машин и разных полезных приборов.

– А это Далит – вдруг объявил Дуче.

При упоминании этого имени я невольно вздрогнул. Сразу вспомнился рассказ Ходжи о средневековой расправе над участником неудавшегося побега. Признаюсь, что не без содрогания я взглянул в лицо палача, о страшных деяниях которого был наслышан. И как же я был удивлён! Почему-то когда речь заходит об исключительных злодеях, мы автоматически наделяем их отталкивающей внешностью. Но на практике душегубы обычно не выглядят монстрами. Более того, частенько серийные маньяки до своего разоблачения пользуются у окружающих репутацией обаятельнейших симпатяг.

Передо мной был самый обычный человек. Я всматривался в это ничем не примечательное лицо из толпы, пытаясь найти в нём хоть какие-то следы генетического вырождения или психического нездоровья, – и не мог! Повторю, передо мной был самый обычный человек, с виду ничем не примечательный. По национальности он был, похоже, индус.

Неожиданно для меня этот тип вдруг привстал со своего места и с застенчивой улыбкой протянул мне через стол руку.

– Рад, познакомиться, господин доктор.

Мне не оставалось ничего иного как пожать предложенную мне ладонь.

– Поздравляю вас, господин Волынцев! – тут же иронично прокомментировал Дуче. – Только что вы пожали руку человеку из касты неприкасаемых. Теперь согласно индуисткой традиции вы осквернены, ведь даже тень представителя «нечистой» касты способна всерьёз испортить карму тому, на кого она упадёт. А вы коснулись нашего Далита рукой!

Индус не спускал с меня глаз. Вероятно, он ждал, что я, словно ошпаренный, метнусь к умывальнику. Но даже если бы мне сказали, что я пожал руку прокажённому, я и то, наверное, не очень бы испугался, ведь до серьёзных симптомов страшной болезни предстояло ещё дожить, а меня на этом корабле могли прихлопнуть, словно муху, в любой момент.

Видя, что я совсем не потрясён «страшным» известием, капитан принялся рассказывать мне историю жизни Далита. Оказывается, у себя на родине он до двадцати лет занимался самой презираемой работой – чистил в пятидесятиградусную жару канализационные колодцы. Нередко делать это приходилось сидя по ноздри в фекальных водах. За свой труд парень получал жалкие гроши, но, как истинный индиец, терпеливо сносил свою судьбу. Далит, что означает «попираемый ногами», с детства знал, что если ты честно выполняешь свой долг и не ропщешь, то в следующей жизни обязательно родишься в семье торговца или чиновника. А ещё через жизнь, возможно, даже дорастёшь до брахмана!

Однажды, Далит поехал на ярмарку в другой город и там случайно узнал, что начальник местной тюрьмы ищёт человека на вакантное место палача. Требовалось срочно повесить по приговору суда какого-то убийцу, а сделать это было некому. Прежний заплечных дел мастер внезапно скончался, не оставив взрослых сыновей, которые могли бы унаследовать его ремесло.

Далит с радостью поступил на казённую службу. Зарплата его сразу выросла втрое. А главное, новая должность, была куда как чище предыдущей и вполне подходила человеку его касты, стремящемуся стать более счастливым в следующей жизни. Ведь если убивать – твоя работа, и ты хорошо исполняешь свой долг, то твоя карма улучшается; и в следующей жизни тебя ждёт лучшее перевоплощение.

Через пятнадцать лет образцово-показательной службы Далита перевели в более крупную тюрьму в другой город. Но там новый палач продержался всего семь месяцев. В тридцать шесть лет его внезапно уволили из полиции. Один из коллег Далита мечтал устроить на должность, которую занял чужак, своего родственника и донёс начальнику тюрьмы, что видел, как новый сотрудник из касты отверженных тайком наливал себе воду из чана, что стоял на офицерском этаже, тем самым, оскверняя её. Начальник тюрьмы быстро нашёл причину для увольнения дерзкого сотрудника.

Но без работы Далит не остался. Как хорошо палача его сразу взял на службу местный мафиози. А вот о том, как индус оказался в пиратском экипаже Дуче рассказывать не стал, но и так было понятно, что такой специалист необходим любому крупному бандиту.

Представив мне своих приближённых, Дуче принялся что-то в полголоса обсуждать со своим соседом. Я же на какое-то время оказался предоставлен сам себе и с любопытством осматривался. Стены помещения были обшиты ореховыми панелями и украшены картинами.

Неожиданно мой взгляд упал на фотографию, висящую в рамке на стене капитанского салона. На ней был запечатлён крупный седовласый мужчина с широким добродушным и мужественным лицом. Он обнимал красивую женщину, двух светловолосых девочек-подростков и очень серьёзного юношу лет семнадцати. По всей видимости, это был погибший капитан сухогруза со своими близкими.

Дуче и его подручные даже не удосужились снять со стены фотографию злодейски умерщвленного ими моряка. Напротив, кажется, они находили особое удовольствие в том, чтобы сидеть в удобных креслах за чужим столом, есть и пить из краденой посуды, пользоваться услугами личного капитанского официанта, и иметь перед глазами образ бывшего хозяина всего этого. Именно так во все времена любили поступать бесчестные разорители аристократических дворцов и родовых дворянских гнёзд.