Страница 17 из 131
Полог овачины качнулся, из нее вышла Витэшна. Легкая кожаная накидка безупречной выделки, казалось, была призвана подчеркнуть безупречность ее фигуры. Молодой воин мгновенно забыл о своих стрелах, глядя на возлюбленную.
Витэшна держала в руках широкую деревянную миску, в которую была сложена деревянная и глиняная посуда. Она несла ее к реке на помывку. По пути девушка на миг замерла подле Меджедэджика, изящно нагнулась, чтобы подарить ему короткий поцелуй и продолжила свой путь, соблазнительно покачивая бедрами.
Меджедэджик проводил ее взглядом и неожиданно понял - насколько же ему повезло. Он - Великий сахем ходинонхсони, Объединитель Пяти племен, Победитель анишшинапе, тот, чье имя навеки вписано в шаманические саги его народа! А еще он муж самой прекрасной женщины на свете, под сердцем которой зарождается еще одна жизнь. Может ли человек желать большего на земле?..
Он поднялся и натянул тетиву из жил карибу на лук. Взглянул на дальнее бревно частокола, у самого края земляной насыпи. До бревна около двенадцати сулету, прикинул молодой воин. Далековато. Затем он вскинул лук с наложенной на тетиву стрелой, на миг остановил свое сердце, развел плечи (как учил отец), большой палец правой руки поднырнул под стрелу и растянул тетиву так, что оперение оказалось на уровне правого глаза. Еще миг и с неуловимым свистом стрела сорвалась в смертоносный полет. С глухим стуком наконечник глубоко вошел в бревно. То самое, у самого края земляной насыпи, до которого было не менее двенадцати сулету.
Меджедэджик хмыкнул, но внезапный крик тут же стер улыбку с его лица. Это был крик Витэшны, ее голос он никогда не спутал бы с другим. Молодой воин подхватил пару стрел и метнулся к двум пихтам, меж которых проходила тропинка, убегавшая к реке. Он юркнул под сень деревьев, в два прыжка преодолел спуск, выбежал на берег и не поверил своим глазам. На каменистом берегу в четырех сулету от него лежала Витэшна. Лежала без движения.
Он подбежал к ней, озираясь - нет ли где врагов. Но каменистый берег и лес за ним молчали, даже птиц не было слышно. Меджедэджик бросил лук на камни и упал рядом со своей возлюбленной. На ней не было ни единой царапины, но она не дышала, а из глаз, носа и ушей девушки сочилась кровь.
- Нет! - прокричал Меджедэджик, не в силах понять, что происходит. - Витэшна! Нет!
Небеса обратились бездной. Только что он думал о том, насколько велик и счастлив, и вот, всего один крик возлюбленной навсегда поделил его жизнь пополам. Она была мертва или умирала, а он ничем не мог ей помочь!
- Шаман, - выпалил воин. - К шаману!
Он попытался подхватить Витэшну на руки, но не смог оторвать ее от прибрежных камней. Будто что-то держало девушку и не хотело отпускать. Он приложил все силы, бугры мышц на руках и спине вздулись, вены напряглись и набухли. Он зарычал, но не смог сдвинуть девушку с места.
Он вновь огляделся. Никого. Ничего.
- Кто-нибудь! - исступленно закричал Меджедэджик. Отец учил его, что не стыдно просить помощи, когда сам ты бессилен. - Кто-нибудь! Помогите мне! Это ваш сахем!
Но никто не ответил. Мир вокруг будто замер, будто он остался один в бесконечной безлюдной пустоши. Он и его мертвая возлюбленная.
Слезы градом покатились по его лицу. Впервые за свои двадцать семь зим Меджедэджик заплакал. Двадцать семь зим! В его возрасте никто никогда не становился сахемом, но Ха-вень-ни-ю, предвечный правитель Великого острова, что от начал времен плывет над облаками, был благосклонен к нему, наделив силой и умом. Был благосклонен... до сего дня.
- Витэшна, - прошептал воин, склонившись над возлюбленной. Кровь, что сочилась из трупа девушки, начала обращаться в мелкий белый песок. Это не удивило воина, он уже понял, что здесь замешано злое колдовство. Но кто? Кто посмел наложить на него эти чары? Ведь у него больше нет врагов, он победил всех!
- Витэшна, - вновь прошептал Меджедэджик, нежно коснувшись ее щеки, смахнув с высокого лба непоседливые черные пряди. - Не оставляй меня, возлюбленная моя! Вернись!
Внезапно глаза девушки открылись. Воин отпрянул, увидев в них лишь бездонную черноту, из которой струился мелкий белый песок. Лицо мертвой Витэшны исказила гримаса, полные губы раскрылись, обнажив желтоватые зубы и алый язык. И с этих губ, который он так любил целовать, сорвалось лишь одно слово.
- Нет, - прошипел Рокеронтис, принявший облик Витэшны. Он схватил ошалевшего Меджедэджика за плечи и метнул его в реку. Тот ухнул в ледяную воду, попытался выбраться на поверхность, но не смог. Поверхности не было. Он оказался в бездонной тьме, до краев наполненной холодной водой.
Он барахтался до тех пор, пока в легких не закончился воздух. А потом водяной пузырь раскрылся и выплюнул его на черные холодные камни. Меджедэджик оказался в пещере, едва подсвеченной немногочисленными огнями, что плавали прямо в воздухе. С влажных стен на него смотрели маски. Маски Ха-кве-дет-гана, темного близнеца. Маски, что он сам помогал вырезать и что вешал на ритуальный столб посреди капища уоки.
Но теперь маски пугали его. Они были живыми. Они корчили страшные рожи, ругались и хохотали, не отрывая безумных глаз от Меджедэджика. Их были сотни, тысячи этих страшных масок! И он побежал, впервые обуянный животным страхом, который невозможно контролировать. Он бежал, и слышал сзади шелест темных крыльев. Лишь раз воин обернулся, чтобы узреть, как за ним по пятам гонится его мертвая возлюбленная.
За ее спиной развивались черные вороньи крылья, а глаза, полные мрака, манили и завораживали. Витэшна была обнажена, из каждой поры на ее теле сыпался песок, мелкий белый песок. Воин не мог вынести столь чудовищного зрелища и отвернулся, побежав еще быстрее.
Сколько он бежал по каменным туннелям? Час, лето, тысячу лет? Он задыхался, он истекал потом и кровью от многочисленных порезов, что наносили острые камни, сквозь которые ему приходилось протискиваться. Но каждый раз он находил в себе силы, чтобы продолжать чудовищную гонку.
Но, как говорил племенной шаман, ничто не вечно в мире земном. Меджедэджик замедлил бег, а потом и вовсе перешел на шаг. Каждый мускул тела кричал в агонии, жажда скрутила горло, безумие свернуло разум. Он ничего не понимал, знал только, что нужно уходить, как можно дальше.
Но за очередным поворотом его встретил влажный монолит стены. Он развернулся и уперся в другую каменную стену. С ужасом воин понял, что оказался заперт в глубоком каменном колодце. Он задрал голову вверх, но холодные безмолвные стены уходили в непроглядную тьму, не давая недежды.
Он закричал, но не услышал своего голоса. Он ударил кулаком о стену и с удивлением уставился на разбитую в кровь руку, не почувствовав боли. И это сломало его. Меджедэджик привалился спиной к каменной стене и медленно сполз по ней вниз, закрыв глаза. Он приготовился умереть. В одиночестве и безумии. В этом кошмаре, что был рожден чьим-то черным колдовством.
- Нет, - прошептал мерзкий голос в самое ухо воина. А мерзким он был потому, что это был голос его возлюбленной Вишэтны (он бы никогда не спутал его ни с одним другим!), но безжизненный, мертвый.
- Нет, - повторил голос в другое ухо. - Ты умрешь так, как захочу я. И перед смертью будешь видеть то, что я захочу тебе показать! Будешь слышать то, что я прикажу тебе слушать!
Воин зажмурился что было сил, но внезапно что-то схватило его за веки и дернуло их. Эту боль он почувствовал! И услышал свой крик, беснующийся в спертом воздухе черного каменного колодца.
Перед ним стояла Вишэтна. С бездонными черными глазами и вороньими крыльями за спиной. Она опустилась перед ним на колени и с жутким хрустом ломающихся позвонков склонила голову набок, как иногда делают волки, прислушиваясь.
Затем она протянула к нему руку. Он хотел отстраниться от нее, но не смог. Воин скосил глаза без век, залитые кровью и слезами, и понял, что мешало ему двигаться - он врос в камень стены! А Витэшна тем временем коснулась его обнаженной груди мертвенно-ледяным пальцем. Черный ноготь с вплавленными в него трупными червями описал круг в районе левой груди мужчины, а потом резким движением Витэшна проломила грудную клетку Меджедэджика, почти нежно обхватила его сердце и рывком вытащила на сумрачный свет зачарованной пещеры.