Хранители

— Добро пожаловать, сын Трандуила! Слишком редко мои родственники с севера посещают наши земли.

— Добро пожаловать, Гимли, сын Глоина! Давно не видели мы кого-нибудь из народа Дьюрина на Карас Галадон. Но сегодня мы нарушим наш древний закон. Пусть это будет знаком того, что хоть мир сегодня темен, близки дни, когда восстановится дружба между нашими народами.

Гимли низко поклонился.

Когда все гости сели, господин снова оглядел их.

— Здесь восемь, — сказал он. — Выступили же девять: так сказал вестник. Но, может, Совет изменил решение, а мы об этом не знаем. Элронд далеко, между нами лежит тьма, и весь этот год тени становятся все длиннее.

— Нет, Совет не менял решения, — сказала госпожа Галадриэль, заговорив впервые за все время. Голос ее звучал чисто и музыкально, но глубже, чем просто женский голос. — Гэндальф Серый выступил вместе с товариществом, но не перешел границ нашей земли. Скажите нам, где он: я очень хочу снова поговорить с ним. Но я не могу видеть его вдали, пока он не в пределах Лотлориен: серый туман сомкнулся вокруг него и пути его и мысли скрыты от меня.

— Увы! — сказал Арагорн. — Гэндальф Серый пал в тень. Он остался в Мории и не сумел спастись.

При этих словах все эльфы в комнате громко воскликнули в печали и изумлении.

— Плохая новость, — сказал Келеборн, — и самая плохая за все годы сгущающегося мрака. — Он повернулся к Халдиру. — Почему мне об этом ничего не сказали? — спросил он на эльфийском языке.

— Мы не говорили с Халдиром о наших делах и целях, — сказал Леголас. — Вначале мы слишком устали, а опасность была рядом; а потом мы на некоторое время просто забыли о своем горе, идя по ровным дорогам прекрасного Лориена.

— Но горе наше велико, и утрату восполнить невозможно, — сказал Фродо. — Гэндальф был нашим предводителем, он провел нас и через Морию; и когда на спасение уже не было надежды, он спас нас, но сам пал.

— Расскажите нам подробно! — сказал Келеборн.

Тогда Арагорн перечислил все, что произошло при попытке перейти через Карадрас и в последние дни; он говорил о Балине и его книге, о сражении в комнате Мазарбул, об огне и узком мостике и о наступлении ужаса.

— Это было зло древнего мира, я такого еще не видел, — сказал Арагорн. — Оно было одновременно тенью и пламенем, сильным и ужасным.

— Это был балрог из Моргота, — сказал Леголас, — самое страшное из проклятий, за исключение одного, наложенного на Башню Тьмы.

— Да, я видел на мосту то, что превосходит самые страшные из проклятий, я видел проклятие Дьюрина, — тихо сказал Гимли, и в глазах его был ужас.

— Увы! — сказал Келеборн. — Мы давно опасались того, что под Карадрасом спит ужас. И если бы я знал, что гномы снова разбудили это зло в Мории, я запретил бы вам пересекать нашу северную границу, вам и всем, кто идет с вами. И если только это возможно, я бы мог подумать, что Гэндальф из своей мудрости впал в безумие, если он без необходимости отправился в тьму Мории.

— Тот впадает в безумие, кто говорит подобные вещи, — серьезно сказала Галадриэль. — Ни одно из деяний Гэндальфа при жизни не было бесцельным. Те, кто шел за ним, не знают всех его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, следовавшие за ним неповинны. Не сожалей о том, что приветствовал гнома. Если бы наш народ был изгнан давным-давно из Лотлориена, кто из Галадрима, даже сам Келеборн мудрый, проходя мимо, не пожелал бы взглянуть на свое древнее отечество, даже если бы оно стало жилищем драконов?

Темна вода в Келед-Зарам и холодны истоки Кибал-Нале, прекрасны были многоколонные залы Казад-Дума в древние дни, до падения великих королей. — Она взглянула на Гимли, сидевшего понуро и печально, и улыбнулась. И гном, слыша названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову и встретился с ее взглядом, ему показалось, что он заглянул в самое сердце врага и увидел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, потом он улыбнулся в ответ.

Он неуклюже встал и поклонился по манере гномов, сказав:

— Но еще прекраснее живая земля Лориен, а госпожа Галадриэль прекраснее всех драгоценностей в недрах земли.

Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн.

— Я не знал, что ваш путь был так труден, — сказал он. — Пусть Гимли забудет мои резкие слова: я говорил от беспокойного сердца. Я помогу вам, чем только смогу, каждому в соответствии с его желанием и нуждами, но особенно тому из маленького народа, кто несет ношу.

— Ваша цель известна нам, — сказала Галадриэль, глядя на Фродо. — Но мы не будем открыто говорить о ней. Но, может быть, не напрасно пришли вы в эту землю в поисках помощи, как и предполагал Гэндальф. Ибо господин Галадрима считается мудрейшим из эльфов Средиземья, и подарки его богаче, чем у могущественнейших королей. На рассвете дней он жил на западе, и я с ним жила неисчислимые годы, еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы и мы вместе долгие века боролись, постепенно уступая.

Это я впервые созвала Белый Совет. И если мои желания не остались неосуществленными, то лишь благодаря Гэндальфу Серому. Без него, наверное, все пошло бы по-другому. Но даже сейчас остается надежда. Я не буду давать вам совета, говоря, делайте то или делайте это. Не в деянии, не в сопротивлении, не в выборе того или иного пути могу я вам быть полезна, но лишь в знании того, что будет. Но я говорю вам: ваш поиск проходит по лезвию ножа — оступитесь хоть немного, и вы погибли, а вместе с вами погибло все. Но пока все товарищество едино, еще остается надежда.

Тут она обвела их глазами, по очереди пытливо вглядываясь в каждого. Никто, кроме Леголаса и Арагорна не смог долго выдержать ее взгляд. Сэм быстро покраснел и повесил голову.

Наконец госпожа Галадриэль освободила их от своего взгляда и улыбнулась.

— Пусть не тревожатся ваши сердца, — заметила она. — Сегодня ночью вы будете отдыхать в мире.

Они вздохнули и почувствовали неожиданную усталость, как те, кого долго и упорно допрашивали, хотя ни одного слова не было сказано открыто.

— Теперь идите! — сказал Келеборн. — Вы отягощены печалью и трудом. Даже если бы ваш поиск не касался нас так тесно, вы бы смогли отдохнуть в этом городе, пока не восстановите силы и не излечитесь. Теперь вы будете отдыхать, и мы пока не станем говорить о вашем дальнейшем пути.