Пропавший линкор

Одно ужасное мгновение тело лейтенанта стояло на ногах, а потом рухнуло. Его правая рука отсутствовала, лицо превратилось в кровавую кашу, кровь фонтаном била из перебитого горла и из развороченной груди. Потом тело беззвучно рухнуло на землю.

Взрывы гремели по всей передовой. Вражеские орудия били по позициям, и им отвечали полевые батареи. Вражеские патрули тоже затаились, попрятавшись в воронки. Ленгли и те, кто остался от его отряда, стали отступать. Ленгли плакал. Слезы катились по его щекам. Он видел, как героически умер человек — тот, кого он считал своим другом, своим товарищем. И еще он увидел кое-что…

Сначала все подумали, что Ленгли сошел с ума. Но он нашел решение проблемы. Он рассказал об этом своим спутникам, а потом, ожидая, когда подготовят лабораторию, наблюдал за ходом сражения. У них были сомнения.

— Невозможно! — сказали ему.

— Невозможно. Черт побери! — фыркнул он. — Дайте пройти. Я хочу заняться делом, и у меня чертовски мало времени.

Подчиняясь воле Ленгли, они отвезли его назад в тыл. Но они, казалось, совершенно утратили веру в победу. Однако стоило им взглянуть на Ленгли, у них возрождалась надежда. Оказавшись в лаборатории, Ленгли снова принялся за работу. Одобрительные крики смолкли. Они не понимали, что задумал Ленгли, а он им толком не объяснил, но они помогали ему.

Угроза уже стала практически неотвратимой. Не позднее-чем через сутки враг должен был перейти в наступление. Ленгли оставался их единственной надеждой. Единственное, что им оставалось, — верить в гений американского ученого.

Перестрелки стихли по всему фронту. Люди смотрели на часы, на небо, ожидая, когда сражение разразится с новой силой…

Прошел день, но атаки не последовало. Самолеты-разведчики скользившие над линией фронта, докладывали, что орды диктатора готовы перейти в наступление в любой момент. Ленгли же использовал все ресурсы, предоставленные его команде. А враги собирали силы по всему фронту, ожидая нулевого часа. Их подразделения расположились в каждой роще, вдоль всего фронта, используя любое прикрытие. Тупые носы танков торчали из-за каждого дерева. Там были легкие танки, готовые уничтожить пехоту, и тяжелые — чтобы подавить пулеметные гнезда. Далеко за линей фронта ожидали самолеты, готовые подняться в воздух и высадить на голову противника десант. Дальнобойная артиллерия уже навела орудия…

А где-то далеко в тылу врага, там, где их не могли обнаружить самолеты, совершающие разведывательные полеты, располагались позиции, откуда враги готовы были запустить ракеты. Враг подготовился к наступлению, но упор делал на ракеты. Укрепления союзников Ленгли могли противостоять обстрелу тяжелых орудий, они не поддались бы ни танкам, ни пехоте противника, но даже самые крепкие бетонные перекрытия не выдержали бы попаданий ракет, кумулятивный заряд которых без труда пробивал самые крепкие бетон и сталь.

Эти ракеты пробивали любую защиту… А потом, пролетев над линией фронта, они обрушатся на гражданское население, находящееся в тылу. Никакая армия не смогла бы пройти там, где с легкостью пробьют себе путь эти ракеты.

Диктатор это знал. У него были войска, артиллерия, самолеты. Но самое главное, у него было секретное оружие. И оно уже оказалось протестировано. У него не оставалось никаких сомнений в победе…

Мартин Ленгли работал. Он изменил силовые лучи, которыми он выводил из строя механизмы ракет. Люди Ленгли расставили его устройства вдоль всего фронта. На тех участках, где согласно докладам разведки ожидался основной удар армии диктатора, установили дополнительные излучатели. Но и в этом случае их было слишком мало.

Больше Ленгли ничего не мог сделать за столь ограниченное время. Он и так считал, что, жонглируя людьми и установками, сотворил настоящее чудо.

И вот наступила третья ночь. Над позициями войск диктатора воцарилась тишина — до полуночи. Потом открыли огонь тяжелые дальнобойные орудия, снятые с кораблей и установленные на железнодорожные платформы. Снаряды большого калибра стали взрываться по всему фронту, пытаясь отыскать укрепления противника.

Ленгли находился в полевом штабе. Теперь он ничего не мог сделать. Все, что возможно, уже было сделано. Теперь оставалось лишь испытать новые защитные установки. Ученому ничего не оставалось, как ждать, когда солдаты диктатора начнут запускать смертоносные ракеты.

С двух часов ночи вдоль всего фронта завязались перестрелки. А потом раздались взрывы, словно среди ночи захрюкали гигантские свиньи.

— Это тяжелая мобильная артиллерия, — объяснил помощник Ленгли. — Следующими заговорят их гаубицы.

Ленгли ничего не ответил. К нему приставили нового помощника после героической гибели Андрэ. Ленгли так и не запомнил его имени. Это значения не имеет. Грохот шел по всему фронту, то поднимаясь до крещендо, то превращаясь в мрачное хрюкание и ворчание.

— Когда же они запустят свои ракеты? — через некоторое время спросил Ленгли, сгоравший от нетерпения.

— Перед рассветом. Они запустят ракеты, чтобы разбить наши форты и укрепления. Они всякий раз действуют именно так. Потом легкая артиллерия разраовняет обломки. А после их войска перейдут в наступление.

Помощника Ленгли трясло, словно в лихорадке.

— Боже мой, только бы ваши приспособления смогли остановить эти ракеты, месье Ленгли. Если только…

Ленгли тяжело вздохнул.

— Теперь уже от меня ничего не зависит. Мы либо выиграем — либо проиграем. Мы будем жить — или умрем. Единственное, что меня утешает: мы сделали все, что могли.

Минуты тянулись, словно часы. Грохот орудий нарастал. По всему фронту воцарился настоящий ад… Постепенно горизонт на востоке начал светлеть.

И тогда запустили ракеты… Судя по всему, их стартовые площадки находились не так далеко от передовой, так как Ленгли видел, как они стартовали, оставляя позади огромные огненные хвосты, а потом, двигаясь по параболе, они устремились в темное ночное небо. Они летели не так быстро, как снаряды, и, так как они двигались на реактивной тяге, их полет можно было проследить невооруженным глазом.

Когда они поднялись в небо, в штабе все разом замолчали. Телефонные звонки смолкли. Наступил судьбоносный момент, который должен был определить весь дальнейший ход войны. Это знали все присутствующие. Это знали и солдаты, съежившиеся в окопах и землянках, и летчики, которые с первыми лучами зари подняли в воздух свои машины и сейчас кружили над полем боя. Это знали и все офицеры. Все, кто был в штабе, повернулись в сторону Ленгли. Круг затравленных, испуганных лиц. Люди видели смерть, которая спускалась к ним с неба.

Ленгли встал. В этот миг он был напряжен, как струна, которая готова вот-вот порваться. Его глаза выпучились, уставившись в небо.

Он увидел первую ракету, миновавшую пик своей траектории и устремившуюся вниз. А потом она взорвалась. Бах! Она взорвалась — невероятно яркая вспышка, выжигающая укрепления из бетона и стали и вжавшихся в землю солдат.

— Боже, — прошептал Ленгли. — Снова неудача. Снова я в чем-то ошибся.

Вокруг него люди эхом повторяли его слова, шептали их, яростно выкрикивали, чувствуя приближение смерти. И это были те самые люди, страна которых должна была вот-вот превратиться в руины.

Появилась еще одна ракета. Она медленно шла вниз, и ее огненный хвост слепил. Ленгли закрыл глаза. Второй взрыв разбил его сердце. Неудача с первой ракетой ничего не значила. Но когда две ракеты подряд… Он упал на пол, бессознательно ожидая третьего взрыва. Но ничего не произошло. А он ждал, ждал и ждал. Но взрыва не было. А потом он услышал, как перешептываются люди вокруг него, и их голосах звучали скорее удивленно, а не испуганно. Ленгли открыл глаза. То, что он увидел, заставило его подняться на ноги. Третья ракета не обрушилась на них. Сверкая огненным хвостом, словно луч далекого фонаря, она развернулась в воздухе, потом, описав огромную дугу, полетела назад к позициям противника.

Сколько человек следило за ее полетом — неизвестно, но скорее всего, все, кто находился в окопах по обе стороны, неотрывно следили за ее полетом и видели, как ракета развернулась в сторону армии диктатора. Солдаты обеих армий перестали стрелять. Все стояли парализованные, наблюдая за полетом ракеты.