Возвращение троянцев

– Нет! – девушка продолжала улыбаться. – Просто я живу во дворце и за ними присматриваю. Мой дедушка служил жрецом в храме Аполлона, но два года назад он умер, я осталась одна. И добрая царица позвала меня жить здесь, с ними. Ну, а дети… Я всю жизнь люблю детей, и они меня тоже.

– Так тебя нужно поскорее выдать замуж.

Она рассмеялась:

– Нужно. Наверное, царица так и сделает. Только вот мужчин у нас в Трое сейчас мало. Я хочу сказать, неженатых! – румянец залил щеки девушки и погасил ее смешные веснушки.

Сети отчего-то почувствовал себя глупо. Впервые за долгие-долгие годы он понял, что ему всерьез нравится женщина, и не знал, как сказать ей об этом. «А нужно ли говорить? – тотчас мысленно осадил он себя. – Для чего мне это?»

И спросил вслух:

– Как твое имя?

– Хрисеида. Дед рассказывал, что в детстве родители звали меня Ксентой, но они рано умерли, и все привыкли называть меня от имени дедушки – а его имя было Хрис. Мне и самой так нравится – Хрисеида. А в Египте у женщин красивые имена?

– У моей жены было красивое имя, – вновь отведя взгляд, сказал Сети. – Ее звали Лассави. Но она умерла. И у дочери имя красивое – Атуни. Но твое не хуже.

Час спустя Троил нашел Авлону на внутренней городской стене, где она сидела, прислонившись спиной к одному из зубцов, и сосредоточенно протирала кусочком кожи лезвие своей секиры.

– Я тоже верю, что они победили, – сказал юноша, садясь рядом с амазонкой. – Конечно, тяжело, когда остается только ждать. Но мы ведь вас уже скоро пять лет ждем.

– Я ждать не буду, – покачала головой Авлона. – Я поплыву в Эпир и там отыщу их. А может, буду и раньше – все-таки из Египта туда путь дальше. И едва ли они отправились сразу после битвы…

Она поймала удивленный взгляд царевича и воскликнула:

– Да, да, не удивляйся! Попрошу Сети отвезти меня, а если он не согласится, доплыву на дельфинах. Хотя так далеко никто никогда не плавал. Но я доплыву. В этих морях много островов. Что так смотришь? Я с ума сошла, да? Может быть, и так…

– Мама даст корабль и гребцов, я думаю, – Троил улыбнулся. – Я бы и сам поехал с тобой… А что? И поеду.

Авлона подняла на него глаза.

– Отчего умерла Крита? – спросила она тихо.

– От родов, – ответил он, не спрашивая, откуда она знает. – Мы стали мужем и женой два года назад, и Кей сказал Крите, что после той раны – помнишь, полученной в бою с морскими разбойниками, ей опасно рожать. Сказал, что есть всякие средства, чтобы… чтобы детей не было – травы какие-то. Крита и слушать не захотела. Родила мне близнецов, двух мальчишек… Знаешь, какие они замечательные! Я тебе их сегодня же покажу. Они уже вставать научились и что-то говорят. Только еще ничего не понятно.

– И как же ты уедешь от них куда-то? – удивилась Авлона.

– Я же не кормлю их грудью! – пожал плечами юноша. – Есть кому смотреть за ними. Послушай, ты стала такая большая! Почти взрослая, Авлона. И я тоже принял бы тебя за Андромаху, если бы не знал, что это ты.

Девушка улыбнулась. На ее лице, только что строгом и серьезном, вновь появилась озорная гримаска прежней Авлоны.

– Ну и хорошо! По крайней мере, сестричка сразу меня узнает. Ведь смотрит же она иногда в зеркало…

– Миш! Вы с Анютой что сейчас делаете?

– Спим, мать твою! Ты на часы иногда смотришь или как?

Ларионов для подтверждения своего негодования выпростал ногу из-под одеяла и большим пальцем надавил на кнопку торшера. Оранжевый свет конусом упал на журнальный столик с часами. – Половина пятого, Витюня. Ты что у нас, жаворонок?

Сандлер на другом конце провода тихо хмыкнул:

– Жаворонками бывают либо гении, либо дебилы. Я не то и не другое. Ты небось лег часика в два, а я думал лечь как раз часиков в пять. Но дочитал, понимаешь ли, третью главу этих самых лестригонов и решил тебе позвонить. Вы с Энн когда собираетесь к мэтру?

– К мэтру? – Михаил все никак не мог проснуться, и Сандлеровский жаргон не сразу переводился на нормальный язык. – А-а-а, к Александру Георгиевичу… Наверное, уже когда мы с тобой вернемся. Значит, через пару недель.

Виктор на миг задумался.

– Через пару недель… Видишь ли, я хочу поехать денька на три попозже. Тут переговоры намечаются с серьезными людьми. Я ведь тебе говорил, что светит купить магазин.

– Говорил, – Миша покосился на лежавшую к нему спиной Аннушку и сразу понял, что она не спит (слух у нее собачий, и просыпается она от всякого шороха – просто мешать ему не хочет). – Говорил, о великий делец! На меня не рассчитывай. Ездить по всяким Анталиям и возить тюки турецкого барахла – куда ни шло, но серьезные торговые операции, прости, не по мне.

– Понимаю. Ну, ты, надо думать, вообще скоро прославишься. Роман-то опубликуют. Я ведь тебе не из-за магазина звоню.

– А что?

– Да, понимаешь… Весь этот разговор о лестригонах… Вы же до этого места дочитали?

Миша засмеялся:

– Мы прочитали гораздо дальше.

– Ну, так вот. Получается, что там все по Библии, что ли?

Ларионов слегка опешил.

– Вить! Спать надо больше и регулярнее. По какой еще Библии? Ты что?

– Ну, как же! – смутить Сандлера было невозможно. – Там же тоже: злой дух взбунтовался против Бога, тот его низверг на землю. Разве не так? Я только не помню, есть ли там что-то про этих самых лестригонов…

– Где, в Библии? Нет, конечно. Лестригоны, как думали до сих пор, вообще мифический народ, действительно очень агрессивный, обитавший, якобы, где-то не севере. Они и вправду были мощные, громадные и очень воинственные.

– Помню! – в трубке заскрипело и что-то шлепнулось. – Блин! Стулья стали делать… Майкл! Я вспомнил: они в «Одиссее» упоминаются. Им там Одиссей глаза выкалывал.

Михаил, не выдержал и прыснул, испуганно косясь на жену.

– Все перезабыл, коллега! Глаза Одиссей выкалывал циклопу. И не глаза, а один глаз. А лестригоны ему просто корабли топили – каменюками забрасывали. Что до Библии, то я тоже подумал об этом. Получается – свидетельство. И имя демона… Фсатан.

– Точно! – подхватил Сандлер, – Сатана, то бишь. Так что, может, все так и было?

– Как в романе? Профессор уверен, что описаны подлинные события.

Стул на том конце провода опять заскрипел.

– Да не только, как в романе… Как в Библии.

Миша снова засмеялся:

– А других доказательств тебе мало? Слушай, Витька, ну тебя в баню – я спать хочу! Давай созвонимся вечером, а я до того позвоню профессору. Может, махнем к нему.

Однако уснуть Ларионову уже не удалось. Он не стал выключать свет и какое-то время лежал, закинув руки за голову, вслушиваясь в мерное дыхание Ани. Кажется, она снова уснула.

Он протянул руку, взял со столика кипу белых листов и, отложив примерно половину, нашел нужное место.

Глава 4

Войско лестригонов высадилось между двумя рукавами нижнего Нила, в том месте дельты, где рощи и возделанные поля далеко отступали от морской границы и где от пологого морского берега, обрамленного торчащими из воды редкими красноватыми скалами, на пять-шесть стадиев тянулся чуть заметно уходящий вверх склон. Земля здесь была сухая и рыхлая, поросшая хилой травой и кое-где низкими кустами. Небольшой ручей вытекал из ближайшей олеандровой рощицы и узкой лентой сбегал к морю, спеша что есть сил, покуда жадное египетское солнце не выпило его на открытом месте.

Двадцать шесть кораблей стояли, упершись носами в берег, привязанные толстыми канатами к вбитым в землю столбам. Лестригоны не вытаскивали кораблей на сушу, и это казалось странным: им еще никогда не приходилось поспешно спасаться бегством, и такая предосторожность выглядела излишней. Корабли имели внушительный вид: массивные, с бортами, заметно вогнутыми внутрь, так что шире всего они были в том месте, где выступали из воды. Их носы почти не приподнимались вверх, но киль впереди был острый, сделанный из прочного просмоленного дуба. В верхней части бортов темнели отверстия для весел, выточенных из тонких стволов молодых сосен, равно как сосновыми были и мачты – на каждом корабле по две: центральная, с одним большим квадратным парусом, и кормовая, с двумя маленькими треугольными. Благодаря им корабль стал достаточно подвижен: при хорошем ветре его можно было поворачивать только с помощью этих парусов, ибо рулевое весло при сильной волне слушалось куда хуже, ему мешали вес и громоздкость корабля.