После полуночи

Мисс Невилл — Мартиника — повернулась и зашагала по дорожке сада, на этот раз — от него. Как она красива — с любого угла. Господи Боже. Будущей весной она не продержалась бы на брачном рынке и двух недель, если бы только сама не захотела. Но недостатку у него самоконтроля было суждено обманом лишить ее такой возможности. Он разрушил собственную жизнь, а теперь, как он опасался, собирается разрушить и ее.

Ах, хорошо. Он сам тоже не хотел бы такого брака. Давным-давно, когда жизнь все еще напоминала волшебную сказку, он был намерен жениться на Джорджине и снова сделать ее жизнь счастливой. Им нужно только подождать, обещал он ей, пока умрет его отец. Тогда они найдут где-нибудь в Европе священника или пастора, достаточно податливого или бесчестного, чтобы закрепить их преступный союз.

Но не было никакого брака. Джорджина умерла задолго до своего мужа; умерла во время родов, как оказалось, во время безнадежных попыток произвести на свет их запретного ребенка. А слепая, юношеская любовь Сент-Врейна умерла задолго до этого. Он быстро понял, что представляет собой Джорджина: не добрая и не злая, а просто слабая и эгоцентричная. И он пришел к пониманию неприкрашенной правды о том, что они сделали. Но невозможно было вернуть прошлое; не было никакого способа исправить тот ужас, который он совершил по отношению к собственному отцу, и, возможно, по отношению к Джорджине тоже. К тому же у него не было и будущего.

До сих пор. А теперь он смотрит на свое будущее — и, странным образом, оно не так сильно пугает его, как, возможно, должно было. Он желал Мартинику, это так. Но за этим скрывалось нечто большее. Она принесла свет и яркость в его существование; те вещи, которые он давно считал потерянными для себя. И рядом с ней он ощущал что-то вроде комфорта. Спокойствие, которое снизошло на него и заставило почувствовать, что перед ним еще есть будущее. Сент-Врейн вернулся в Англию без мыслей о том, что будет делать с оставшейся жизнью, кроме перестройки поместья и обеспечения благополучия его обитателей. А теперь он столкнулся лицом к лицу… с чем? С трагедией? С возможностью? Он едва ли понимал это. Молодой человек грубовато откашлялся и зашагал через сад.

Мартиника немедленно обернулась, ее глаза расширились. За несколько быстрых шагов она преодолела расстояние между ними и схватила его за руки.

— Mafoi[11], вы пережили это! — воскликнула она, и вовсе не ради красивого жеста. — Я боялась худшего, но…. О, не обращайте внимания! Вы избавились от неприятностей, Сент-Врейн? Пожалуйста, скажите да.

Сент-Врейн тепло улыбнулся.

— Да, — солгал он. — Думаю, возможно, что так оно и есть.

Она облегченно расслабилась.

— Хвала небесам, — прошептала Мартиника. — Но что означает «возможно»?

Он все еще держал ее руки в своих, ее обтянутые перчатками пальцы крепко сжимали его собственные. Они ощущались легкими, теплыми и успокаивающе знакомыми. Но как это глупо.

— Мисс Невилл, хотел бы я знать…

— Да? Продолжайте.

Сент-Врейн посмотрел на нее, прищурив глаза на бесплодном зимнем солнце. Она чертовски красива, с этими длинными черными ресницами, обрамляющими ее широко распахнутые от беспокойства глаза.

— Ну, хотел бы я знать, нравится ли мне это в целом.

Она слегка отодвинулась от него.

— О, милорд, но вам должно это нравиться!

Джастин притянул ее назад.

— То, что мы сделали, было неправильно, моя дорогая, — тихо проговорил он. — То, что предлагает ваш дядя, вполне соответ…

— Предлагает? — оборвала его Мартиника, ее голос звучал горько. — Ротуэлл никогда ничего не предлагал за всю свою жизнь. Он приказывает. А другие подчиняются.

Сент-Врейн слегка улыбнулся.

— Что ж, в этом случае мы можем подчиниться, — продолжил он. — Потому что я думаю, моя дорогая, что вы должны выйти за меня замуж.

Мартиника оценивающе смотрела на него.

— Но, без сомнения, Сент-Врейн, вы ведь не хотите жениться, — проговорила она. — И, несомненно, не на мне.

Удивительно, но эта идея все больше нравилась ему.

— А почему не на вас? — прошептал он. — Вы умны, красивы и в вас есть глубокая чувственность. Интересно, имеете ли вы представление, насколько это редкое сочетание? Но, помимо всего этого, полагаю, мне нужна жена. Мне нужно думать о своем поместье, и так как мне уже двадцать восемь лет…

— Всего лишь? — прервала девушка.

Он снова слегка улыбнулся.

— Неужели я выгляжу преждевременно одряхлевшим, моя дорогая, — ответил Сент-Врейн. — Пожалуйста, не стоит щадить мое тщеславие.

— Что ж, вы выглядите как человек, который повидал достаточно за свои двадцать восемь лет, — заявила она. — А что касается вашего тщеславия, то вы просто шокирующе красивы, и, как я уверена, вы должны знать об этом. И будьте любезны не лгать и не говорить «я не знаю», потому что это будет пустая трата времени.

— А я уже упоминал, моя дорогая, о вашей откровенности в разговоре? — продолжил он. — Такая честность у жены несомненно будет весьма занятной.

— О, возможно, она занятна сейчас, monami[12], — предупредила Мартиника. — Но через дюжину лет, вы будете считать это в высшей степени раздражающим.

Сент-Врейн мысленно признал, что она может оказаться права. Но теперь невозможно было отступать. Он еще раз ободряюще сжал ее руки.

— Почему бы вам, по крайней мере, не сказать дяде, что вы согласны на помолвку?

— Что от этого изменится?

Он еще раз слегка улыбнулся.

— Прогуляйтесь со мной, мисс Невилл, — попросил молодой человек. — За этим садом есть небольшая фруктовая роща.

— Trèsbien. — Она взяла его под руку.

— Вот как обстоит дело, мисс Невилл, — начал Сент-Врейн, когда они отошли от дома вне пределов слышимости. — Помолвка ни к чему вас не обязывает. И, в конце концов, это же Линкольншир, который с таким же успехом может находиться на теневой стороне Луны — насколько в этом заинтересованы лондонские слухи.

— А какое в этом преимущество для меня? — резко спросила она. — Или для вас, если на то пошло?

— Помолвка успокоит гнев вашего дяди и даст вам время, чтобы узнать меня, — ответил он, пребывая в небольшом замешательстве из-за легкой, теплой ладони, лежащей на его предплечье. — А что до меня, хм, то на время у меня будет привилегия близких отношений с прекрасной леди. И меня будут с радостью встречать здесь, в Хайвуде, вместо того, чтобы прогонять словно прокаженного.

При этих словах ее лицо, кажется, лишилось части красок.

— Вы имеете в виду… вы говорите, что… если я откажу вам, то в Хайвуде вам откажут от дома? И что я никогда больше не увижу вас?

Он бросил на девушку быстрый, оценивающий взгляд.

— Моя дорогая мисс Невилл, подумайте головой, — прошептал Джастин, пока они все дальше углублялись в рощу. — В глазах лорда Шарпа я совершил над вами насилие под его крышей; предал его доверие и гостеприимство. Может ли быть худшее оскорбление для давнего знакомства?

Мисс Невилл резко остановилась и приложила руку ко лбу, словно ощутила слабость, хотя по ее внешности этого не было заметно.

— MonDieu, прошлой ночью я не подумала, что могу вовлечь вас в подобные неприятности! — прошептала она. — Я… я думала только о… — Ее голос бессильно затих.

Сент-Врейн улыбнулся ей.

— О чем, моя дорогая?

Краски вернулись на ее лицо вместе с ярко-розовым румянцем.

— О моих собственных желаниях. — Ее голос превратился в страстный шепот. — О том, что вы заставляли меня чувствовать. О том, где был ваш рот. Ваш… хм, не обращайте внимания! Но я… я просто хотела вас — так сильно, что, в тот ужасный момент была готова рискнуть своим будущим. Но я никогда не собиралась рисковать вашим! Пожалуйста, Сент-Врейн, вы должны знать это.

Он взял ее руки в свои и долго смотрел на землю под ее ногами.

— Мисс Невилл, у меня едва ли было будущее, которым стоило рисковать, — сказал молодой человек. — Здесь, в Англии, моя репутация далека от безупречной. Если бы я и собрался жениться, то моей невестой могла бы стать какая-то…

11

Клянусь всеми святыми! (фр.).

12

Мой друг (фр.)