Страница 126 из 137
— А ведь одежда-то у тебя не подходящая к такой дороге, товарищ Гранит, — сказал Насимович, когда Акимов закончил осмотр документов. — И учти, внешность также изрядно запущенная.
— Таежник, человек тайги! — засмеялся Акимов и беспомощно развел руками.
— Ну, ничего, найдем выход, — помолчав, сказал Насимович. — Волосы твои слегка я облагорожу. И не беспокойся, сделаю это не хуже любого парикмахера. В юности в Варшаве работал я учеником у одного знаменитого мастера. Занимался этим делом неоднократно и позже, — добавил Насимович, заметив недоверчивый взгляд Акимова. — А вот костюм, пальто… Ведь не полезешь же в спальный вагон в полушубке, в стеганых штанах и в разбитых пимах… Не предусмотрели, черт возьми! Очевидно же было, что потребуется одежда… И вот же — нон из головы… — Насимович постоял в задумчивости, что-то взвешивая, и вдруг, обретя уверенность, с лихостью щелкнул пальцами: — А ну-ка, товарищ Гранит, прикинь на себя мой пиджак и пальто…
— Раздевать ближнего — невеселое занятие. — Акимов нерешительно встал, смущенно опустил плечи, но другого выхода действительно не было.
Пальто и пиджак Насимовича оказались впору Акимову. Конечно, сидели они на Акимове не идеально — Насимович был крупнее, в плечах шире, немного выше, но кому пришла бы охота всматриваться в некоторые несовершенства одежды доверенного Шведско-датской телефонной компании?
— Пока ты будешь отдыхать, товарищ Гранит, я съезжу к себе на квартиру и привезу тебе костюм и пальто… Правда, пальто будет не зимнее, а демисезонное. Кстати, это лучше. Все-таки там не Сибирь, а Европа…
— И еще одна просьба, товарищ Бронислав, захватите газет… Отстал от всего безбожно, хочется узнать, чем живут люди…
— Захвачу, непременно захвачу, — пообещал Насимович.
В этот день Степашка ушел из дома, не дождавшись ни Дуси, ни Маши. Случалось такое и прежде. Работавшие часто в ночных сменах, сестры задерживались на все утро и возвращались уже в полдень, уставшие до предела.
Степашка Лукьянов служил грузчиком на складе скобяных изделий купчихи Некрасовой. Чаще всего с самого утра он брал на конюшне спокойного, огромного, толстоногого коня по кличке Малыш, запрягал его в розвальни, нагружал их ящиками с гвоздями, с инструментами, с оконными и дверными крючками, шпингалетами, шарнирами и замками и развозил заказчикам.
Были заказчики и в городе, и в окрестностях, и даже в пригородной зоне — в протопоповских и богашевских кедрачах, где томские купцы и состоятельные профессора университета содержали дачи — рубленные из отборных лесин большие дома под железными крышами, с широкими итальянскими окнами, с просторными верандами. В осеннее время дачи чаще всего пустовали, а зимой, поближе к весне, тут в кедрачах начинался стукоток — хозяева присылали рабочих для производства ремонта.
Придя на склад, Степашка отправился в конторку к старшему приказчику Викентию Захарычу, чтобы получить у него наряды на развозку материалов. Конторка размещалась в главном магазине, который занимал весь нижний этаж огромного кирпичного здания, выходившего парадным крыльцом и обширными окнами ка одну из самых оживленных улиц. Чтобы попасть в конторку из склада, надо было пройти через весь двор и войти в главное здание.
Беззаботно посвистывая, Степашка направился к Викентию Захарычу. Сейчас он получит наряды, запряжет вместе с конюхом Малыша, нагрузит сани ящиками и отправится с товаром по адресам. К обеду вернется и, может быть, успеет до конца дня съездить еще в один рейс, а уж если будет поздно, то займется работой на складе. Тут дело всегда найдется, знай только подставляй спину. Некрасиха еще в самом начале войны закупила крупную партию скобяных товаров и поживала все эти годы припеваючи. Ящиками были забиты не только верхние этажи склада, но и подполье, простиравшееся на всю территорию пакгаузов. Ближние отсеки теперь уже пустовали, и ящики приходилось таскать из подполья. Работка была не из легких. Сходишь туда разок-другой по узкой, как в пароходном трюме, металлической лестнице, и в ногах такая дрожь начинается, что свет становится не мил. Грузчиков у Некрасихи в обрез. Не любит купчиха тратить свои капиталы на оплату рабочих. По-хорошему двадцати человек здесь мало, а в складе работают всего лишь семь мужиков, считая Степашку.
Викентий Захарыч служил у Некрасихи многие годы, ценил ее расположение и старался угодить хозяйке. На рабочих он покрикивал, а Степашку несколько раз за мелкие провинки хватал даже за ухо и за волосы.
И сейчас, сунув парню пачку накладных, он застучал по столу кулаком:
— Попусту время не трать! Как развезешь заказы, моментом назад. На сортировку ящиков в подвал всех погоню!
— Вестимо, Викентий Захарыч, — послушно сказал Степашка и, чуть отвернувшись в сторону, с озорством показал хозяйкиному холую язык.
Едва заскочив во двор, Степашка чуть не сбил с ног собственную сестру Дусю. Несколько минут она бродила здесь в поисках брата.
— Ну куда ты запропастился? Дело есть. Портной просит увезти на Богашеву одного товарища. Папка наш переправил беглеца из Нарыма, — склоняясь к уху брата, сказала Дуся.
— В Богашеву?! Да у меня нету сегодня туда товара…
— Мало ли что нету! Раз портной просил, значит, поезжай… На переезде через линию в десять часов к тебе подойдет молодой мужик с бородой, в пальто с плисовым воротником. В руках у него поклажа в брезентовом мешке. Скажет тебе: «Привет, парень, от сестер». Ты ответишь: «Садись, подвезу». Довезешь до Богашевой и — назад… Ты понял, Степашка? — строго спросила Дуся, пряча в белом воротничке свое лицо от резкого ветра, гулявшего по широкому двору.
— Понял, Дуня. Беги… А то вон грузчики из пакгауза вышли, — забеспокоился Степашка. Дуся кинулась за ворота. Хлопнула калитка, резко звякнуло большое железное кольцо запора.
Степашка зашагал в склад, раздумывая, как ему ловчее исхитриться, чтобы выполнить поручение портного.
Не первый раз Насимович прибегал к помощи Лукьянова-младшего. Совсем недавно малец белым днем на глазах у полиции вывез из губернской типографии ящик шрифта, несколько рамок для верстки печатных полос различного формата и доставил все это по назначению — в подпольную типографию на окраине города.
С его же помощью кипа листовок была завезена в военный городок, в котором денно и нощно готовились маршевые роты для фронта. Интендантство гарнизона закупило у Некрасихи сто ящиков гвоздей по случаю строительства новых бараков. Призывные контингенты день ото дня расширялись. Был произведен призыв даже пятидесятилетних мужчин. Старые помещения уже не вмещали всех мобилизованных, и вот в страшной спешке строились новые казармы.
В военном городке прочно обосновалась группа большевиков. Однако связь с ней поддерживать было нелегко. Отлучки в город солдатам запрещались.
И вот в такое время Степашка начал ездить в городок по два раза в день. Насимович узнал об этом от Дуси и Маши. Не использовать такую возможность было просто преступлением.
Степашка без колебаний взялся увезти листовки, запрятанные в старый ящик из-под гвоздей. Во время выгрузки ящиков, которую производили солдаты из хозроты, ящик с листовками, отмеченный черным крестом, попал в надежные руки прапорщика, поставленного во главе команды солдат и руководившего здесь большевистской организацией.
…Прикинув в уме все обстоятельства предстоящего дня, Степашка заторопился в конюшню. Скорее запрячь Малыша, нагрузить ящики и уехать, чтоб Викентий Захарыч не придумал какое-нибудь новое дело. Произошло однажды так — Степашка загрузил сани, а у старшего приказчика ударил в голову каприз, и он заорал от ворот:
— Скидавай ящики! Поедешь на мельницу господина Фуксмана за мукой.
Если произойдет что-нибудь подобное сейчас, подведет Степашка и портного, и того беглеца из Нарыма, которого переправил в город через тайгу папка…
Степашка запряг Малыша в сани, подкатил к пакгаузу и, не дожидаясь, когда придут на помощь грузчики, принялся таскать ящики с гвоздями. Накладных было изрядно, а — самое главное — заказчики находились в разных концах города. Дом архиерея — ка Почтамтской, а квартира техника-смотрителя речных путей — в Заозерье, за пристанью… Нет, так не пойдет… Разъезжать по всему городу у Степашки не было времени… У фонаря, тускло мерцавшего у входа в пакгауз, он отобрал накладные, адреса в которых ему были по пути: Почтамтская, Дворянская, Бульварная…