Ледянаая страна (ЛП)

Хеландер Бальтазар несёт также ответственность за исчезновение похищенных Морлемами девушек, в том числе и Кассандры Вернер. Как изложил адмирал в интервью, правительство, которое подвергается шантажу, не приемлемо для либерального общества. Являясь ответственным за армию, адмирал занял во временном правительстве пост председателя и уверил, что обеспечит скорейшую организацию новых выборов.

Под влиянием Хеландера Бальтазара, кажется, также находилась семья Арпади, которой теперь запрещён въезд в Объединённый Магический Союз. В столицу Шёнефельде нельзя входить ни им, ни Хеландеру Бальтазару. Общепринятое заклинание изгнания было произнесено Жоржеттой фон Норденах.

Далее целительница нашего народа заверила, что сделает всё от неё зависящие, чтобы такие инциденты больше не повторились.

Кроме того, она активно прилагает усилия, чтобы последние, произведённые Виллибальдом Вернером изменения в законодательстве, были незамедлительно отменены. Также аннулирован запрет на творения Константина Кронворта. В литературном разделе газеты вы найдёте опубликованным его актуальное творение «Королевская кровь», за которое он, в облике героя Красного Мстителя, требовал признания.

Как он уверил нас в интервью, он чувствует себя как отверженный деятель искусств, втиснутый в позицию, критикующую общество и будет прилагать все усилия, чтобы свободу слова никогда больше не подавляли.

- Поразительно, - сказала я.

- Да, и в этот момент либерального умонастроения нужно совершить что-нибудь, что воздействует на общественное мнение, - ухмыльнулся Адам.

- А что для этого подходит лучше, чем любовь?

- Определённо, - ответил Лоренц, откусив от своей булочки с джемом. - Но растения мы на всякий случай оставим. Никогда не знаешь, кто ещё захочет нам навредить.

- Как удобно, что Красного Мстителя мы знаем теперь лично и сможем регулярно напоминать ему о том, за что он хотел бороться, - вставила Ширли.

- Если бы кто-нибудь сказал мне это год назад, я бы посчитал его сумасшедшим, - сказал Лоренц, широко улыбаясь. - Надеюсь Константин Кронворт не забудет, что мы помогли ему.

- Если забудет, мы охотно ему напомним, - сказала я и направилась к кофеварке.

Я некоторое время размышляла, но потом открыла конверт бабушки.

Действительно, подумала я, когда прочла, что она ушла на заседание городского совета. Она всерьез намеревается остаться здесь и бороться. Но подспудно я все равно была готова к тому, что у нее снова появятся сомнения и она захочет уединиться.

- Ты знаешь другие атрибуты власти? - спросил Лоренц, когда я вернулась с кофейником к столу, накрытому для завтрака.

- Нет, - сказала я. - Еще нет, но если Бальтазар когда-нибудь встанет на ноги, то я теперь знаю, что он тоже ищет атрибуты власти. Я должна опередить его. Только так я смогу помешать ему вернуться к власти, и не дать патрициям забыть, что они члены либерального общества.

- Ты имеешь в виду, что мы не дадим забыть, - напомнил Адам и подозвал меня к себе.

- Именно это я и имела в виду, - ответила я, улыбаясь и охотно поддалась, когда он притянул меня к себе и усадил на колени.

Вечером я уединилась в саду и зажгла огонь. Адам хотел позже присоединиться ко мне, а пока я наслаждалась моментом тишины, после того как Лоренц, Лиана и Ширли провели весь день у меня. Они собирались отпраздновать большой успех нашего мероприятия в «Гостиной Шенефельде» с Кимом Гёрнером. Лоренц даже расчитывал встретиться с Константином Кронвортом, но я горячо надеялась, что он всю ночь будет заниматься новым обликом Тенненбоде. Кроме того, я не чувствовала себя нстолько хорошо, чтобы идти развлекаться.

Завтра утром нужно будет снова рано вставать. Из-за политических беспорядков лекции сегодня отменили, но завтра снова всё пойдёт по нормальному руслу, ну, не совсем.

Адам хотел осуществить свои намерения и объявить всему миру о том, что мы пара, а я всё ещё не знала, действительно ли должна это приветствовать. Может быть я смогу убедить его отложить ещё ненадолго это публичное признание.

В этот момент я услышала тихий шелест в саду.

- Не пугайся,- тихо прошептал тоненький голосок.

- Дульса? - удивленно спросила я.

- Да, - робко ответила она, словно извиняясь за свое появление.

- Я рада, что ты здесь, - сказала я. - Садись рядом со мной! - я ещё хотела спросить, как она себя чувствует, но почему-то вопрос застрял в горле. Как же ей себя чувствовать? Два дня назад она потеряла сестру.

- Дома сейчас просто невыносимо. Я рада, что завтра в Теннебоде снова начнутся лекции. Скорее всего, я вообще перееду в Акканку.

- Что случилось? - спросила я.

- Моей маме нехорошо, она убита горем. Всё ещё намного хуже, чем обычно. Отец и я решили сегодня, что дадим ей клубневые ягоды. Иначе она не вынесет больше ни дня. Мы боимся, что она совершит самоубийство, - Дульса положила подбородок на колени. - Твоя бабушка сейчас как раз у нас и всё подготавливает.

- Мм, - ответила я.

Я не знала, как на это смотреть, приветствовать или нет, ведь я не могла судить, насколько действительно плохо чувствует себя мать Дульсы.

- Собственно, почему Сесилия никогда не разговаривала? - спросила я, после того, как мы какое-то время сидели молча.

Дульса сжала губы, уставившись в мерцающее пламя небольшого костра перед нами.

- Мы были не просто двойняшками, Сельма, - в конце концов тихо сказала она, когда я уже думала, что она не ответит.

- Я знаю, вы были магической парой, - осторожно произнесла я.

- Я не это имею ввиду. Мы были тройняшками.

Это слово какое-то время висело между нами, пока до меня дошло.

- Тройняшками? - недоверчиво повторила я.

- Именно. У нас была сестра. Её звали Джулия. Её похитили Морлемы.

- Девушки ещё живы, - выдохнула я. - Бальтазар похитил их и держит в плену. Он стёр их воспоминания и использует в качестве рабов.

- Откуда ты это знаешь? - недоверчиво спросила она, и я не могла винить её за сомнения.

- Очень просто, он сам рассказал мне, - ответила я.

- Это значит, что Джулия ещё жива? - Дульса твёрдо посмотрела на меня, в её глазах пылал невероятно интенсивный огонь.

- Скорее всего, - ответила я. - Не важно, чего это будет стоить, Дульса. Я помогу тебе найти её. 

Я просто пообещала ей это, потому что думала, что смогу таким образом компенсировать потерю, которую перенесла Дульса.

- Всё не так просто, - к моему удивлению ответила Дульса.

- Я не понимаю, - растерянно ответила я.

- Ты и не сможешь, потому что ничего не знаешь о бремени нашей семьи. Наша сестра Джулия была не простым ребёнком, в ней было что-то плохое, даже если нельзя так думать и говорить. Она убивала животных ради забавы, не понимая, что в этом ужасного. Насколько я себя помню, она мучила Сесилию и меня и неоднократно причиняла нам боль во время игры. Скоро она поняла, что ей просто нужно сказать, что это случилось нечаянно, и моя мать её прощала. Тогда я ненавидела её за это, но теперь начинаю постепенно понимать, что матери ничего другого не оставалось. Ведь Джулия её дочь, точно так же, как Сесилия и я. Она не могла её ненавидеть, поэтому всегда прощала. С каждым годом становилось всё хуже, а её злые поступки всё более нелепыми. Мы не могли спокойно спать, потому что всегда боялись, что она придёт ночью в нашу комнату и подожжёт нам волосы. Незадолго до нашего шестнадцатилетия её похитили Морлемы. Для меня это было освобождением, но мама и Сесилия не смогли с этим справиться. Моя мама впала в депрессию и утянула за собой Сесилию. Однажды она поведала мне, как сильно ей стыдно за то, что она радуется, что Джулия исчезла. С того дня Сесиля больше не разговаривала. Внезапно она стала намного ближе к матери, чем ко мне. В глубине души я думаю, что Сисилию мучило то же чувство вины, та же противоречивость чувств между радостью и стыдом. Она вместе с мамой замкнулась в себе, провалившись в депрессию, и спираль с каждой годовщиной, проходившей с исчезновения Джулии, опускалась для обоих всё ниже.