Огненный лис

— Тигр с человеком? Вдвоем? — В общем-то, Рогов не верил ни единому слову старика.

— Вместе, но в то же время врозь, каждый сам по себе, — продолжил рассказчик. — Я больше никогда не запирал дверь, а он приходил и уходил, когда вздумается. Как и я… А однажды стало ясно: не было его до меня, а меня до него! Но мы вдвоем были всегда, понимаешь?

Виктор вздохнул и честно признался:

— Нет. Не очень.

— Значит, пока не время.

— А когда?

— Не знаю. Никто не знает…

Старик продолжил:

— Ко мне беда пришла внезапно — на берегах Маймакана обьявились корейцы. Ну, ты представляешь — из тех, которые раньше лес по контракту валили, а потом убежали в тайгу, чтобы на родину не возвращаться. Корейцы стали мыть золото.

— Золото?

— Сначала их нашел я. Потом мой зверь… Для тигра кореец, как и собака — самый лакомый кусочек.

— Ну, ты скажешь! — Хохотнул Рогов.

Однако, старик не шутил:

— Правда. Корейцы едят собачатину, чтобы не было туберкулеза легких. Поэтому и воняют псиной… — глаза старика полыхнули отблесками холодного пламени. — Тигры от этого запаха с ума сходят, как мы от жареной с чесночком отбивной. Пусть хоть сто человек по тайге пройдет — зверь выберет и утащит именно корейца, как бы тот ни прятался.

Виктор слушал рассказчика в полной уверенности, что тот несет какую-то чушь. Но все равно получалось очень интересно:

— Ну? И что дальше?

— Мой тигр нашел корейцев. Но они перехитрили тигра… Они убили его, а я убил их. Подстерег во время работы. Двоих на реке подстрелил, а третьего засыпал живьем в шурфе, выбранной породой.

Чувствовалось, что старик подошел к главному:

— Мне золото было не нужно. Оно стало моим, но я сомневался, раздумывал… Не стало тигра, и жизнь в тайге для меня потеряла смысл.

Опять прозвучало:

— Я сомневался… и не убил. Но все же взял часть золотого песка немного, унций десять. И пошел к людям, в проклятый городской муравейник.

Старик отвлекся:

— Знаешь, а ведь золотой песок совсем не блестит.

Он немного помолчал и махнул рукой:

— Короче, в Благовещенске меня сдал ментам один дантист-«чернушник».

— Туго пришлось? — Понимающе кивнул Рогов.

— Досталось… Менты все хотели дознаться, где остальное золото.

— Не сказал?

— Нет. Чего уж они только не перепробовали! До сих пор не успокоились, и здесь постоянно своих людей подсылают. Все ждут, что проговорюсь…

Старик поставил опустевшую кружку на стол:

— Нет, я знаю — мне отсюда живым не выйти, на зоне и помру. Но это вовсе не страшно, Виктор. Потому что там…

Он махнул рукой куда-то на восток:

— Там у меня есть мое золото, а тут… — рассказчик торжествующе постучал себя пальцем в лоб, — тут мой тигр! Он ночь за ночью приходит ко мне. Ждет.

— Надо же, — поднял глаза Рогов. — А мне все время лис является! Огненный такой…

— И пламенем дышит? Словно топка котла?

— Да. — Виктору стало не по себе, будто вывернули наизнанку, выставили напоказ душу.

И чтобы отогнать это ощущение он фыркнул зло:

— А ты не боишься, старик?

— Чего мне бояться?

— Не боишься, что донесу? Может, я тоже… из этих? Много, много интересного ты сегодня мне здесь нажурчал.

— Нет. Не боюсь.

— Почему?

— Незачем тебе. — Старик поднялся и будто враз утратил интерес к собеседнику:

— У тебя свое золото есть.

… Рогов очнулся, закашлявшись тяжело и надрывно. Поправил сползшее на пол застиранное одеяло, и чтобы прогнать ночной кошмар выглянул в окно вагона.

Назад, вдаль убегали искрящиеся ранней росой равнины, и за рощей у горизонта рождался первый солнечный луч.

А Виктор долго ещё не мог сообразить спросоня, возвращается ли он домой из далекого, тяжкого заключения — или поезд стремительно уносит его на юг, к могилам предков и новым смертельным опасностям…

КНИГА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Далеко не ранним июньским утром, в Санкт-Петербурге, на канале Грибоедова, возле сверкающего зеркалами парадного входа в ресторан «Ройял» сидел замызганный, изъеденный язвами нищий и промышлял подаянием.

На груди у него висела табличка. Кривые, нанесенные толстым фломастером строки на ней взывали к милосердию, молили прохожих не забывать о душе и о принципах гуманизма — а в конце можно было прочитать вполне конкретное указание о том, как именно это следует сделать: «Подайте рабу Божьему на пропитание два-три доллара, либо эквивалент иностранной валюты в рублях».

Возле ресторана нищий появился не так уж давно — и сразу вписался в окружающую реальность, притерся, присиделся и даже стал чем-то вроде обязательного элемента шикарного фасада. Даже администрация «Ройяла» ни разу не попыталась вышвырнуть его взашей, чтобы не портил вид и не мозолил глаза респектабельной публике и, особенно, завсегдатаям, посещающим ресторан так же часто и регулярно, как собственный офис.

В общем, никто нищего не замечал, и что самое удивительное впоследствии не мог припомнить. Уж на что швейцары и так называемые «секьюрити» отличаются бдительной зоркостью, но и те разводили руками: дескать, пес его знает, был или не был, откуда взялся, куда пропал неизвестно! Не припоминаем, простите великодушно. С памятью, мол, дребедень какая-то происходит последнее время…

Однако, лукавили швейцары с охранниками. Уж кто-кто, а они побирушку этого приметили сразу. И на «пучеглазый» автомобиль «мерседес» со спецсвязью и непростыми для понимающего человека номерами, который время от времени забирал нищего по окончании рабочего дня прямо от ресторана, тоже внимание обратили. А потому посчитали за лучшее память свою профессиональную посторонним не демонстрировать, и особого рвения перед начальством не проявлять.

Тем более, что и вышестоящее руководство, и даже хозяева «Ройяла» этого безобразия перед входом тоже почему-то в упор не видели. Раз только, ещё в самом начале, генеральный директор оплошал — бросил, проходя к себе, какую-то мелочь в позорную шапку. И тут же был, вместо естественной благодарности, послан далеко и надолго.

Именно после этого инцидента ресторанная прислуга, посовещавшись, постановила: мы люди маленькие, ничего не видим, ничего не слышим. А то ведь кто его знает, убогого? Ну, как по-настоящему рассердится, да направит куда-нибудь? Пойди, вернись потом…

Итак, в это, как уже было сказано, далеко не раннее июньское утро, нищий вновь притащился ко входу и комфортабельно расположился на привычном рабочем месте. Бормоча под нос то ли молитвы, то ли проклятия, он искоса наблюдал за немногочисленными посетителями ресторана сквозь небольшое, украшенное мозаикой окно.

В центре обеденного зала расположилась пара — тучный мужчина средних лет угощал юную спутницу деликатесами. Девушка много курила, время от времени застенчиво поднимала бокал с довольно дорогим вином и внимательно наблюдала за тем, как мужчина поглощает жареного с черносливом гуся.

Еще двое господ за угловым столиком баловались арманьяком и на правах завсегдатаев разыгрывали очередную партию в шахматы. Один из них, сидевший спиной к входным дверям, переставил резную фигурку и как бы невзначай полюбопытствовал:

— Кстати, Валерий Николаевич, ты когда в последний раз Курьева видел?

— Не припоминаю.

— Вот и я о том же. На глаза не появляется, по телефону не отвечает…

— И «волчат» его не видать, — кивнул Валерий Николаевич.

— Ну, здесь-то все понятно. Нет Курьева — нет и его бригады.

— Конспирация… мать её в душу! Стареем мы с тобой, что ли, Булыжник? Люди из-под контроля выходить начали.

— Плевать, — скривился Булыжник, делая ход. — Не люди-то и были! Так, пакость одна.

— Да как сказать, — Валерий Николаевич забрал у противника пешку. Ребята у Курьева бойкие. Боевые. Опять же, авторитет воровской уважали… Моя школа!